Денис Ли - Убить мажора (антисоциальный роман)
Адвокат Могилевского пояснил:
«Произошло, к сожалению, обычное рядовое преступление, неосторожное, с тяжкими последствиями, но для милиции, для прокуратуры, для судов — это рядовое преступление, и работа с подозреваемым происходит в самом обычном режиме, каких-то привилегий для меня, для следователя, никто не устраивает, — пояснил адвокат. — Кроме того, уверяю в том, что дело не будет «замято» и, если вина Могилевского в убийстве 3-х человек будет доказана, он понесет реальное наказание. Опасения всех правозащитников, что дело замнется, что речь идет о каком-то «мажоре» — беспочвенны. И не потому, что оно резонансное, а в силу своей простоты. Это обычное страшное преступление и наказание будет очень жестким», — заключил адвокат.
* * *У входа в клуб Сергей заметил привычных друзей Могилевского. Артур, как ему свойственно было поступать, не изменяя себе, остановился поперек парковки. Эта была скверная черта его характера — поддержание репутации скандалиста и мастера эпатажа на ровном месте, которое походило на театральную игру талантливого, но невостребованного артиста. Артур исполнял эту роль на таком высоком уровне актерского мастерства, что Сергей уже сомневался: мог ли Могилевский вести себя иначе. К тому же, все, уже настолько привыкли к его выкрутасам и сумасбродству, что казалось, всего этого не замечали.
Пройдя за Артуром сквозь стражу ночного клуба, с каждым, из которых Сергей поздоровался, Артур дважды провел золотой магнитной картой VIP-клиента по замку-идентификатору электронного турникета, на экране которого высветилась надпись «THANK YOU». Артур прошел сам и провел за собой Сергея. Пройдя вправо, через Гавана-бар, все поднялись на второй этаж в зал, который почему-то назывался Овальным.
Это было очень большое, но, тем не менее, уютное помещение, отличающееся от помещений первого этажа клуба большей рациональностью и удобством. Сергей читал, что овальные залы обычно сочетают в себе благородство эллипсной формы и конструктивную универсальность, и когда-то сыскали мировую известность благодаря английскому архитектору Роберту Адаму, поэтому сейчас Сергей в полном объеме наслаждался этой диковинной красотой. Для придания аристократической античности интерьеру была применена легкая золоченая лепнина, которая эффектно выделялась на стенах, окрашенных всеми цветами радуги, а потолок украшали изящные виньетки. Вот только универсальность этого зала была немного непривычной. Сама форма овала была выполнена таким образом, что эллиптическая фигура просматривалась не в проекции «пол-потолок», как это чаще всего встречалось; а в проекции «стенка-стенка» — на левой и правой боковых стенах зала, как раз имевших плоскую поверхность. Получалось, что объемный овал лежал на боку, и полы зала, как и потолок были неровными. Сначала это даже казалось оригинальным. Но было не вполне понятно, что явилось причиной такого архитектурного решения: невменяемое сознание учредителей, выражающих интерьерному дизайнеру это желание. Или же, предложение обкуренного дизайн-мастера, убедившего не вполне владеющих собой акционерных фундаторов, что создание именно такого варианта овала — это дизайнерский прорыв в современном архитектурном проектировании.
По этому поводу, в кулуарах брутально-гламурного общества ходило две истории.
Одна — будто бы хозяин этого клуба, бельгиец Ян Колн Ван Хольмм, был ярым поклонником всего американского, в том числе и американского Белого Дома. Поэтому нанимая проектировщика, он акцентировал внимание, что одна из комнат должна быть многофункциональной, объединить в себе и «зал дипломатических приемов», и «Голубой зал», и «Желтый Овальный кабинет», и быть непременно овальной формы. Как кабинет Президента США. Более того, каждое помещение ночного клуба он хотел назвать исключительно по-американски и ни как иначе.
