Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму
Начальствующие гости и примкнувшие к ним компаньоны долго любовались изумительными видами с одной стороны кабинета — моря, с другой — парка и гор.
— Вы говорили, что здесь главное, командор, — прошептал Балаганов. — Если по справедливости, то…
— Нет, Шура, главное внизу, в подвале, я думаю, — смотрел на синеющий морской горизонт Бендер. — Но и здесь нам присмотреться не безынтересно…
— Если не возражаете, — прервал негромкую беседу с одним из гостей Вирзгал, — то мы сейчас спустимся в подвальную часть дворца и познакомимся с живописными произведениями…
Группа спустилась по лестнице в ярко освещенный электричеством подвал, и все увидели множество картин в рамах и без них. Они висели на стенах, стояли по нескольку в ряд, прислоненные к стене, лежали на стеллажах и столах. Если московские экскурсанты начали с большим интересом рассматривать полотна живописи, то великий искатель графских сокровищ и его компаньоны, как минеры, которым надлежит отыскать в подвале бомбу, готовы были колупать штукатурку, чтобы обнаружить следы замурованного в одной из стен золотого клада. Еще до этого Бендер проинструктировал своих единомышленников как себя вести в подвале. Великий предприниматель не исключал возможности, что именно здесь, в какой-нибудь стене подвала, графиня и замуровала свои ценности.
— Смотрите в оба, голуби-детушки, во все глаза. Так как штукатурка девятнадцатого года должна отличаться от штукатурки на яичном белке прошлого века, когда строился дворец, — наставлял он своих друзей помощников.
Теперь все трое похаживали по подвалу и, слушая директора музея, смотрели на свободные участки стен и даже под висевшие на них картины, «во все глаза», как говорил Остап Бендер.
Ян Янович говорил:
— Во дворцах восемнадцатого — первой половины девятнадцатого века почти всегда находились собрания живописных произведений старых мастеров. Художников Голландии, Фландрии, Италии, и других… Вот смотрите, два больших натюрморта Снейдерса, очень характерны для фламандской живописи. На одном — овощи, дичь, фрукты. На другом изображена кладовая рыб с дарами моря: здесь крабы, различные рыбы, лангусты, устрицы. Перед вами еще один натюр морт этого же художника. «Кладовая овощей» назвал он его. Зелень, свежие овощи… А это — «Портрет женщины в черном», предположительно работы Генрика ван Влита. Изображена немного застенчивая, как бы стесненная в движениях, женщина.
— Интересны и марины, товарищи, и небольшие жанровые сцены голландских художников…
— И что все это так и лежит, висит и не экспонируется народу? — пробасил солидняк. — Не дело это, Ян Янович, не дело, — он укоризненно посмотрел на директора.
— Да, такие картины… — вздохнул другой.
— К сожалению, товарищи, — ответил Вирзгал, — Во дворце нет специального помещения для картинной галереи. Живописные полотна, как вы видели, украшают стены многих парадных комнат. Больше всего их в бильярдной и небольшой комнате-артистической, граничащей с голубой гостиной. Но мы все время меняем экспозицию, Константин Евсеевич. С первого числа вот освежим ее новыми произведениями. Английского художника Хогарта Уильямса, нидерландского художника Паурбуса Франса, Нетшера Каспара, Гюбера Робера и других художников.
— Но пора и русских выставлять для народа, товарищ Вирзгал, — пробурчал недовольно худощавый москвич в очках.
— Обязательно, товарищи. Планируем экспонировать портретистов Левицкого и Боровиковского, пейзажистов Щедрина и Чернецова и наших уже советского периода…
— Это хорошо, очень хорошо, Ян Янович, — кивнул солидняк.
— Ну, если товарищи, вы насмотрелись, то можно пройти и в библиотеку дворца. Здание, где она расположена, примыкает к центральному корпусу.
Солидняк посмотрел на часы и ответил:
— Нет, дорогой товарищ Вирзгал, времени у нас нет, к сожалению. Очень Вам благодарны…
Послышались слова признательности других гостей. Компаньонам ничего другого не оставалось, как присоединиться к благодарности москвичей.
Когда выходили, Бендер с широкой до лукавства улыбкой заглянул в лицо директора и промолвил:
— А у нас время сегодня есть, дорогой Ян Янович, и библиотечный корпус можем осмотреть.
— Как-нибудь в другой раз, товарищи, я сейчас должен проводить гостей из наркомата, так что извините, товарищ Бендер.
— Да, да, понимаю, понимаю, Ян Янович, — заспешил скрасить свое неуместное заявление великий искатель местных миллионов.
