Мария Воронова - Клиника одной взятки
«Надежды нет, – стучало в висках метрономом. – Надежды нет».
Сквозь плед она еле расслышала звонок мобильного. Кому она понадобилась во втором часу ночи? А впрочем, пошли все к черту!
Но телефон не умолкал – прервавшись на несколько секунд, звонок раздался вновь. Балахонову не терпится выразить свои соболезнования? Как будто это может что-то изменить!
На дисплее телефона высвечивался незнакомый номер. Сердце екнуло – такие ночные звонки не предвещают ничего хорошего. И хоть Вика считала, что самое страшное с ней уже случилось, опыт несчастного человека научил ее: никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
Она нажала зеленую кнопку и резко сказала:
– Да!
– Виктория Александровна?
Незнакомый мужской голос был как бы и знакомым… Вике пришлось стиснуть зубы, чтобы не верить. Не верить! Ни в коем случае не верить, потому что она наверняка ошибается, и это будет так больно, что она просто умрет.
– Да, это я, – процедила Вика, изо всех сил убеждая себя, что звонят от следователя. Главврач наябедничал, что увольняет ее, и в прокуратуре решили не дожидаться понедельника.
В трубке помолчали.
– Вы меня не узнаете, Виктория Александровна?
– Нет.
– Витька, да ты что?
– Сергей?!
– Так точно.
– Ты… – Вика хотела уже спросить: «Ты зачем мне звонишь?» – но вовремя остановилась.
– Я. Вить, мы можем встретиться?
– Да, конечно.
– Где тебе удобно? Можно, я к тебе приеду?
– Ты не успеешь. Самолеты с Камчатки прилетают по понедельникам, а в понедельник я уже не смогу увидеться с тобой.
Она сама удивилась, что случайно услышанная пару лет назад информация о расписании самолетов с Камчатки намертво засела в ее памяти.
– Я здесь.
– Где?
– В твоем городишке. Где точнее, не скажу. С электрички прошел пару кварталов.
Вика назвала адрес. На такси Сергей должен подъехать через десять минут, и она заметалась. В доме порядок, но она сама… Тощая, как вобла, косметики – ноль. На автопилоте Вика вылетела из халата и буквально впрыгнула в любимое платье с английским рисунком. Потолстеть за десять минут она не успеет, накраситься, впрочем, тоже, и это даже хорошо. Любой, даже самый искусный грим только подчеркивает болезненное состояние человека. Еще полторы минуты ушли на то, чтобы собрать волосы в гладкий хвост. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. И как Вика ни уговаривала себя, что это абсолютно лишние вегетативные реакции, Сергей просто решил порадовать старую любовь баночкой свежей икры и тушкой копченой рыбы, успокоиться она не могла.
«Черт, что же я так психую, ведь все давно похоронено?
Сейчас он попьет со мной чаю, удостоверится, что любовь умерла, и вежливо откланяется».
– Ничего не будет. Все уже было, – шептала она, а пальцы стискивали прутья калитки, возле которой она поджидала Дайнегу.
Наконец в глубине аллеи показались фары машины. Боясь, что водитель не найдет ее дом, Вика побежала навстречу.
– Здравствуй, Вика! – Сергей провел ладонью по ее плечу, но тут же отдернул руку, будто обжегся.
– Здравствуй.
Они так и стояли на дороге, растерянные и смущенные. В тусклом свете фонаря им было трудно разглядеть друг друга, увидеть те перемены, которые совершились в них за годы разлуки. Была секунда, когда они словно нырнули в прошлое, оказались снова влюбленными студентами, потянулись друг к другу, но законы природы неумолимо вытолкнули их на поверхность времени.
– Как ты меня нашел?
– Вернулся с моря, смотрю – ни одного письма от тебя. Пишу, а ты не отвечаешь. Я забеспокоился, спросил у твоей мамы…
– Она тебе все рассказала?
– Она написала, что у тебя большие неприятности. Я взял отпуск и приехал. – Он дотронулся до ее руки. – Что случилось? Расскажи, я здесь, чтобы помочь тебе. И пойдем, пожалуйста, в дом.
…Он молча выслушал ее повесть. Вика стеснялась говорить правду, но переборола себя. Человеку, прилетевшему с другого конца страны, чтобы помочь, врать было бы подло.
Но как стыдно, что жизнь, ради которой она бросила Сергея, оказалась такой дурной!
– Да, – вздохнул он, – попадос. Ничего, придумаем что-нибудь. Твой кредит я завтра же выплачу, одной проблемой меньше. Потом пойду к твоей доносчице, может, уговорю забрать заявление.
– Сейчас, наверное, уже поздно.
– Почему поздно? Напишет, что неправильно тебя поняла, а теперь на холодную голову проанализировала ситуацию.
– Так она и даст задний ход!
– Может, и даст. Денег предложу.
Вика невольно фыркнула. Какие там у него деньги! Дайнега улыбнулся в ответ, и ей вдруг стало очень приятно смотреть на него. Не потому, что он обещает ее выручить, а просто хорошо, что он сидит рядом с ней на диване и улыбается.
– Не смейся, у меня полно грошей. Получка сто десять тысяч по четырехсотому приказу, а я почти ничего не трачу. На карточке миллион с лишним скопился, я чаю, непогано.
«Я чаю, непогано». Вика невольно улыбнулась. Она так давно не разговаривала с Дайнегой, а в переписке с ней он своих украинских словечек не употреблял – помнил, наверное, что ей это не нравилось.
«Господи, о чем я сейчас думаю? У меня других забот нет? Он же спасать меня приехал!»
– Думаю, на этой сумме мы сторгуемся, – деловито сказал Сергей.
– Но я не могу допустить, чтобы ты потратил на меня все сбережения!
– Почему не можешь? Мне твоя свобода дороже.
Вика почувствовала, как ее переполняет благодарность. Душа ее, до этой секунды скованная льдом отчаяния, стремительно оттаивала. Руки сами поднялись, чтобы обнять Сергея, но она тут же опустила их. Он, кажется, этого не заметил.
Прежний, влюбленный, Дайнега сначала зацеловал бы ее до обморока и только потом поинтересовался: «Витька, что нужно делать?»
Уже не любит… От боли и благодарности ужасно хотелось заплакать, но она удержала слезы.
Он очень хороший и надежный человек, и, наверное, это самое мучительное наказание для нее.
– А что скажет твоя жена, если все семейные накопления уйдут на меня?
– Я не женат. Если бы это было не так, я бы тебе написал. Не переживай, Витька! Я делаю то, что хочу. Знаешь, – он потупился, – когда ты от меня ушла, я все мечтал: вот зароблю кучу денег, приеду к тебе и покажу, какой я стал крутой. Но я никогда не гадал, что придется показывать это в таких обстоятельствах.
Вика поджала губы:
– Газпром. Мечты сбываются.
– Не сердись.
Она покачала головой:
– Лишь бы ты на меня не сердился.
– За что?
– За то… прошлое. И за нынешнее. Ты меня, наверное, презираешь?
– С какой стати? Я же помню, ты всегда любила деньги. Ты никогда не была жадной, – заторопился Сергей, увидев ее вытянувшееся лицо, – и ни за что в жизни не взяла бы чужого, но ты всегда боялась бедности. Тебе казалось, что только деньги могут тебя обезопасить, ни во что другое ты не верила.
