Роман Волков - Клеймо Чернобога
— Хорошо, надо — так надо, — кивнул Навосвет.
— А с саблей-то что?
— Так я отказался. Не получилось бы у меня печать такую сделать, гравировку на лезвии — запросто. А вот с печатью с этой геморроя много, некогда мне было над ней сидеть. Я так и сказал: пусть у других делает. Тем более, саблю он просил боевую, с заточкой, уж явно не для того, чтоб на стенку повесить. А на фехтовальщика он как-то не похож был. Я и побоялся, скажу честно. Можно было бы печать такую сделать, только подумал, зарежет кого-нибудь, так ведь и мне потом достанется. Во как! Как в воду глядел!
— А звали то его как?
— Да не помню я. Звали его как-то странно… Не помню. Не имя обычное было, а погоняло. И какое-то, знаете не стандартное скиновское, типа Партиец там, Фюрер, НС Варриор, а бессмысленное какое-то.
— Ну постарайтесь вспомнить!
— Уж год прошло… Хотя… — Навосвет быстро начал листать страницы своей потертой тетради. Сыщики ждали. — А, вот, смотрите-ка. Записал. И телефон есть. Мокшан его звали. Как мороженое у нас, знаете, Мокшан. Вот — телефон он оставил.
Оба сыщика кивнули. Мокшан — не только мороженое. Это еще и городок в Пензенской области. Телефон они переписали, и Слепов сразу же позвонил в Управление, и передал номер для установления личности таинственного любителя холодного оружия. Все сведения о нем пообещали дать через пару часов.
— Да, и еще, продолжил Навосвет, — я спросил его, сабля зачем нужна. Ну, сами понимаете, это специфика производства. Если для исторического фехтования — там центровать по-особому надо, по-настоящему. И уточнять — сабля азиатская или европейская, и век какой. Если для казачков липовых шашку, на парадах их клоунских сверкать, там центровка особенная не нужна, зато форму четко держать надо. А он мне ответил: мол, для коллекции доценту одному. На стенку вешать. Только обязательно, чтобы обоюдоострая боевая заточка и центровка. Мол, доцент любит, чтоб все было по-настоящему. Разбирается то есть, как чего. Я думаю, как же, доценту. Овчинка выделки не стоит. Вот, и отказался. Да он и мне и ответил: ну ладно, мол, я тогда сам выточу. Ну, это у нас сейчас не проблема. Конечно, выточить это одно, а я все-таки кую. А выточить саблю на станке-то — вообще плевое дело. Я еще подумал — ну и точи сам, и печать свою делай, я в это дело впутываться не буду. И доцент этот обойдется.
— Доцент… — пробормотал Владимир.
Неожиданно телефон Слепова громко заиграл «Полет валькирий». Звонил начальник криминальной милиции Сан Саныч Никодимов. Это было что-то из ряда вон выходящее. Он мог позвонить на мобильный, если случилось что-то серьезное.
— Здорово, добрый молодец. Был ли сегодня ты в Лужском районе, село Степановка?
— Три часа как оттуда. Напал на след, товарищ полковник. Работа ведется, сегодня к вечеру представлю подробный отчет о проделанной работе.
— Напал на след? Ну и что за след такой?
— Все подозрения падают на пензенского скинхеда Всеволода Ведонцева. То есть версия, по которой я работал, по скинхедам, оказалась самой верной. Более того, неделю назад он бежал из-под стражи и уже объявлен всероссийский розыск.
— Ну, умничка. Поступил анонимный звонок. В Степановке твоей два часа назад Палач напал на парня.
У Слепова широко открылся рот.
— Что молчишь? А? Шементом дуй туда! Бригада уже выехала! Я сказал, чтобы труп не забирали, полюбуйся. Сергеев, начальник оперативно-следственной группы вашей, тоже поехал.
И швырнул трубку.
Ленинградская область, Лужский район, пос. Степановка. Приблизительно то же время
Палач остановился за несколько шагов от Ивана Сергеевича и брызнул ему в глаза солнечным зайчиком от сабли.
— Жаль, жаль. Я действительно не хотел вас убивать, это никому не было нужно. Я потому так и рассчитал, чтобы когда вы сюда пришли, мы с Костей уже были далеко. Но теперь сами понимаете — придется мне и вас собой забрать.
— Почему именно мы?
— Так же возопил Христос к Отцу своему. И не дождался ответа. Не дождетесь и вы. Так надо! Простите. И прощайте. — И Палач молниеносно рубанул саблей сплеча. Старик, чуть двинувшись, наклонился и поднырнул под удар. Не веря своим глазам, убийца взмахнул отножным ударом, снизу вверх. Но Иван Сергеевич так же расчетливо пригнулся в другую сторону, и клинок опять пролетел мимо.
