Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица
– Милая, ты просто как настоящая москвичка! Все истинные москвичи в свое время пережили процесс исхода в отдельные квартиры именно из коммуналок, так что твои комплексы по этому поводу неуместны!
Наши отношения развивались в том русле, в котором и должны были развиваться отношения людей, откровенно желающих друг друга. Тем не менее, что мне понравилось, мы не стали переходить к кульминации отношений сразу же, после первого знакомства. Я еще около месяца просто выполнял роль шофера. Мы лишь ездили вместе на работу и с работы, рассказывая друг другу о себе. И меня и ее тяготила эта граница между нами. Граница, которую мы никак не решались перейти потому, что каждый из нас рассчитывал на решительность другого. Ее терпение лопнуло раньше, и она решила «пробить» меня из крупного калибра запрещенной международной конвенцией разрывной пулей «дум-дум». Она, словно бы невзначай, стала упоминать о своих прошлых, как она выражалась, «друзьях». Она прямо так и говорила: «мой друг».
Интересно, с какой целью некоторые женщины рассказывают своим действующим любовникам о предыдущих романах? А в том, что такая цель есть, я не сомневаюсь, ибо женщина ничего не делает «просто так», особенно когда это касается ее отношений с мужчиной. Может быть – это демонстрация своего успеха у мужчин, по принципу: «Ты только посмотри, какой сладкий персик тебе достался»? Может быть, таким образом женщина хочет измерить глубину неравнодушия к ней? Вот так, именно через ревность? Это недальновидный ход. Я до сих пор помню рассказы Леры о ее похождениях, и кто знает, был бы сейчас Вертько только ветром, если бы семена лишней информации не упали в благодатную почву моей ревности. Обе они были в сантиметре от самого страшного исхода. Первая, когда нечаянно назвала меня чужим именем во время исполнения роли наездницы, и мой кулак самостоятельно начал было свой путь к ее виску. А вторая после своего рассказа о том, как ей было плохо после перенесенного в возрасте двадцати двух лет аборта, и я, от переполнившего меня враз адреналинового яда, чуть было не потерял контроль над управлением автомобилем, на высокой скорости почти уйдя на встречную полосу Садового кольца.
Все эти разговоры о прошлых увлечениях, какими бы невинными они ни казались тому, кто заводит их, отравляют отношения в течение многих лет последующей совместной жизни, если она все-таки начинается. Это как бомба замедленного действия. Со временем обязательно взорвется, а сила взрыва зависит от темперамента. Никогда нельзя рассказывать ничего о своих прошлых романах близкому человеку, если нет цели в конечном итоге его потерять.
Наш псевдомонашеский цинизм продолжался около полутора месяцев. Но однажды, в один из жарких дней раннего августа, Света появилась перед моей машиной в красных брюках, и я понял, что взаимное проникновение произойдет сегодня. Некоторые психологи утверждают, что женщина одевает красное во время овуляции, подсознательно готовясь к сексу с целью зачатия. Голос природы, и ничего тут невозможно поделать. Я тогда решил проверить эту теорию и преуспел.
Это произошло, что называется, «в живописной обстановке». За городом, на берегу какой-то подмосковной реки, прямо в автомобиле. Грудь действительно оказалась совершенной, оправдали мои надежды также и ноги, и прекрасные бедра, и лоно, на вкус напоминающее все тот же персик. И я еще не встретил ни одной женщины, столь приятной на вкус. Не знаю, в чем тут дело, но предполагаю, что в элементарном отсутствии вредных привычек и, как следствие, отменного физического здоровья. Мы пахнем тем, что едим и пьем, но все наши усилия казаться красивыми сводит на «нет» курение.
