Андрей Шляхов - Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами
«В 1968–1973 годах я снял свои пять-шесть телепостановок, в основном на поэтическом материале. Филатов сыграл у меня главные роли — и за Маяковского, и за Н. Некрасова, и Фредерика Моро в двухсерийной версии по Флоберу (по „Воспитанию чувств“). Везде, кроме Флобера, с ним работать было очень легко. Я думал, потому, что мы товарищи плюс единство школы. Теперь мне кажется, дело в его четкости профессионала. Актер выполняет задания режиссера, в этом суть профессии. Привычная в театрах нашей страны патология — это дебаты актера с режиссером, глупые споры, приводящие к серости на сценах… Филатов — профессионал, поэтому режиссерам с ним работать гораздо легче, чем с большинством других…
Мне было трудно с ним во „Фредерике Моро“. Вернее, все было ладно и дружно, пока мы репетировали кино как спектакль. Флоберовский провинциал, победивший Париж, расчетливый хищник, обманувший простодушных буржуа, пожиратель сердец с запоздалыми муками совести… Леня вел свою роль остроумно и изящно. Мне не позволили снимать Владимира Высоцкого, и назначение Филатова было и поздним, и спасительным. Пересмотреть свой взгляд на героя оказалось нетрудно. Трудности начались на стадии съемок. На нас очень давили темпы, а я люблю работать быстро. Филатов всегда до этих пор шел в ногу, если не с опережением. И вдруг — тормоза. Надо снимать, а он возится с гримом, придирается к одевальщице, просит оператора еще и еще раз проверить в камере: хорош ли он? Все телегенично?.. Отлично? Я взвывал от этих задержек, все нечистоты моего характера окатывали Леню с ног до головы. Но он, странное дело, и не обижался, и… не торопился. Так и застряло в памяти его нестандартное поведение зимой 1973 года в Останкино.
А теперь я должен сделать признание. Я понял лишь недавно, что сам был не прав. На стадии театральной мы работали дружно, согласованно — там я знал свое ремесло. На стадии же съемок нужно было исходить из мнения оператора. Меня раздражало, что актер хочет выглядеть лучше, чем он есть. Я боялся, что эта не к сроку поспевшая „дамская слабость“ обворует актерскую свободу, убавит успех импровизаций — словом, ты работай и не думай, что тебя снимают. Тебя не снимают, а подсматривают — тогда и будет естественной, а не киношной правда игры… В теории-то это верно, но на практике этой правде должна предшествовать тщательность подготовки на главном рубеже кинопроцесса — от объектива к субъективу, от камеры к актеру. Видимо, к 1973 году, сознательно или интуитивно, Леонид Филатов обретал вторую актерскую профессию, в отличие от меня, который и до сего дня ее не понимает. Киноактер Филатов начинал теснить театрального близнеца. Нерастраченное на сцене, казалось, должно востребоваться на экране…».
Не будучи сильно востребованным в театре и кино, Леонид Филатов отдается жанру литературных пародий, который начинает входить в моду с середины семидесятых. Здесь он может совместить оба своих дара — актерский и поэтический. Блестящее чувство юмора, социальная острота и великолепное актерское исполнение сделали пародиста Филатова очень популярным. Он создает цикл пародий «Таганка-75», который из-за своей острой критической направленности был проигнорирован официальной критикой и распространялся по всей стране в основном в виде подпольных магнитофонных записей. Сам Высоцкий «продвигал» пародии Филатова. Филатов писал: «В последние годы, лет пять-шесть, мы были уже в хорошем таком товариществе с Высоцким. Не скажу — дружили, потому что друзья у него были более близкие, но в товариществе замечательном, которое меня очень устраивало и которым я горжусь…
В 1975 году он впервые почитал мои пародии, и в этом же году в Ленинграде на гастролях был вечер театра в ленинградском ВТО. Он меня вытащил, выкинул на сцену с этими пародиями, просто выволок. Я говорю: „Да я не могу, я не привык еще… Я могу это так, в застолье. Да потом — претензия на смешное… Это страшно читать, а вдруг это будет не смешно…“ Но Владимир взял и просто объявил: „Я хочу вам представить совсем молодого актера, вы, может быть, еще не знаете его, но, наверно, узнаете… Я представляю… Леонида…“ — и замешкался. Из-за кулис ему подсказали: „Филатов…“ Он так застеснялся и говорит: „Филатов. Ну, конечно. Простите. Леонид Филатов!“ Я вышел совершенно оглушенный, потому что когда действительно твое, авторское, то это очень страшно. И когда я прочитал и был настоящий успех, и были аплодисменты, Володя говорит: „Ну вот, понял, что я тебе говорил? Слушай меня всегда, Володя тебе никогда плохого не пожелает“. Он все время делал так — это для него характерно…».