— Тебя тренировали мои ученики, щенок! — улыбнулся дедушка. И плюнул в глаза Палачу густым шлепком слюны. Тот сморщился, зажмурился и суетливо рубанул саблей воздух.
И молниеносно вытащил Иван Сергеевич из задних кармашков два небольших ножичка, чуть больше ладони. Левой рукой сильно метнул первый — и он по рукоятку погрузился в живот убийцы. Тот отшагнул, а старик кубарем, мягким кувырком через плечо, бросился под ноги ошалевшему Палачу, резанул его по руке, по ребрам и, оказавшись уже за спиной, несколько раз сильно ткнул в почки.
Ножи были маленькие, но очень острые, из специального сплава, 80 единиц прочности, кровь начала течь из расходящихся ран густыми вишневыми потоками. Плоть мясными ошметками на глазах расползалась вширь и вглубь. Палач выронил саблю и бросился на старика выставив вперед голые кулаки. Вот она, яростная техника штурмового боя! Нельзя против него устоять, все он сметет, разворотит на своем пути! Четыре удара в секунду: левая нога в прыжке в грудь, правая нога в живот, левая нога в голень и одновременно: правая рука наотмашь, левая прямой, правая двойкой в печень и голову! Нельзя ни увернуться, ни отступить! Только контрнаступление, только прямая атака на атаку, удар на удар! И дедушка бесстрастно рванулся вперед, вытянув вперед вооруженную руку и вобрав голову в плечи, продрался сквозь шторм ударов, взрезая врагу кисти и предплечья, и, наконец, извернув правую руку, так что локоть был направлен вверх, а большой палец вправо, вонзил ножичек противнику сбоку в кадык. И сразу опять легко кувыркнулся в сторону.
Палач по инерции сделал несколько последних свирепых ударов, скрючился и упал на землю. Иван Сергеевич подбежал к внуку, растер ему уши и сильно нажал между ребер туда, где находилось сердце. Костя открыл глаза. Дедушка подмигнул ему, и вернулся к хрипящему противнику. И улыбаясь, смотрел ему в глаза, пока взгляд Палача не ушел в небеса и не остекленел. Иван Сергеевич же сделал несколько звонков в милицию по своему старинному сотовому телефону и опять подошел к ошалевшему Косте, у которого жизнь медленно стала возвращаться в омертвевшие конечности.
— Деда… а что здесь было? Это ты его убил?
Дед кивнул.
— А как? — тут догадка сразу озарила Костю. — Значит, ты все-таки служил в спецназе?
Дед опять кивнул и добавил:
— Можно сказать, и сейчас служу. Я почти во всех спецподразделениях города инструктирую бойцов по рукопашному бою. Школу я очень хорошую прошел, сейчас так не готовят.
— А почему у тебя в документах написано: войска связи?
— Да раньше это не афишировалось. Никто и не знал, что существует такая организация как ГРУ. Это сейчас про нее во всех газетах трубят и интервью у разведчиков берут. А раньше про СМЕРШ толком ничего знали, боялись только. А были и еще совсем секретные организации, о которых тебе знать не обязательно. Так что пусть я останусь связистом. Сейчас опергруппа подъедет, я уж скажу им об этом, но я думаю, дальше них эта информация не пойдет. Генерал сам мне только что обещал.
Тут еще одна страшная мысль посетила Костю. Значит, выходит, своего обидчика Абу убил именно дед. Да еще и мастерски это скрыл! То есть тогда вечером, дед не побрел пьяной походкой в туалет, а, накинув плащ-палатку, добежал до азербайджанского квартала, располосовал Абу на запчасти и вернулся домой, как ни в чем не бывало!
Но парень ничего не сказал о своих размышлениях деду. Пусть все будет именно так, как услышал следователь. Пусть будет так: пьяный дед вышел во двор, а зарезали бандита соплеменники. Да и откуда у престарелого связиста такие навыки обращения с холодным оружием?
Костя впал в какой то тяжелый ступор. Приехали незнакомые люди в серой форме и в гражданском, ходили, осматривали все вокруг, задавали вопросы… Примчались уже знакомые Слепов и Шнырков… Костя вяло рассказал им все, что говорил Палач, не забыл и фразу «сейчас поедем к нашему поволжскому другу Мокшану».
Дед здоровался с операми, хлопал по плечу, с кем-то обнялся, ему уважительно трясли руку. Вместе с ними переворачивал окровавленную тушу Палача.
— Да смотри сам — по наколкам. Служил боец в десантуре, это и так ясно. Разведчик. Воевал. Где точно, понять не могу, но видимо, или в Чечне или в Абхазии. Ну, это уж вы сами.
— Как же вы его, Иван Сергеевич, так расписали-то? Он же боец!
— Какой он боец? Я таких бойцов зубами на клочья рвал! Боец против овец! Да и сноровку потерял. Я-то каждый день сам занимаюсь, и три раза в неделю с вашими ребятами тренировки провожу…
