Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
— У тебя может быть все это и еще больше.
Молодой человек не смог сдержать грустной усмешки.
— Не по-настоящему. Я могу иметь только то, что мне дашь ты, — «Ты что, совсем ничего не понимаешь?» — хотелось добавить Гарри, но он вовремя прикусил язык.
Зельевар выпрямился, отстранившись от Гарри.
— Я ничего не могу с этим поделать. Не больше, чем ты.
Гарри снова перекатился на бок, обида и раздражение по отношению к Северусу испарились. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
— Да. Я знаю. Я же не сказал, что виню тебя. Что есть, то есть, вот и все. Раньше я этого не понимал, но сейчас все в порядке.
— Гарри...
— Слушай, я устал. Можно мне поспать?
Но заснуть ему не удалось. Гарри закрыл глаза и просто прислушивался к происходящему вокруг. Он услышал свист каминной сети, услышал, как спустя несколько секунд Северус вернулся, как его очки, тихо звякнув, легли на тумбочку, а Северус устроился в кресле рядом с кроватью. А потом до него донесся легко узнаваемый звук перелистываемых страниц.
Через несколько мгновений Северус начал читать вслух.
Гарри чуть было не попросил его прекратить. Он не чувствовал в себе сил слушать и вникать в смысл слов. Однако следующая мысль была о том, какой у Северуса все же изумительный голос. Волны богатого, глубокого, насыщенного баритона кружились в воздухе и накатывали на Гарри, окружая его, окутывая тяжелым теплым одеялом и словно бы впитываясь в его кожу.
Он вслушивался в голос, не разбирая слов.
Конечно же, это не помогло ему почувствовать себя лучше. Но не было ничего и никого, кому это было бы под силу. По крайней мере, хуже ему тоже не стало.
Глава 20.
Воскресенье, 16 августа 1998, 20:36
Северус пробежался пальцем по корешкам выстроенных на полке книг и перевел взгляд на Гарри, уютно свернувшегося в кресле. После его возвращения из больничного крыла домой их жизнь протекала размеренно и спокойно. У них даже появилась своя традиция — хотя он уже достаточно окреп, чтобы самостоятельно держать книгу, вечерами Северус читал ему вслух. Это было то, чем они могли заниматься вместе. Развлечение, позволяющее избавиться от гнетущего молчания. Или от очередного замечания Гарри, доказывающего, как несчастлив он в своей новой жизни.
Но такие вечера... не так их представлял Северус, размышляя о своей будущей жизни с Гарри в последние несколько дней перед ритуалом. В его мечтах эти вечера были полны прикосновений, объятий, он видел Гарри под собой, задыхающегося от наслаждения, умоляющего не останавливаться, продолжать сильнее, быстрее...
А вместо этого... отстраненность и холодность, ни нежного взгляда, ни поцелуя. Да и откуда? Даже если бы Гарри был готов к этому, в чем Северус глубоко сомневался, все равно, Северус не мог сам сделать первый шаг. И Гарри своим бесконечным нытьем на тему рабства только укреплял зельевара в намерении не торопить события. Северус вздрогнул, представив себе попытку приблизиться к юноше. Гарри стоически вытерпел бы его поцелуи. Он подчинился бы и ненавидел каждое мгновение этого.
Нет, Северусу не нужно было такое подчинение.
Гарри должен проявить инициативу. Гарри должен первым поцеловать его. Северус был решительно настроен ждать, и неважно, что порой один взгляд на юношу заставлял его страдать. И не только физически, хотя в последнее время телесная боль все чаще выходила на передний план. Он с болью в сердце вспоминал о нескольких ночах перед тем роковым днем, когда Гарри сел на экспресс до Лондона. Ему хотелось услышать от Гарри робкое «мне нравится фроттаж...»; да черт возьми, он все бы отдал за простой приказ: «Отсоси мне!» Или, вспоминая их разговор во время ритуального купания, за то, чтобы на практике выяснить, сможет ли Гарри проглотить его член до самого основания.
Северус мог практически чувствовать это, настолько реальными были фантазии. А что он получал на самом деле? Невыносимую компанию Гарри, который каждую ночь отворачивался от него в постели. И каждое утро отвечал «нет» на предложение принять душ вместе.
Хуже всего было то, что Северус прекрасно понимал юношу. Понимал, из-за чего тот был удручен и подавлен, и что скрывалось за его вспышками ярости по малейшим поводам. Да, понимал, но не мог смириться. Он беспокоился о Гарри и готов был идти навстречу, лишь бы молодой человек почувствовал себя лучше, но все же иногда ему хотелось взять Гарри и как следует встряхнуть.
Возможно, он был бы терпимее к переменам настроения юноши, если бы не постоянно мучавшее его сексуальное желание. Со дня ритуала прошло почти два месяца, а если Северус и получил что-то, то исключительно по крайней необходимости. Один раз с Гарри, и только потому, что ему обязательно нужно было передать молодому человеку ту крошечную частичку силы. Более того, им пришлось прибегнуть к Compulsio, чтобы осуществить это.
Северус потряс головой, вспоминая. Это было отвратительно, другого слова не подберешь. Никакой чувственности. Никаких жарких прикосновений, ни один из них даже не пытался притворяться, что испытывает страсть. С мальчиками-проститутками, которых он раньше время от времени снимал, и то было лучше. От секса с Гарри Северус не получил никакого удовольствия. Физическую разрядку — может быть, но в остальном... Северуса мучало еще и то, как долго у него не получалось кончить. Он хотел разделаться с этим как можно скорее и отпустить юношу, однако, видя вцепившегося в простыни, изо всех сил сопротивляющегося Гарри, даже возбудиться было сложно, не то что достичь оргазма.
Северус желал, чтобы все было по-другому. Он стремился... зельевар вздохнул про себя. Наверное, к отношениям, максимально близким к браку. А с чем еще их сравнить? Неважно, что Cambiare Podentes заставило Гарри во всем зависеть от Северуса. Брачные союзы, особенно организованные родственниками, часто оказывались неравными. Но это не означало, что они всегда были несчастливыми.
Тем не менее, было очевидно, что в их ситуации речь о счастье не шла. Гарри был в глубокой депрессии, и Северус был уверен: что бы он ни говорил и ни делал, ему не достучаться до молодого человека.
— Что-нибудь определенное? — спросил Северус, снимая книгу с полки. Он взглянул на то, что оказалось в его руке, и с трудом сдержал вздох. Еще один том Томаса Харди. О чем он только думал?