Так к Леониду Филатову приходит слава, пусть пока и неофициальная, но широкая.
Он продолжает играть в театре, писать пародии, даже пробует свои силы в эстрадном жанре — по просьбе Леонида Утесова пишет несколько песен для его оркестра.
Театральная карьера Филатова не складывается, у актера по-прежнему всего одна главная роль и несколько второстепенных. Разумеется, Филатову хочется большего, однако Любимов считает иначе.
Вторую главную роль Леонид получит в 1977 году, роль Сотникова в спектакле по одноименной повести Василя Быкова. Правда, сам спектакль Любимов переименует в «Перекресток». Филатов был рад, но спектакль продержался в репертуаре всего лишь сезон, после чего был снят по доселе непонятным причинам.
Невезение продолжает преследовать Филатова: годом позже Любимов соберется было дать ему роль Раскольникова в «Преступлении и наказании» Ф. Достоевского, но у Леонида вдруг пропадет голос, и мэтр отдаст роль другому актеру.
Здоровье Филатова всегда оставляет желать лучшего — то операция на голосовых связках, то лимфаденит, то ложный паралич. Но, несмотря на все это, на сцене Леонид Филатов держался молодцом. Критик Т. Воронецкая писала о нем: «Леониду не важно, играет ли он главную роль или второстепенную, ключ к пониманию этого лежит в его натуре. Для него театр, спектакль — это событие жизни, ему интересно принимать в нем участие. Свои личные, актерские интересы уходят на второй план. Главное — это театр, его идея, в которую ты веришь, живет и развивается. Леониду Филатову свойственна удивительная преданность всему, чем он занимается, полная отдача своему делу. На репетициях он ловит каждое слово режиссера, пытаясь понять его концепцию. Он готов к эксперименту, к поиску. Удивительно молодое, открытое состояние души. Не надо понимать слова „интересно играть“ как любовь только лишь к самому процессу. Нет. Для Филатова важен результат, но не столько его личный, сколько само произведение в целом. Отсюда особое понимание роли театра в его жизни, в его судьбе. Это как бы „дело“, которому он преданно служит уже много лет. И, конечно же, в театре Леонид совершенствует мастерство, профессионализм; постоянная школа, тренинг…»
Потом к актеру пришла слава телевизионная — в серии спектаклей, которые появились на советском телевидении в конце семидесятых, Филатов сыграл своего современника, вечно спорящего со своей красавицей женой. Спектакли назывались: «Кошка на радиаторе», «Часы с кукушкой» и «Осторожно, ремонт!».
А вот в кино актера долго не приглашали, считая его некиногеничным. Такие вот дела — тот, кто хорошо смотрелся на сцене или на экране телевизора, для кинематографа почему-то не подходил.
Но в 1978 году в фильме «Иванов, Петров, Сидоров…» режиссера Константина Худякова Леонид Филатов сыграет роль ученого Петрова. Фильм понравится зрителям и будет благосклонно воспринят критикой.
А следующей ролью Филатова в кино стала роль Скворцова в фильме-катастрофе Александра Митты «Экипаж». Сперва Леонид отказался от предложения, и роль отдали Олегу Далю, но вскоре Даль не сможет сниматься из-за плохого самочувствия, и режиссер вновь вспомнит о Филатове. В конце концов Леонид согласится и не пожалеет — успех фильма будет грандиозным! Фильм-катастрофа станет фильмом-сенсацией. «Такого кино у нас еще не было!» — признает после просмотра картины министр гражданской авиации СССР Бугаев.
Наконец-то кинематографическая карьера Филатова начинает набирать обороты. Его приглашают сниматься сразу два режиссера — Константин Худяков в боевик «Кто заплатит за удачу» и Илья Фрэз в мелодраму «Вам и не снилось…».
Обаятельный летчик Игорь Скворцов, этакий советский плейбой, понравился публике, особенно представительницам слабого пола. Кстати говоря, сам Филатов, который по жизни в общении с женщинами был весьма застенчив, к своему новообретенному титулу секс-символа советского экрана отнесся с язвительной иронией, заметив однажды: «Лучше всего про это сказал Жванецкий: „Худой, злой, больной — но какова страна, таков и секс-символ“. Я даже на пляже комплексовал раздеваться, а тут оказался в роли абсолютного супермена, в откровенной постельной сцене, правда, сквозь рыбку — там был аквариум…».
