Патриция Хайсмит - Цена соли
— Не все исчерпывается простым перебором комбинаций, — добавила Тереза.
— Некоторые вещи просто молчат. Но все вокруг живет и дышит, — он повернулся с широкой улыбкой, как будто его осенила совсем другая мысль. И поднял вверх еще дымящуюся спичку. — Вот как эта спичка. И я говорю не о физике, не о том, что материя превращается в дым. Вообще-то, у меня сегодня поэтическое настроение.
— А спичка?
— Я чувствую, что она как будто растет, как растение, а не исчезает. Я чувствую, будто все в мире должно для поэта иногда казаться живым и растущим. Даже этот стол подобен моей собственной плоти, — он коснулся края стола ладонью. — У меня было такое чувство, когда однажды я поднялся на холм верхом на лошади. Это было в Пенсильвании. Я тогда не очень умел ездить верхом, и я помню, как лошадь повернула голову, увидела холм, и вдруг решила на него взлететь — слегка присела на задних ногах и рванулась с места, и мы внезапно полетели, как ветер, и я ощутил полное слияние с лошадью, и с землей, словно мы все были одним деревом, чуть колеблемым ветром в его ветвях. Я помню свою абсолютную уверенность, что в тот момент со мной ничего плохого приключиться не может, хотя в любой другой — да, вполне. И это наполнило меня счастьем. Я думал обо всех людях, которые боятся растратить свои вещи, чувства, да и себя самих, и я подумал, что если бы все и каждый пришли к осознанию того, что ощутил я, когда скакал вверх по холму, то сколько жизненных сил мы смогли бы использовать с толком, а не разбазаривать попусту, — Денни сжал кулак, но его глаза были ясными, словно он все еще посмеивался над собой. — Тебе доводилось заносить до дыр свой самый любимый свитер и в итоге все равно его выбросить?
Она подумала о зеленых шерстяных перчатках сестры Алисии, которые она не износила, но и не выбросила.
— Да, — ответила она.
— Ну, так я это и имею в виду. А вот ягнята даже не понимают, как много шерсти они теряют, когда их стригут, чтобы сделать свитер, потому что они могут отрастить себе новую шерсть.
Он повернулся к кофейнику, который ставил на плиту чтобы подогреть, и который тем временем уже закипел.
— Да.
Она понимала. Это как Ричард со змеем — потому что он мог сделать новый. Она подумала об Эбби с внезапным чувством опустошенности, словно их ланч стерся, исчез, растворился. На мгновение ей показалось, что ее разум переполнился до краев и медленно плывет в пустом пространстве. Она встала.
Денни шагнул к ней, положил руки ей на плечи, и хотя это был всего лишь жест, жест, а не слово, волшебство рассеялось. Ей стало неловко от его прикосновения, и неловкость эта была очень ощутимой.
— Мне пора возвращаться, — сказала она. — Я уже давно опаздываю.
Его руки скользнули вниз, крепко прижали ее локти к бокам, и он вдруг поцеловал ее, на мгновение жестко прижавшись своими губами к ее, и она ощутила его теплое дыхание на своей верхней губе, прежде чем он ее отпустил.
— Да, — сказал он, посматривая на нее.
— Почему ты… — она остановилась, потому что поцелуй был и нежным, и грубым одновременно, и она не знала, как к этому относиться.
— Да ну, Терри, — сказал он, с улыбкой отворачиваясь от нее. — Ты что, была против?
— Нет, — ответила она.
— Ричард был бы против?
— Полагаю, да, — она застегнула пальто на пуговицы. — Я должна идти, — сказала она, направляясь к двери.
Денни распахнул для нее дверь, улыбаясь своей беспечной улыбкой, словно ничего не случилось.
— Придешь завтра? Приходи на обед.
— Завтра суббота. Я не работаю.
— Разве мы не можем пообедать?
Она покачала головой.
— Не думаю.
— Ладно, приходи в понедельник.
— Ладно, — она тоже улыбнулась и машинально протянула руку, а Денни вежливо ее потряс.
Два квартала до «Черного кота» она пробежала. «Немножечко похоже на ту лошадь, — подумала она. — Но недостаточно, недостаточно близко к совершенству и к тому, что называл совершенством Денни».
Глава 11
— ВОТ КАК проводят время праздные люди, — сказала Кэрол, устроившись на глайдере[10] и вытянув ноги перед собой. — Пора бы уже Эбби найти себе работу.
Тереза ничего не ответила. Она не пересказала Кэрол весь разговор, что произошел за обедом, но у нее не было больше желания говорить об Эбби.
— Разве тебе не хочется посидеть на более удобном стуле?
— Нет, — сказала Тереза. Она сидела на кожаном табурете рядом с глайдером. Они только что поужинали и перешли в эту комнату, которую Тереза раньше не видела, застекленная веранда, примыкающая к зеленой комнате.
— Что еще тебе сказала Эбби, что тебя так разволновало? — спросила Кэрол. Она неотрывно смотрела прямо перед собой и на свои длинные ноги в темно-синих брюках.
Кэрол казалась уставшей. «Она тревожится о чем-то другом, — подумала Тереза, — о чем-то более важном».
— Ничего. Тебе это не дает покоя, Кэрол?
— Не дает покоя?
— Ты сегодня какая-то другая.
Кэрол взглянула на нее.
— Ты придумываешь, — сказала она, и приятный звук ее голоса снова растворился в тишине.
Страница, что она исписала прошлым вечером, подумала Тереза, не имела никакого отношения к этой Кэрол, и не была адресована ей. Я чувствую, что влюблена в тебя, — написала Тереза, — и это, должно быть, весна. Я хочу, чтобы солнце трепетало на моих волосах, выводя свои аккорды. Солнце — словно Бетховен, ветер — словно Дебюсси, пение птиц — будто Стравинский. Но ритм этой музыке задаю я.
— Не думаю, что я нравлюсь Эбби, — заметила она. — Не думаю, что она хочет, чтобы я с тобой виделась.
— Это неправда. Ты опять придумываешь.
— Не то, чтобы она это сказала, — Тереза старалась говорить спокойно, как и Кэрол. — Она была очень милой. Пригласила меня на коктейльную вечеринку.
— На какую вечеринку?
— Не знаю. Она сказала, в городе. Сказала, что тебя там не будет, поэтому я не особо хотела туда идти.
— Где в городе?
— Она не уточнила. Только то, что одна из девушек, что ее устраивает, актриса.
Кэрол резко, со щелчком, опустила свою зажигалку на стеклянный столик, и Тереза почувствовала ее недовольство.
— Значит, пригласила, — пробормотала Кэрол почти сама себе. — Присядь здесь, Тереза.
Тереза встала и пересела к самому подножию глайдера.
— Тебе не следует думать, что Эбби так к тебе относится. Я знаю ее достаточно хорошо и знаю, что это не так.
— Ладно, — сказала Тереза.
— Но иногда Эбби невероятно неуклюже выражает свои мысли.
Тереза хотела забыть всю эту историю с Эбби. Кэрол была все еще отстраненной, даже когда говорила, даже когда смотрела на нее. Полоска света, падающая из зеленой комнаты, пересекала макушку Кэрол, но все равно Тереза не видела ее лица.
