Геза Сёч - Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи
Мир, всецело погрязший в скверне и мерзости, осознал, что истинную жемчужину, скрытую под убогим вретищем, дано узреть только глазам души.
А в главе четвертой говорится дословно так:
Кто узнает дорогу к замку Фортуны и дойдет до врат, крепко держа в руках ключи, коими оные отпираются, тот узрит и постигнет все, что только есть во вселенной.
В конце концов герою розенкрейцеровского романа удалось отомкнуть врата замка, над которыми горел такой яркий карбункул, что при свете его впору было читать.
Когда же Филарет проник во дворец поглубже, то увидел на потолке маленькое, ослепительно сияющее солнце. Оно было точным подобьем большого солнца, царящего в макрокосме, и светом сего малого солнца был залит весь замок со всеми его чертогами.
[В одной из небольших комнат] были разные зеркала, показывавшие удивительный облик вещей. Были там, например, дальнозоркие зеркала, с помощью коих ты мог различать буквы даже на расстоянии в три мили. Из той комнаты они проследовали в пятую, где находились всякие колокольцы, коими можно было вызывать души. Стоило позвонить, и к тебе поспешала чья-либо душа, и ты мог с ней общаться.
(Парергон к Зерцалу философии. Розенкрейцеровский роман герметика Генриха Ноллиуса / Перев. с лат. Петера Касы. Сегед, 2003. — Серия «Публикации молодых философов».)
Трансильванские князья (гл. 73 и др.). Издатель далек от мысли искать какие-либо связи между мотивами дневника барышни-страусихи и романа Генриха Ноллиуса; точно так же мы не считаем возможным отождествлять замок фортуны с каким-то реальным городом.
Но чтобы представить себе, какие необыкновенные города существуют в виртуальной истории Трансильвании и какой необъятной властью обладали порой тамошние князья, стоит заглянуть в одно из малоизвестных сочинений Якоба Палеолога [29], которое появилось на свет примерно за полвека до романа Ноллиуса (изданного в Гиссене в 1623 году).
Богослов Палеолог, один из апостолов унитариев, приглашенный в Коложвар епископом Ференцем Давидом [30], в подробностях повествует о том, как трансильванский князь Жигмонд Янош [31], получив поручение свыше, устроил на небесах вселенский собор с прениями о вере. С этой целью князь воздвиг на Олимпе, в долине Темпе, нечто вроде небесной копии Коложвара. Жигмонда Яноша Палеолог выводит в своем произведении под именем короля Иосии, а виртуальный Коложвар называет Янополисом. Вот лишь некоторые выдержки из этого сочинения:
Местом выбрана была Темнейская долина, при том что границы ее раздвинули вширь и вдаль, убрав помехи вроде лесов, рощ, оврагов, а все это случилось по мановению короля, ибо Всевышний велел природе повиноваться воле Иосии.
Посередине долины Темпе, окруженный мощными стенами, возведен был неимоверной ширины и длины прямоугольный град Янополис. Во граде том было много роскошных дворцов для приема бессчетных гостей со многим числом золотых и серебряных скамей и стульев затейливой формы, с узорами из драгоценных камней на стенах, с гобеленами и коврами. Город пересекали прямые улицы, крытые не булыжником, а чистым сверкающим золотом, в котором отражались фигуры прогуливающихся и стоящих прохожих. Стены крепости и дворцов сложены были из серебряных кирпичей с цветным отливом, в каждом — по многу тяжелых талантов, а швы кладки, которые мастера оставляли пустыми, заполнены были большими и малыми самоцветами и являли собою зрелище феерическое. Иосия распорядился, чтобы солнце стояло всегда ровно посередине неба, а под ним скользили бы легкие облачка, дабы свет и тепло приятны были обитателям града. А земле же велел не отражать лучей, ибо оное отражение производит жару, а пропускать их в подземный мир, к антиподам, — и тогда впервые подземный мир узнал свет земной и антиподы узрели солнечные лучи.
Венгерский народ, воспользовавшись торжествами по случаю прений, покинул свои дома; к королю Иосии, аж в самый Коложвар, была послана депутация с просьбой, чтобы дозволил им, помимо места проведения прений, посетить и весь Старый и Новый Свет, а коль скоро у короля есть такая власть, сделать еще и так, чтоб при этом они могли оставаться и дома, исполняя каждый свои обязанности, больше того, могли бы свободно бывать, где их душе угодно — ибо границ в эти дни не существовало, — весь мир осмотреть, оставаясь одновременно и в рядах слушателей собора. И король исполнил просьбу самого любого его сердцу народа и дозволил ему даже больше, чем тот просил, и не только ему, но и всем народам, живущим под небом Господним.
