Ребекка Миллер - Частная жизнь Пиппы Ли
Открыв глаза, Герб увидел склонившуюся над ним Пиппу.
— Из-за чего плачешь? — раздраженно спросил он, без труда прочитав ее мысли, затем перевернулся на другой бок и снова заснул.
Пиппа знала, что он прав. Ей нужно взять себя в руки, а еще нужно сходить к врачу, и таблетки, скорее всего, нужны. Сама мысль о них вызывала отвращение — Пиппа даже аспирин старалась не принимать. Но ведь, господи, она во сне машину водит!.. Решено: за завтраком она поговорит с Гербом. Объяснит ситуацию, муж даст дельный совет, и она по обыкновению ему последует.
Сон пропал, поэтому она приняла душ, оделась и сварила кофе.
Около девяти на кухню спустился мрачный Герб, глотнул кофе и с отвращением поморщился:
— На вкус как моча!
Не сказав ни слова, Пиппа взяла его чашку, вылила кофе и смолола новую порцию зерен. Герб сидел мрачнее тучи и, когда она снова поставила перед ним чашку, осторожно пригубил напиток.
— Давай купим новую кофеварку!
— Эта же новая!
— Нужно выбрать такую, в которой можно сварить приличный эспрессо. Нам вполне по карману: мы всю недвижимость продали!
— Хорошо, посмотрю. Наверное, в «Консьюмер рипортс»…[14]
Не дослушав, Герб взял чашку и ушел на диван читать газету. Пиппа знала: когда супруг не в духе, его не стоит дергать.
— Собираюсь в магазин, ты что-нибудь хочешь? — осторожно спросила она.
— Нет, спасибо!
— Тогда увидимся за ленчем.
Выходя из дому, Пиппа мысленно набросала список покупок. Нужны дыня, если удастся найти спелую, и прошутто. На подъездной аллее стояла машина Герба. Стоп, а где ее машина? Угнали? Лишь через несколько секунд Пиппа вспомнила, что она припаркована у круглосуточного магазина. Господи, а ключи наверняка в замке зажигания! Собравшись вернуться в дом, Пиппа остановилась. Герб взбесится, если узнает про машину! Он и без того мрачнее тучи… Как же добраться до магазина? Пешком? Нет, на улице слишком жарко, да и Герб может увидеть, когда поедет в офис…
Обогнув дом, Пиппа взглянула на противоположный берег пруда. Желтый пикап Криса застыл на подъездной аллее. Интересно, во сколько начинается его смена? Времени-то всего десять… Да и что сказать Дот? Пиппа решительно зашагала к дому Надо. Если откроет Дот, она притворится: мол, заглянула просто так, поболтать, — если же нет…
Вот и дом! Керамический мухомор отбрасывал на лужайку кроваво-красный отблеск. Машины Дот видно не было, а Джонни — Пиппа хорошо запомнила — по утрам ходил в клуб судомоделирования. Чувствуя, как в животе образуется тугой узел, она позвонила. Мертвая тишина. Попробовала толкнуть дверь — заперто.
Посмеиваясь над своим положением, Пиппа подкралась к раскрытому окну Криса и заглянула внутрь. Парень спал. Пришлось царапнуть стекло ногтем. Даже не пошевелился! А если постучать? Крис замотал головой, точно желая избавиться от неприятного звука, потом резко сел и посмотрел в окно.
— Крис, это Пиппа! Извините, за беспокойство!
Парень протер глаза, потом развернулся и опустил ноги на пол. Одетый в футболку с крупным «Что?», он прикрывал бедра простыней.
— Подожду у двери! — объявила Пиппа и вернулась к главному входу. Как же неловко, даже самой не верится!
Крис явно не спешил. Наконец послышались шаги, и дверь распахнулась. Парень был полностью одет, но выглядел усталым.
— Извини… — снова сказала Пиппа. Наверное, пора перейти на «ты».
— Вс-се в порядке, — заплетающимся от сна голосом ответил он. — В ч-чем дело?
— Моя машина… Она осталась у магазина, боюсь, и ключи в замке зажигания. Теперь… теперь даже не знаю, как туда добраться, если только ты не поможешь…
— Ладно, — бросил он и двинулся к пикапу.
Пиппа быстро его нагнала:
— Прости, не следовало тебя будить! Ужасно, из-за меня ты не выспался…
— Не волнуйтесь.
Несколько минут — и они на месте. Машина стояла у входа, ключи действительно оказались в замке зажигания.
— Спасибо! — воскликнула Пиппа. — Спасибо тебе огромное!
— Не хотите позавтракать? — зевая, предложил Крис, и Пиппа поняла, что не на шутку проголодалась.
Они отправились в каменный «Френдлис», находившийся на территории Мэриголд-виллидж, и Пиппа заказала яичницу с беконом.
— В моей жизни наступил довольно необычный момент, — проговорила она.
— В моей тоже.
— Правда?
— Уволенный с опостылевшей работы, я возвращаюсь домой и застаю жену с лучшим другом.
— Ужасно! — ахнула Пиппа.
