Алексей Иванов - Общага-на-Крови
Затылок и спина у Лели словно налились свинцом — она почувствовала, как Гапонов рассматривает ее.
— Гнать ее надо осюда нах-х… — сказал Гапонов.
Леля, умирая от страха, ждала, что сейчас Гаионов сдернет с нее простыню и прямо в ночнушке выставит в коридор.
— Лано, пес с ней, — смилостивился Гапонов. — Пусь спит. Я сёня добрый. Давай стаканы, Ирка.
Свет погас. Ринат тоже уселся за стол.
— Может, разбудить? — негромко спросил он у Иры. — Выпьет за компанию…
— Не трогай ее, — попросила Ира.
— Нах-х те эта копания с нелегалами? — агрессивно спросил у Рината Гапонов.
— Да пошел ты! — разозлился Ринат. — Как нажрешься, так ни хера не соображаешь!
— Лано-лано, — примирительно заворчал Гапонов. — Не злись.
По короткому красному отсвету на стене перед собою Леля поняла, что Ринат зажег спичку прикурить.
— Я же против Леушиной ничего не имею, — продолжал свое Гапонов. — Да мне воще на них сех насрать… Каминскому просо сзы дать, да и сех делов, а Симакова бы я засавил гоно есь, да положил я на их сех… В ощаге, наверно, чек писят нелегалов живет, за кажим мне, что ли, гоняться? Я токо эту стерву прищучить хочу…
Леля снова испугалась, что под «этой стервой» Гапонов подразумевает ее. Но Ян и Ринат мирно пили вино, и никто не собирался Лелю сей же момент «прищучивать». «Это он не про меня… — поняла Леля. — Это… это он про Нелю…»
Гапонов и Ринат расположились надолго, но тема нелегальщиков в их разговоре больше не всплывала. Леля понемногу успокоилась и все-таки задремала, надеясь, что все обойдется и гости, допив, уйдут.
Леля внезапно проснулась от того, что панцирная сетка под ней ахнула и ушла вниз. Это рядом сел Ринат.
Гапонов черной, бесформенной грудой ворочался на койке Иры. Леля ошарашенно уставилась на голую, такую яркую при луне, согнутую в колене женскую ногу, торчащую из-под Гапонова, и почему-то насмерть перепугалась.
— Ян, ну, не сейчас… — сдавленно простонала Ира.
— А кода еще? — тупо спросил Гапонов.
— Ну… ай! Не при посторонних… ай!
— Ринат — сой чек, — невнятно отозвался Гапонов. — Ему сечас не до нас… У него другое дело…
Ринат вдруг как-то неловко навалился на Лелю, обнимая ее, и Леля инстинктивно схватила его за запястья. От его ладоней и живота пахло потом, и Лелю моментально охватило омерзение, перерастающее в ужас. Лица Рината она не видела, и вообще ничего не видела, а лишь чувствовала, как его руки спокойно и сильно вывинтились из ее хватки и ушли под простыню.
— Рина-ат!.. — изумленно прошептала Леля, поводя плечами, чтобы освободить груди от его жестких пальцев.
Сетка кровати просела еще больше — это Ринат забросил ноги. И едва Леля заметила его медленное, трудное от опьянения движение, как ее страх мигом прошел. Толкаясь и пихаясь, она начала выбираться из кровати, как из болота.
— Х-худа… — прохрипел Ринат, утягивая Лелю обратно, но она все равно села. Ринат, в общем-то, даже не держал ее, а просто придавил. Леля легко перебралась через его ноги, спрыгнула на пол и сразу попала в тапочки.
— Куда ты?.. — бормотал Ринат, пытаясь сесть. — Иди сюда…
Леля схватила со стула свой халат, но Ринат неожиданно ловко и быстро тоже цапнул его. Некоторое время они молча тянули халат каждый к себе, и Ринат, медленно сдаваясь, пробормотал:
— Ну, ложись со мной… Я тебя в общагу поселю, дура…
Леля наконец выдернула халат, напялила и бросилась вон из комнаты. Что там происходило у Гапонова с Ирой, она увидеть не успела. Только в коридоре, очнувшись, Леля вдруг поняла, что с ней приключилось и какое предложение сделал ей Ринат.
Она забилась в первый же попавший туалет и беззвучно ревела, визжала там, трясла головой и грызла пальцы. А потом, когда истерика прошла, умылась и на балконе выкурила полпачки сигарет — все, что оставалось в кармане халата.
Ванька заявился на закате, когда Отличник и Серафима пили чай, выплевывая за окно вишневые косточки.
— Здорово, Фимка. — Ванька плюхнулся на койку Отличника.
— Чай будешь?.. — Серафима уже потянулась к чайнику.
— Не буду, — отказался Ванька. — Лучше дайте водки.
Отличник крякнул.
— Водки нету, — удивленно сказала Серафима.
— Харя, дай тогда на пазырь, — развязно попросил Ванька.
Отличник поглядел на него. В общем-то, в хамской Ванькиной просьбе не содержалось ничего нового, но, во-первых, Ванька просил денег «на пазырь» только пьяный, а во-вторых, все равно знал, что Отличник не даст.
— Ты же знаешь, что не дам, — ответил Отличник.
— Ну дай, а?.. — заканючил Ванька.
Отличник снова внимательно поглядел на Ваньку. Ему показалось, что в Ванькином разгильдяйстве есть что-то неестественное, словно Ванька немного переигрывал. Отличнику вдруг захотелось действительно дать Ваньке денег, но дурацкое упрямство удержало его, и он отрицательно покачал головой.
— Фимка, ну дай ты, — вдруг бесцеремонно переметнулся Ванька.
— Ванька, поимей совесть! — разозлился Отличник.
Серафима встала, молча вынула из сумочки, висевшей на спинке койки, кошелек, достала деньги и подала Ваньке.
— Мерси. — Ванька без смущения взял их, плотоядно улыбаясь.
— Он тебе не вернет, — желчно сказал Отличник.
— Вполне вероятно, — печально согласился Ванька и, усевшись, уставился на Серафиму, будто ожидал, что она тотчас отберет деньги.
— Что же делать-то?.. — растерялась Серафима и, подумав, заключила: — Ладно, не разорюсь… Но может, не надо пить, Ванька?
— Надо, — вздохнул Ванька и туманно пояснил одной из любимых своих поговорок: — С китайцами надо говорить по-китайски… А можно я у вас ее выпью?
— Я не буду пить, — отказалась Серафима.
— Нам учиться надо, — холодно добавил Отличник.
— Да я без компании обойдусь, молчком!.. — заверил Ванька.
— Н-ну, ладно… — неуверенно согласилась Серафима.
— Тогда я побежал. — Ванька вскочил. — Отец, выйди со мной…
Удивляясь все больше и больше, Отличник вышел в коридор.
— Вы уж извините, так надо, — негромко проговорил Ванька. — Я вам не помешаю… Ты мне скажи, отец, с твоего курса девицы Ковалева и Северьянова — они как: целочки или нет?
— А я откуда знаю?! — Отличник был почти потрясен.
— Ну, и так ведь ясно, — с досадой пояснил Ванька.
— По-моему, да, — ответил Отличник. — А что случилось?
— Да ничего не случилось. — Ванька отвернулся. — Херня кругом одна, вот и все. — Он хлопнул Отличника по плечу и пошел прочь.
Строя различные предположения, Отличник вернулся к чаю.
