Валерий Грузин - Гибель Киева
Открыв борта машины, Анатолий и два мастера в оранжевых касках и синих комбинезонах с логотипом и надписями с названиями городских коммунальных служб вынули из грузовичка и бережно опустили на предварительно постеленный на асфальт брезент что-то длинное и тяжёлое. Не спеша, была вытащена и стремянка. Установив её рядом с центральным входом, один из мастеров взобрался на верхнюю ступеньку и принялся что-то отмерять и чертить мелком на стене.
И в тот момент, когда он при помощи молотка и керна начал намечать гнёзда для болтов, из дома в сопровождении лиц, вид и одежды которых не допускали двоякого толкования исполнявшихся ими функций, показался важный человек в новом, отлично скроенном сером костюме. Кто его знает, кем он являлся, но властью останавливать подобное своеволие точно располагал. Дюжие руки его помощников в одинаковых мешковатых чёрных костюмах схватили стремянку, готовясь струсить с неё мастера, будто тот являл собой разновидность спелой груши.
– Это ещё что такое? Кто позволил? – в голосе начальника звенела высоколегированная сталь, и голову он нагнул, как разъярённый бык.
«Таким тоном можно и к стенке поставить», – подумал Анатолий. Он узнал эти интонации, внутренне содрогнулся, но попробовал напустить на себя безразличный вид мелкого служивого:
– Опоздали мы. Машина сломалась. Но мы успеем. Сейчас начальства понаедет. Телевидение. Но к приезду мэра успеем. Гарантирую.
– Какое начальство? Я спрашиваю, что вы тут делаете? И кто такие, в конце концов? – начальник в сером не собирался униматься, однако регистр истерики понизил. От внимания Анатолия не ускользнуло то обстоятельство, что на слове «мэр» он поднял голову.
– Мы народ маленький. Нам приказали установить, мы и установим, – и тут, точно по графику, к тротуару подъехал чёрный «мерс» и оттуда вышел шеф. И где это он «мерина» раздобыл? Вроде на «фольксвагене» должен был приехать. Но хорошо вышло. Это прибавит ему веса.
И, действительно, во взгляде начальника в сером ещё не угасало недоверие, но уже возникало и подобострастие. Владимир был совсем не дурак и психотип начальника просканировал точно.
– Это хорошо, что вы на месте, – не представляясь и ничего не спрашивая, Владимир блистательно исполнял роль большого городского начальника среднего звена: в его манере общения органично сочетались пренебрежение к низшим и холодное вежливое высокомерие.
«Шеф» понимал, что этому серому нельзя давать на раздумья и секунды. Его необходимо срочно нагрузить делом, где бы он мог демонстрировать свою значимость. Напустив туману озабоченности, Вольдемар доверительно обратился к коменданту:
– У нас дефицит времени: протокольные мероприятия задержали. Сейчас прибудут пресса, телевидение. Для них нужно отвести правильное место. Выступающим тоже. Сам прибудет позже. Его надо встретить. Как положено. Так что все эти авто, – Владимир небрежным мановением руки указал на припаркованные у входа машины, – разогнать и очистить место. Вам милицией помочь или своими силами обойдётесь?
– Сил достаточно, – проникаясь важностью миссии, но всё ещё источая лёгкое недоверие, отрапортовал начальничек.
– А вы что уши развесили? За работу! Чтобы через полчаса всё было готово! – перейдя на хамский тон, Владимир накричал на «историка». Тот почему-то взял под козырёк и, насколько позволяло его грузное тело, вытянувшись в струнку, отрапортовал:
– Будет исполнено!
И тут из-за поворота, показался фургон с надписью популярного телеканала на борту.
– А вот и телевидение, – Владимир мысленно поблагодарил Регину за своевременную подмогу, которая снимала все вопросы. И, повернувшись к коменданту, который уже, кажется, окончательно поверил в реальность происходящего, как генерал полковнику, сухо, но уважительно отдал приказ:
– Действуйте.
Начальник в сером в струнку не вытянулся, но армейскую прыть проявил, и охранники по его команде притащили какие-то треноги, натянули пластиковые ленты заграждений и принялись разгонять автомобили, обращаясь с вежливыми просьбами к жильцам и покрикивая на водителей. Они беспрекословно помогли подтащить накрытую полотном тяжеленную гранитную плиту и, наслаждаясь своей силой, удерживали её на весу, пока в отверстия вкручивались массивные бронзовые болты.