— Субботним вечером в Вендовере, штат Юта, я рвал и метал… а потом задумался. Может, та черная полоса выпала неспроста, может, есть причина…
— Неужели? И какая?
— Я настоящий кретин.
Пиппа засмеялась, но вскоре поняла: Крис говорит серьезно.
— Почему — не знаю, наверное, я всегда таким был.
— Хм…
— А как насчет вас? Почему вы в два часа ночи пытаетесь купить картофель?
— Понятия не имею, — честно призналась Пиппа. — С тех пор как мы сюда приехали, я… со мной что-то не так. Я отдаляюсь от Герба и нашей совместной жизни, словно наблюдаю за ней, за нами с высоты птичьего полета. Трудно сказать, пожалуй, дело в кризисе самоопределения — порой смотрю: в зеркало и думаю: «Кто эта женщина?» А потом спохватываюсь: «Господи, это же я!» Шок сильнейший, словами не передать… Тем не менее лунатизм это не объясняет.
Надо молчал, буравя Пиппу пристальным взглядом, и она почувствовала, как к шее и щекам приливает кровь. Боже, да у нее вся грудь в пятнах!
— Может, подобным образом ваш мозг пытается что-то сказать? — с непроницаемым, как обычно, лицом предположил Крис. В вырезе старой растянутой футболки просматривались вытатуированные крылья Христа.
— Наверное, больно делать татуировку?
— Уже не помню.
— Мой отец был священником, — объявила Пиппа.
Крис кивнул и взялся за еду, внимательно изучая содержимое тарелки. Воспользовавшись паузой, Пиппа стала его разглядывать. Лицо узкое, фактически клиновидное — щеки словно резцом срезали, — сломанный нос, потрескавшиеся губы. Левая рука загораживала тарелку: моя, мол, не лезьте.
— В свое время я пытался поступить в семинарию, — наконец сказал Крис.
— Священником стать хотел?
— Я хотел, а вот в семинарии меня не захотели.
— Призвание-то осталось?
— Нет, только эта татуировка.
— Ее можно свести.
— Тогда придется содрать кожу! Тем более татуировка для меня как сувенир.
— Ты потерял веру?
— Скорее сообразил, что не все на свете поддается объяснению.
— Расскажи о себе, пожалуйста! — выпалила Пиппа и тут же принялась гадать, не допустила ли она бестактность.
Крис откинулся на спинку стула и посмотрел на нее, словно вычисляя оптимальную степень откровенности.
— Ладно, — проговорил он и начал рассказывать.
Крис
В шестнадцать Крис попытался отремонтировать сушилку. Он был умелым парнем, и благодаря его стараниям вся техника в доме работала как часы. Дот даже перестала вызывать электриков: когда что-нибудь ломалось, она просто обращалась к сыну. Диплом «специалиста по ремонту бытовой техники», полученный на вечерних курсах, вкупе со сноровкой вселял уверенность, что Крис обязательно выяснит, почему сушилка, стоит ее включить, начинает мяукать, словно больная кошка.
В том возрасте, кроме умелых рук, Крису и похвастаться было нечем. После школы он слонялся по окрестностям в поисках сломанной техники, а вечерами вместе с хулиганами-старшеклассниками гонял по сонным улочкам, сшибая почтовые ящики, или играл в баскетбол на чужих подъездных аллеях, пока в окнах не вспыхивал свет и хозяева не вызывали полицию. Однажды летом ребята дождались момента, когда местное семейство отправилось в кино, влезли в дом, опустошили холодильник и поджарили мясо на заднем дворе. В школе Крис апатично смотрел на учителей, с бесконечным упорством теребя ластик на карандаше.
Но вот в доме сломалась сушилка. Крис отодвинул ее от стены буквально на метр и, поджав одну ногу, пристроился рядом. Увы, случилось так, что он соединил не те провода, и электрический заряд в двести пятьдесят вольт пронзил каждую клеточку его тела. Как ни странно, мощные импульсы тока не испугали парня, а, наоборот, заворожили. Дот в панике схватила швабру и деревянной ручкой отодвинула сына от сушилки. По прибытии «скорой» Крис был жив, но без сознания. Врачи колдовали над ним минут пять, показавшихся пятью часами Дот, которая, закрыв лицо руками, наблюдала за сыном сквозь растопыренные пальцы.
Когда Крис очнулся, в носу стоял запах горелой резины и волос, а в сознании — образ Христа. Впервые в жизни появилась абсолютная вера, что, во-первых, Бог существует, а во-вторых, Сын Божий ни кротостью, ни мягкостью не отличается. Он ужасен, как приливная волна, и безжалостен, как молния. Его любовь внушает благоговейный страх, звучит, как хлопанье миллионов крыльев, и сбивает с ног, как торнадо. Бог дарует ее бунтарям, мятежникам и анархистам — всем, кто пытается низвергнуть опостылевшие царство жадности и лжи. Чувствуя себя избранным и предупрежденным, Крис начал ходить в церковь и однажды привел домой нищенку с двумя малышами — опоздав к закрытию приюта, несчастные побирались на улице.
