KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Эрвин Штриттматтер - Чудодей

Эрвин Штриттматтер - Чудодей

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Эрвин Штриттматтер, "Чудодей" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Станислаус убедился, но время ли теперь думать о таких вещах? Он помчался будить учеников.

В доме Клунтша не слышно плача по умершему. Да и кому плакать? Рекрутам пекарских предприятий?

— Пусть радуется, что так, — сказал ученик, тот самый, который примыкал к социал-демократической молодежи. — Мы все равно в один прекрасный день явились бы сюда. Я не поручусь, что с ним обошлись бы милостиво.

Людмила тоже не была уверена, стоит ли ей горевать и убиваться. Этот дом никогда не был для нее родным. Разве не сказал ей сам хозяин, что он представлял себе ее красивее? А где же хозяйка? Ее искали повсюду, и нигде ее нет.

В этот день покупатели Клунтша, увидев запертую дверь булочной, шли прочь. Дрожжевое тесто в бадьях перебродило и стало кислым, как уксус. Опара для хлебцев села. Ученики расположились на краю печи и рассуждали о жизни и смерти.

— Когда человек умирает, надо открыть окно. Теперь, наверное, душа его тоже задохнулась.

— У этого не было никакой души.

— У любой селедки есть душа.

— А у этого и крошечки души нет.

— Не греши.

— Уж эти мне ваши грехи! Ты хоть святым будь, все равно на тебя все шишки валятся.

— Надо вести чистую жизнь.

— Чисто живут только бабочки. Ты видел когда-нибудь, чтобы бабочка сидела на куче навоза?

— Да ну тебя! А хозяин теперь, верно, печатает шаг на небесах. Его, небось, за земные грехи послали на военные учения.

Станислаус держался в стороне.

— Я слышал, будто вчера ты отколотил в городском лесу не то какого-то доктора, не то ветеринара.

— Верблюда, — поправил Станислаус.

— Он, говорят, собирается подать на тебя в суд.

Станислаус ничего не ответил.

— Говорят, будто бы тебе надо извиниться перед ним.

Станислаус молчал.

Раздался громкий стук в запертую дверь булочной. Прибыла уголовная полиция. Тут Людмила показала, на что она способна. Она проявила большую находчивость в довольно запутанных обстоятельствах.

Следствие установило, что хозяйку похитили. Какой-то майор выкрал ее. А хозяйка в свою очередь захватила с собой все имевшиеся в наличии деньги. По слухам, денег было не очень много: выручка за два-три дня. Сколько уж могут напечь за такой срок хозяин и пять учеников!

Хозяин оставил прощальное письмо, адресованное председателю «Стального шлема». Скверная история! Клунтш усомнился в духе своего союза «Стальной шлем». Честь офицера в этом союзе оказалась с червоточиной. Некоторые члены «Стального шлема» никогда не умели высоко держать и защищать честь отечества. «Лейтенант запаса Герман Клунтш пал, как и положено солдату, на поле брани. Каски долой! Стройсь на молитву!» Так кончалось это письмо. В постскриптуме он выразил желание, чтобы на похоронах исполнили «По воле господа растет даже железо…» и «Господь, покарай врагов наших…» Ни словом не обратился хозяин к ученикам, ни словом — к Людмиле, которая теперь без устали носилась, хлопоча о предании земле накачанного газом хозяина.

Три дня ученики жили в свое удовольствие. Они бездельничали, в день похорон распили даже бутылку водки, а черный хлеб и белые хлебцы покупали в соседних пекарнях. Что будет? Останутся они без работы? Нет, конечно. Кто угодно мог хлебнуть безработицы, только не ученик. Работа учеников покупалась за бесценок.

Союз пекарей послал в булочную опекуна. Опекун был старшим подмастерьем. Предприятие открылось вновь. В первые дни оборот его даже увеличился. Всем горничным и всем домашним хозяйкам хотелось заглянуть в кухню, откуда отправился боевым маршем к праотцам пекарь Клунтш.

В ближайшее время Станислаусу предстояло получить звание подмастерья. Он об этом думал мало. Он прочитал несколько книг по специальности и получил представление о размножении дрожжевых бактерий. Ничего потрясающего, ничего увлекательного. Материнская и дочерняя клетка отделялись одна от другой, когда наступал срок и уж некуда было податься. Ни намека на любовь и страдания.