С пышной, ласковой, преисполненной любви речью обратился Иосия ко всем курфюрстам и королям, князьям и герцогам, графам и баронам, сеньорам и рыцарям, дворянам и простым подданным Священной империи, стоявшим в разных местах. Точно так же, лично, одновременно и сразу во многих местах, он принимал христианских князей, маркграфов и королей.
Однако когда к воротам прибыл французский король Карл[32], ангелы, стоявшие на страже, прогнали его от замка, мол, в Янополисе нет места вероломству.
Прибыл и король шотландский. А английская королева Елизавета сперва колебалась, опасаясь, что, будучи единственной особою женского пола в таком многолюдном мужском собрании, не поставит ли под сомнение законность своих монарших прав.
Каждый день длился вечность.
И, как я уж упоминал, никто не знал ни препятствий, ни устали, все было возможно. В одном месте могло находиться людей бессчетно, а один человек мог быть сразу в бессчетном множестве мест. Кто был на правой стороне, мог быть и на стороне левой, кто вверху — тот внизу, кто позади — тот спереди, или быть сразу и семо и овамо, если он того пожелает. На утренней и вечерней заре у двенадцати городских врат стражники принимались трубить в трубы и бить в барабаны, ветер подхватывал благоухания, птичьи трели и звенящее в небесах сладкозвучное пение ангелов, осеняя ими всю округу.
Первый день завершился совместной проповедью Иоганна Зоммера и Николо Паруты[33], каковую они читали всяк на своем языке, но все слышали ее, как единую речь.
[После этого Иосия] проводил гостей в их покои, спускаясь сразу по нескольким лестницам, говоря любезные речи, с одними только присаживался к столу, <…> с другими разделял трапезу.
Но вот занялось утро второго дня, хотя на самом-то деле день продолжался все тот же. <…> Наступил час словесного поединка, все умолкли, никто не мог говорить, хотя все посланники были наделены даром выражать речью молчание, а молчанием — речь, могли кричать, не нарушая безмолвия, и безмолвствовать, крича во весь голос.
Тогда слово взял Ференц Давид…
Пожалуй, этих выдержек из сочинения Якоба Палеолога, казненного впоследствии в Риме, будет достаточно, чтобы понять, что замок фортуны, Янополис и Коложвар, если и не являются одним городом, все же связаны между собою загадочными незримыми нитями.
Цитаты заимствованы нами их текста «Схоластического диспута» («Disputatio scholastica»). Любопытно, что в другом произведении Палеолога («Двенадцатидневное поучение») Ференц Давид обучает теологии индейца по имени Телефус, неизвестно какими путями попавшего из Мексики в Коложвар.
Все эти работы вошли в хрестоматию «Дискуссии о вере, небесные и земные», которая вышла в 2003 году в издательстве «А Дунанал» (пер. с лат. Я. Надьиллеша, ред. Михай Балаж).
Суперлимба (гл. 12.) — особая частота мозговых колебаний, на которой телепатически, без каких-либо языковых ограничений, могут общаться друг с другом люди и животные. Эта способность развита не у всех людей.
Чертогон-трава (гл. 3, 132 и 133).
В 1289–1296 годах в Киликийской Армении правил царь Хетум II, оставивший книгу, в которой мы можем прочесть о свойствах растения, называемого синайской чертогон-травой. Согласно запискам царя, когда Моисей восходил на Синайскую гору, на чертогон-траву его внимание обратил ангел. Отваром ее Моисей исцелил свою бесноватую сноху. Растение это армяне наделяли чудодейственными свойствами. Сбор его подчинялся особому ритуалу. Священник с крестом и евангелием отправлялся на место, где оно росло, по пути распевая псалмы. Выкапывали его, по указанию священника, вместе с корнем и относились к нему с великим почтением. И на протяжение столетий сохраняли веру в то, что растение это изгоняет дьявола, нечистую силу из одержимых — иными словами, не подпускает близко лукавого.
Об этом, в связи с приготовлением супа ангаджапур, можно прочесть в статье Иштвана Сёча и Пала Ковача «О кухне армян Трансильвании». А короля Хетума II, который в 1300 году захватил Иерусалим, а позднее под именем Иоанна постригся в монахи, через какое-то время убили.