Курящая женщина лишена возможности пахнуть «красиво». Напрасно она льет на себя парфюм, старается красиво одеться, ездить в дорогом автомобиле и делает в квартире ремонт. Табачный дым съест аромат «Nina Ricci», въестся в платье от «Valentino», впитается в обивку салона «AUDI TT» и покроет новую венецианскую штукатурку желтой смолой. И я уже не говорю о запахе изо рта, который просто ужасен. У некоторых табак, как ни странно, ассоциируется с сексом, но не у меня. У меня совершенно другие ассоциации. Серое раннее утро, смятая несвежая постель, волны табачного дыма и пепельница, забитая смердящими окурками, примерно половина из которых со следами губной помады. Двое. Серые похмельные лица. Муторно так, что впору удавиться. Забегая вперед, скажу, что бросил курить в сентябре 2004 года, и моя жизнь изменилась с тех пор в лучшую сторону. Я не ходил на сеансы иглоукалывания, не посещал психоаналитика за сто долларов в час, не наклеивал на себя никотиновый пластырь и не переходил на «легкие сигареты». Тот, кто полагает, что таким образом он сможет бросить курить, на самом-то деле не хочет делать этого и занимается самообманом. Растягивает процесс отказа от рака легких и не добивается ничего. Я бросил курить иначе. Шел себе по улице, достал сигарету, закурил и после двух затяжек раскашлялся. Кашель, только сильнее и ужасно хриплый, ответил мне. Я огляделся: на другой стороне улицы, у входа в аптеку, стоял бомжик. Кашель сгибал его, рвал на части легкие, а в перерывах между приступами кашля он смачно сплевывал себе под ноги. В его правой руке, меж грязными пальцами, был зажат окурок. Эта картина так впечатлила меня, что я перешел через улицу, подошел к нему, запихал ему в рот свой окурок, а под ноги бросил пачку сигарет со словами:
– А травись-ка ты, мил человек, вместо меня.
Вот так, за полминуты, я бросил курить…
…После познания друг друга мы возвращались в Москву по Ленинградскому шоссе. Я остановился на автозаправочной станции. Вышел, купил лимонада и приглядел парочку детских книжек для Евы. С покупками вернулся в машину.
– Ты хороший отец, – сказала она, глядя на книжки.
– Да, я люблю детей, всегда хотел, чтобы их было хотя бы двое.
– Так что тебе мешает, у тебя есть жена, она и воплотит твою мечту в реальность, – ответила Света голосом, в котором я уже научился распознавать нотки, говорящие о том, что вскоре появятся слезы, и отвернулась.
– Нет, она не хочет больше рожать, тем более что в ее возрасте это небезопасно и для нее, и для малыша.
– А что у нее за возраст такой? – наигранным безразличным тоном спросила она.
– Она старше меня на двенадцать лет.
При этом я тщательно вглядывался в ее лицо, стараясь понять, какую реакцию вызовет сказанное мной. И совсем не нужно было быть физиономистом, чтобы понять, что в ее глазах мгновенно появилась надежда. Говорят, «кто владеет информацией, тот поимеет кого захочет». Она захотела поиметь меня, от меня и все, что у меня, и добилась своего. После той поездки за город мы почти постоянно были вместе. Впервые мне было интересно с женщиной. Впервые я нашел полного единомышленника потому, что, стоило мне сказать о чем-то, что мне нравится, она немедленно заявляла, что ей нравится то же самое. А у меня, знаете ли, довольно нестандартные предпочтения в некоторых областях. Ну вот взять хотя бы религию. Поездка в Польшу, на фестиваль католической молодежи, и пеший марш в четыреста с лишним километров от Варшавы до Ченстоховы, места, куда приехал ради всего этого Иоанн Павел Второй, не прошли для меня бесследно. Я видел Папу, слушал его проповедь и обращение к мировой молодежи. Я видел своими глазами весь этот католический интернационал, когда целые толпы молодых людей из разных стран общались друг с другом весьма дружелюбно, дарили друг другу какие-то сувениры, распевали под гитару «Pink Floyd» и Боба Марли и держались за руки во время молитвы «Отче Наш». Все это, а также торжественность католических обрядов, чувство некоего гуманитарного единства во время пребывания в любой из многочисленных католических стран и ни с чем не сравнимое чувство, которое многие называют благодатью, привели меня в католичество и сделали прихожанином костела Святого Людовика общины святых Апостолов Петра и Павла в Москве. Я очень боялся. Мой рассудок к тому времени был уже сильно искажен алкоголем, и похмельная депрессия стала моей частой спутницей. Депрессию я ходил лечить в костел. Света однажды напросилась со мной, и какое-то время мы вместе посещали мессу. Я все больше привязывался к ней. Рядом с ней мне было как-то тепло. Так же тепло, как, наверное, было тепло, когда мама брала меня маленького на руки и прижимала к своей вкусной молочной груди. Это чувство тепла я стал ощущать на расстоянии. Когда я напивался, мне физически необходимо было видеть ее рядом. Я жаждал ее, как наркоман жаждет дозу, как голодная собака грезит о куске мяса, как утопающий вожделеет глоток воздуха. Жизнь без нее стала пустой.