Иное дело у людей. Станислаус отнюдь не вычеркнул Марлен из своей памяти. Воспоминания врывались в его ночные сны, а днем тысячами игл вонзались в душу отвергнутого. Станислаус не знал почему, но он невольно все время возвращался мыслью к пастору. Странный человек! Как могло ему прийти в голову, что Станислаус хотел совратить его дочь? Разве не она, его дочь, назначила Станислаусу свидание в городском лесу? Разве не она потянула его в ольшаник, чтобы остаться с ним наедине? Или, может быть, он первый поцеловал ее? Вот и пойми людей! У Станислауса были неопровержимые доказательства, что Марлен с этим будущим попом не только рассматривала цветы. В то воскресенье он шел по пятам за Марлен и этим верблюдом. Ад по сравнению с тем, что творилось у него в душе, — чистейший пустяк. Станислаус воткнул трость очкастой обезьяны в покрытую листвой землю возле ольшаника и нацепил на нее записку: «Я все знаю. Небеса обрушат месть на головы виновных».

Почему этого поповского ученика никто не обвинял в намерении совратить дочь пастора? Разве пастор не в состоянии дважды увидеть одно и то же?

Станислаус встретил пасторскую кухарку. Она выходила из бакалейной лавки Кнапвигера, старательно покрывая салфеткой несколько бутылок вина, торчавших из ее рыночной корзинки. Станислаус вежливо поздоровался. Она подняла глаза.

— Ах, это вы! А я как раз думала, что́ сказать госпоже пасторше. У нас вышло вино для причастия, а я-то вовремя не запасла. Теперь вот дешевая кровь Христова распродана. Госпожа пасторша заругает меня.

— Нынче все не так просто, — заметил Станислаус, опять-таки из вежливости и только для того, чтобы что-нибудь сказать. Кухарка оглянулась по сторонам.

— Ваш хозяин, говорят, надышался газа?

Станислаус думал совсем о другом.

— Да, это верно…

— Он был очень зеленый?

— Нельзя было разглядеть. Он осыпал себя цветами. А вы не заметили, в прошлое воскресенье эта пасторская глиста вернулась с тросточкой? Со своим желтым костылем?

Кухарка задумалась.

— Я спросила потому, что, говорят, будто умершие от газа зеленеют. С тросточкой, конечно, и с Марлен.

— И оба они были веселые — и Марлен и пасторский подмастерье?

— Ну да. То есть нет. Мне думается, они не были веселые. Студент жаловался, что у него пальцы на руке болят, а Марлен смеялась. Она не жалела его. Госпожа пасторша собственноручно клала ему примочку из буровской жидкости. И веселый он все-таки не был. После ужина господин пастор рассказывал всякое про то время, когда он сам был студентом. Забавные истории. Он рассказывал о своем первом поцелуе.

— А что сказал на это студент?

— Он? Насколько мне известно, он ровно ничего не сказал. Смотрел на господина пастора и потихоньку ржал. Мне бы не следовало вам рассказывать, но этот самый молодой человек чуть-чуть смахивает на лошадь.

— А Марлен?

— Марлен была недовольна. Так и просидела весь вечер хмурая. Ни разу не улыбнулась, хоть бы самую малость. Думается мне, что дело идет к помолвке. Но послушайте, что с вами?

— Ничего. Я оступился. Чистейшие пустяки.

— Да, да, так все в жизни. Что до меня, то я, верно, дольше всех прежних кухарок засижусь в пасторском доме.

— Встречаетесь еще с вашим моряком в церкви? Пожелайте ему от моего имени всяких удач.

— Моряк? Да, да. В нем как раз все дело. Я ни за что на свете не допущу, чтобы господин пастор клеймил меня за грех. — Кухарка провела рукой по животу. — Они, эти моряки, ужасно ненадежны. Сегодня здесь, а завтра понесло его по свету.

— Так значит, помолвка? — вернулся к прежнему разговору Станислаус. — Вам Марлен сказала?

— Вот уже три недели, знаете, как моряк не приходит в церковь. За три недели чего не передумаешь. Что вы спросили? Марлен? Нет, она не говорила про помолвку. Говорила госпожа пасторша. Мой муж, сказала она, выбрал для Марлен вот этого своего коллегу. Так сказала госпожа пасторша. Но что-то я заболталась с вами. Прощайте. У каждого свои заботы.


Опекун, старший подмастерье, хорошо обходился с учениками. Он еще не забыл тяжелую руку хозяина, и ему не хотелось тотчас же дать почувствовать ученикам тяжесть своей руки. У него еще не было уверенности, для кого он старается, играя роль хозяина, ведя дело и добиваясь его процветания.

Вот стоит свежеиспеченный подмастерье Станислаус. Обер-мастер протягивает ему руку. В эту руку Станислаус кладет накопленные за несколько месяцев сбережения из скудных заработков пекарского ученика.

— Спасибо многоопытным мастерам нашего союза, и пусть пьют себе на здоровье водку, поставленную им новым подмастерьем!

Станислаусу пришлось взять взаймы у своих товарищей, чтобы устроить для них маленькую попойку. Людмила добавила кое-что из кассы булочной. Она показала, что умеет не поскупиться, когда речь идет о таком человеке, как Станислаус.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*