Подтянувшиеся к месту событий Александр, «философ» и Цок-Цок изображали общественность, развернули бумаги, как бы репетируя свои выступления. Постепенно тротуар заполняли люди с переносными телекамерами и профессиональными фотоаппаратами, пишущая братия рыскала в поисках объекта для интервью, приставая к прохожим, участникам операции и коменданту, но тот отнекивался и отмахивался, мол, некогда тут интервью раздавать, когда вот-вот Сам нагрянет, но вниманием к своей персоне был доволен.
«Слишком гладко всё идёт», – тревожно подумал Александр. Оставался самый щекотливый этап операции, когда требовалось и уйти вовремя, и успеть насладиться её первыми плодами. Хотя основная опасность оставалась: смогут ли они точно описать личности Анатолия и Владимира? Мастеров наверняка будут искать. Но те своё получили, а плита явно ворованная. Так что, защищая себя, будут помалкивать.
И вот он – миг торжества. При невероятном стечении прессы, под блеск объективов телекамер перед микрофоном, установленным прямо под накрытой полотном мемориальной доской, возникает всеми любимый и обожаемый властью народный артист и заслуженный деятель. За ним – ещё более заслуженный, но частично недоласканный властью академик и, наконец, многократно заслуженный архитектор. Они велеречиво повествуют о стремительном развитии Киева, о том, что он перерос Европу и что пора ему становиться центром мировой цивилизации.
Слушая их медовые речи, Александр подумал, что не было ничего проще, нежели притащить их сюда. Мастеров пришлось уговаривать дольше и словам они не поверили: там сработали деньги.
Боже, как же цепляется человек за паутинку славы! Как же он боится бездны! Для родственников усопшего имеет значение, в какой газете напечатан некролог. А газета-то живёт один день! Японцы правы: мы живём один день. Сегодня. Сейчас.
Архитектор дёргает за верёвку, и покрывало величественно сползает с гранитной плиты, открывая выбитый на чёрном лабрадорском камне покрытый бронзянкой текст. Александр видит это из-за угла и спешит к «газельке». Там, в кузове, сидя на одной скамейке с «философом» и «историком», достаёт сигарету и никак не может извлечь из нагрудного кармана зажигалку. Потом видит дрожащий огонёк перед своим носом:
– Кажется, получилось, – произносит Анатолий и защёлкивает крышку «зиппо», некогда подаренного ему Александром. Похлопывает его по плечу, и Александр вскрикивает от боли. – Ой, извини, забыл. Думаю, тебе будет интересно узнать, что Снежана не захотела уезжать с Вольдемаром на «мерсе». Они с Региной наслаждаются последствиями.
Александр остановил машину за два квартала от дома тёти Ани. Там же, в кузове, на него натянули синюю куртку работника коммунальных служб, которая скрыла гипсовую повязку. Он взял в руки большой разводной ключ и, подойдя к калитке, нахлобучил по самые уши бейсболку: соседское око никогда не закрывается.
Барбару он завёз ещё утром. Он знал, что собака будет дежурить у ворот и никакой колбасой её оттуда не выманить. Но что было делать? Так оно и оказалось: Барбара стояла, почти касаясь носом замка. Очевидно, последние четыре часа. Слушая её поскуливание и поглаживая её прижавшуюся к бедру голову, он ещё раз удостоверился в правильности простой истины: лучшее, что может быть у человека, – это собака.
Он вернулся цел и невредим, и, в случае чего, тётя Аня будет клясться и божиться, что никуда из дома он не отлучался, да и собака подтвердит. А то, как он выходил, ни одна соседская душа не видела: «газелька» заехала во двор якобы сгрузить доски, и он скрытно нырнул под тент. Такое вот железное алиби.
Последствия их операции превзошли все ожидания. Почти все каналы телевидения в своих вечерних выпусках в прайм-тайм передали репортажи с места события. Главный текст был и озвучен дикторами, и показан на телеэкранах:
ВАРВАРАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ НА ЭТОМ МЕСТЕ ВОЗВЕДЁН ПАМЯТНИК ВЗЯТКЕ В НАРУШЕНИЕ ВСЕХ НОРМ И ЗАКОНОВ ЭТИ ЧИНОВНИКИ ПРОДАЛИ СВОИ ДУШИ, А ЗАОДНО И ИНТЕРЕСЫ КИЕВЛЯН БУДЕМ ПОМНИТЬ ИХ ИМЕНАДалее следовал список начальников управлений, служб, комиссий, комитетов и прочих бюрократических образований, выдавших разрешение на строительство этой нелепой высотки на месте популярного ранее сквера, и, к тому же, задевшей фундаменты близлежащих домов и сломавшей прелестную историческую застройку.