Когда компаньоны вышли во двор и отделились от гостей из наркомата с директором дворца-музея, Бендер спросил, глядя поочередно на своих друзей-подчиненных:
— Что обнаружили, камрады?
— Никаких следов, командор, ни одной замазки на стенах не заметил, — стук пул себя в грудь ладонью Балаганов.
— Ни одной, Остап Ибрагимович, я тоже, — скучно ответил Козлевич.
— Это же самое могу сказать и я, детушки, — невесело проговорил Остап.
— А если бы и обнаружили, если по справедливости, командор, то — как бы мы туда попали? Да еще ночью, как я понимаю, — тряхнул кудрями Балаганов.
— То вопрос, Шура, уже другой. Дверь, ведущую туда, по дороге туда и обратно я изучил досконально.
— Да что дверь, Остап Ибрагимович, — вздохнул Козлевич. — Главное знать, где замуровано или закопано. По части дверей и я кое-что смыслю, — вздохнул он, вспомнив свой бывший промысел, наказуемый уголовным кодексом.
— Да, план. Нужен план с указанием хотя бы примерного места замурованного клада, — согласился Бендер.
— Для сегодняшнего беглого осмотра времени совсем было мало, командор. Ведь так, Адам Казимирович? — взглянул на старшего единомышленника Балаганов.
— Совсем мало, да и картины стены закрывали, — кивнул Козлевич.
— Значит, голуби, вывод: нам надо найти способ пробираться туда не раз, чтобы все обследовать, — сказал Бендер.
Выйдя из дворца-музея, компаньоны пошли по центральной площади Алупки, строя всевозможные планы тайного проникновения в подвал дворца. Так как у Остапа сложилось предположительное мнение, что клад графини спрятан именно в подвале, а не в другом каком-либо месте.
После очередных экскурсий по Воронцовскому дворцу-музею, искатели графских сокровищ сидели в Нижнем парке на скамье у шумевшего водопада.
— Я долго думал, как нам, компаньоны мои, остаться на ночь во дворце. Чтобы исследовать предполагаемые места захоронения клада. И пришел к выводу. Идем в музей с последней экскурсией, заходим в столовую, и, как только группа проследует дальше, в биллиардную, мы сразу же прячемся под тем знаменитым длинным столом. И сидим как мыши в подполье, пока все экскурсии не выйдут и дворец не закроется.
— Ох, командор, рискованное это дело, если заштопают… — испуганно повел глазами рыжий Шура.
— Если заштопают, то скажем, что я обронил запонку, — пояснил Остап. — Полезли, мол, чтоб достать…
— Нет, эту операцию я не одобряю, братец Остап Ибрагимович, — покачал головой Козлевич. — И как мы там все трое поместимся?
— Сожмемся и затаимся, как я уже говорил, как мыши, не чихать и не кашлять. В карманах иметь фонари, инструмент для открытия нужных нам дверей. Одеть самую мягкую обувь для бесшумности. И в бой, вперед, навстречу таинственным дворцовым приключениям.
— Да-а, — покачал головой Козлевич, — если бы эти приключения были бы уголовно не наказуемы, Остап Ибрагимович.
— Ох, командор, — тряхнул своими рыжими кудрями Балаганов, не высказывая своих опасений вслух.
— Э-э, детушки-компаньоны, если никто из вас со мной не пойдет на это, я попробую остаться на ночь один и поискать заветное место.
Был конец дня. Внизу за деревьями синело безбрежное море. Изредка мимо них проходили прогуливающиеся парочки. Шумел водопад, унося потоком хрустально-чистой воды опавшие листья. А единомышленники продолжали обсуждать затею тайного посещения дворца. Не придя к общему согласию, после затянувшегося молчания компаньонов, Бендер вдруг произнес:
— А Березовский? — Остап, торжественно улыбаясь, как человек, который наконец нашел решение сложной задачи, посмотрел на своих компаньонов.
Балаганов и Козлевич вопросительно взглянули на своего предводителя, ожидая дальнейших пояснений. Но Бендер ничего им не сказал, и тут же отправился к верному служаке дома Романовых.
— У меня к вам просьба, высокочтимый Петр Николаевич, — сказал он экскурсоводу после того, как обменялся с ним и его супругой Ксенией Алексеевной любезными приветствиями. — Постарайтесь завтра во дворце взять самую последнюю по времени экскурсию. В группе этой буду находиться я со своими друзьями. И мне очень надо, чтобы в столовом зале дворца вы отвлекли дежурную смотрительницу. И вместе с ней покинули столовую, господин Березовский. А я постараюсь задержаться, укрыться под тем длинным и большим столом. Я и мои друзья…
