Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»
Наблюдая за двумя этими персонажами, Герман словно играл в игру «найди десять отличий у двух картинок». Он искал отличия между собой, Бледновым, Загребским и не находил их. Помимо разной комплекции, одежды и цвета волос, у всей этой троицы было то главное, что их объединяло и для опытного наблюдателя, в особенности сотрудника службы безопасности, выдавало их с головой. Глаза. Их бегающий, тревожный взгляд. Ожидание провала и, как следствие, прерывание непрерывного оргазма закупщика, достигаемого в процессе откатного коитуса с поставщиком. Подумав об этом, Герман грустно вздохнул и прервал свои наблюдения за коллегами. Похмелье давило на него сверху, словно атмосферный столб высотой в миллион километров. Растолкав мирно дремлющего Андрея Второго, Герман показал ему характерный жест, щелкнув себя по горлу. Андрей радостно кивнул несколько раз, ему также сильно нездоровилось, и наша парочка неутомимых-искателей-приключений-на-собственную-задницу незаметно выскользнула из зала, где продолжал свое монотонное и повергающее всех в отчаянную скуку бубнение докладчик.
Явки не провалены, пароли не забыты
Привыкший к безграничному русскому алкогольному аппетиту официант «Хайята» невозмутимо менял пустые пивные кружки на такие же, полные до краев пивом «Heineken». Осушив по три-четыре полулитровых посудины на брата, наш роковой дуэт совершенно воспрял духом, и дух этот был недобрым, и жаждала отмщения поруганная во время прогулки в простынях честь. Андрей Второй был человеком слова. В этом проявлялась его несокрушимая надежность для друзей и верная гибель для недругов. После необходимой для жажды действий такого рода алкогольной подпитки он извлек из заднего кармана, того самого, который еще так недавно приятно оттягивала пачка сотенных долларовых купюр, мобильник, подмигнул Гере и, мстительно щурясь, набрал московский номер своего начальника службы безопасности…
Начальники службы безопасности бывают разными. Величина их прежнего офицерского звания прямо пропорциональна величине компании, в которую они перешли после ухода на воинскую, или милицейскую, или чекистскую пенсию. В компаниях маленьких, но уже созревших для создания собственной СБ, начальник, как правило, майор в отставке. В компаниях побольше, где СБ по численности представляет собой небольшое войсковое соединение, начальник чаще всего полковник в отставке. Но в компании Андрея Второго, в которой лишь только грузчиков насчитывалось триста человек, а СБ по численности многократно превосходила совокупную численность армий стран Бенилюкс, управлять всей этой армадой охранников и охранниц, аналитиков, детективов, боевиков, разведчиков и контрразведчиков был поставлен бывший генерал-майор! То был «чисто конкретный» мужик с таким прошлым, что описание его могло бы дать почву не одной героической повести или сценарию фильма. В своей прежней, нештатской жизни он послужил в Анголе, Мозамбике, на Кубе, в Афганистане и долгое время возглавлял отдел по этнической преступности в центральном аппарате КГБ-ФСБ. Связи и возможности имел сказочные. Авторитет в кругах как правоохранительных, так и, естественно, криминальных у него был чудовищный. Фамилия мужика была засекречена, и все звали его просто «Палыч». Приученный самим Фиделем Кастро к курению прекрасных кубинских сигар, Палыч, по распоряжению того же Фиделя, еженедельно получал с Кубы посылку с коробкой своих любимейших «Монте-Кристо». Подчиненные боготворили его в тот момент, когда он в роскошном кожаном пальто от «Valentino» и в шляпе с широкими полями a-la Gleb Jegloff легко выпрыгивал из своего бронированного, как и положено, чешскими умельцами «Cadillac Escalade», который всегда водил сам. С огромной сигарой в зубах и сам огромный и кряжистый, словно медведь, и при этом словно медведь же удивительно ловкий и подвижный, он стремительно проходил в офис сквозь строй, состоящий из обожающих его сотрудников, и казалось, что вот-вот грянет в воздухе раскатистое «здравьжелаемтоварищгенералмайор»! Вот такому-то человеку и звонил сейчас Андрей Второй, не желавший до конца жизни испытывать безмерный стыд при воспоминании о том, как он был вынужден для прикрытия собственной почти адамовой наготы подрабатывать фотомоделью в центре Стамбула, мало чем отличаясь от дрессированной обезьянки на плече араба-фотографа.
– Палыч, здравия желаю, как сам?!
– Все путем, Андрей Иваныч, – бодро отрапортовал Палыч, – а вы там как?
– Да все вроде в порядке… – Андрей сделал паузу, и вдруг его словно подменили. Он буквально взорвался, проорав в трубку: – Да хреново все, Палыч! Мы тут с приятелем в дерьмо приличное попали!!! Решили отдохнуть с тетками, вернее, с теткой, а эта тетка оказалась воровкой на доверии и умыкнула наши часы, деньги, трусы и ботинки! И пришлось нам, в простыни завернувшись, по Стамбулу дерьмо топтать! Здесь этих гаденышей целая шайка, и очень хочется раздать всем сестрам по серьгам, как говорят у нас на родине. А то, Палыч, сам понимаешь: для меня подобная потеря статуса непереносима и продолжать жить с таким воспоминанием тошно.
Палыч при первых словах Андрея понял, что случилось нечто неординарное, и во время яростного монолога своего шефа, быстрым движением подтянув к себе блокнот, принялся что-то в нем записывать. А Андрей тем временем продолжал орать в трубку, перейдя на крупнокалиберный мат и выплевывая его в телефонную трубку противным фальцетом.
Наконец он иссяк, и Палыч, закончив строчить в своем блокноте, невозмутимо рапортовал:
– Андрей Иваныч, через полчаса к вашему отелю подъедет мой бывший сослуживец со своими ребятами. Его зовут Мовлади, он чеченец и постоянно проживает в Турции. Вынужден был уехать после сами знаете каких событий. Мы с ним когда-то в одном ведомстве служили, а после развала Союза он по другой дорожке побежал. Я сейчас с ним свяжусь, и он все уладит.
– Палыч, а без чеченов как-нибудь нельзя обойтись? Наших быков сюда сложно разве прислать? У меня с чеченами ментальные противоречия, видишь ли.
– Не получится, Андрей Иваныч, – невозмутимо отрезал Палыч. – Быстро не получится. И потом, у меня есть все основания предположить, что если задействовать людей отсюда, то есть из Москвы, ничем, хорошим эта затея не закончится. Всех переловят, арестуют и посадят, и придется вас тогда из турецкой тюрьмы вытаскивать, а это дело непростое.
Андрей задумчиво потер трубку между ладонями, словно хотел скатать из нее колбаску, выразительно глянул на Германа, пожал плечами, поднес телефон к уху:
– Ладно, Палыч. Тебе видней, в конце концов. Делай, как знаешь. Мне важен результат.
– Договорились, Андрей Иваныч. Вот вы всегда отказываетесь от охраны, когда за границу летаете, а зря. Видите, что происходит?