По другой версии, Ван Хольмм был безумно суеверен, и желал, чтобы в клубе было хотя бы одно помещение абсолютно круглой формы. Потому как в круге потолка этой комнаты он хотел начертить какую-то круглую пентаграмму, которая должна была оберегать его толи от несчастий, толи приносить удачу и богатство. Ходили слухи, что в собственном доме Ян Колн имел круглую спальню, на потолке которой была нарисована такая пентаграмма. Что-то, вроде, Белой Пентаграммы — называемой «Могущество Света». Но никто и никогда ее там не видел. Неизвестные очевидцы, вероятно, из числа — умело раздвигающих ноги, утверждали, что в дневное время данную пентаграмму рассмотреть было невозможно, и только когда наступала ночь, эта пентаграмма проявлялась на белоснежном потолке, но опять же, только при специальном освещении. Здесь тоже, предположения расходились и имели две версии. По одной, пентаграмма якобы была нарисована какой-то специальной (освященной в церкви!) краской, вроде фосфорной. А по другой, все было сделано при помощи света, вроде выделения световых акцентов и создание светового рисунка на плоскостях стен. В принципе, осуществить задумку Ван Колна, что в первом случае — с фосфорной краской, что во втором, было не сложно, нужен был грамотный свето-архитектор способный сделать правильный подбор оборудования и света по спектральным характеристикам.
Войдя в Овальный зал, друзья расположились за удобным столиком, к деревянному подстолью которого крепилась стеклянная столешница. С непривычки Сергею стол показался не вполне функциональным, по причине того, что сквозь него можно было видеть ноги друг друга, а иногда и руки, ковыряющиеся в яйцах.
«Наверное, если бы это были женские ножки… было бы совсем другое дело! — думал Сергей, вздыхая. — А так…»
И все же выбор места, такого как Овальный зал, застолье — говорило о том, что вечер предполагал общение, Сергей волновался, но оно началось незаметно — с обсуждения меню.
Из присутствующих за столом, Сергей знал Николая, Илью и Лизу. Остальные, были Сергею незнакомы. Но, в процессе движения в овальный зал, Артур еще раз назвал присутствующих по именам и род их общественной и корпоративной деятельности.
«Ну, — шепотом и очень кратко начал Артур, — Колька, Илюху, Лизу ты помнишь? — В больнице?..
Дальше, Кирилл и Ксюша, твой тезка — Серега и Марина, и Егор.
Кирилл и Серега — братья, разница десять лет. Кирилл — старший, Серега — младший. Тот, что покрупнее — Серега, худощавый — Кирилл…
Скажи, со стороны и не угадаешь — кто старше?
Кирилл — юрист в Гильдии Адвокатов, ценитель дорогого алкоголя. Не скажу ничего, на счет компьютеров, но книги… это к нему — ботаник еще тот!
У Сергея — сеть авто-магазинов и автосервисов — от отца достались, любит настоящую охоту и экзотическую рыбалку — дайвинг, подводная охота, рыбалка с яхты с эхолотом. Так что, если желаешь рыбки — это к нему!
Ксюха — девушка Кирилла — начинающая манекенщица; на ней наше культурное просвещение и всякие «романтики». Маринка — какая-то шлюшка… с Сергеем второй раз вижу.
Егор — студент, его папа — главный областной «мент»…
Ну, вот, будь знакóм!»
Ксюша и Марина внимательно изучали меню. Некоторые из ребят, свои кулинарные предпочтения назвали сразу, вероятно, по причине того, что часто здесь бывая. Остальные — стали оживленно меню обсуждать. Все, кроме Сергея.
— Серега, ты что будешь? — наконец спросил Артур.
— Я? Спасибо, ничего…
— Давай, выбирай! — Артур толкнул по поверхности стола меню, — Я тебя привел — я тебя и угощаю. — После этих слов большая часть сидевших за столом неодобрительно поглядела на Сергея. То ли от того, что Сергей отказывался, то ли от того, что был не платежеспособным, раз его опять спонсирует Артур. — Давай, давай… Так… — раздумывая протянул Могилевский, — ну, пить ты будешь тоже, что и все. Есть, что будешь?
— На твой выбор… — предложил Сергей, избавляясь от обременительной участи. На самом деле, мысли Сергея сейчас, были заняты совершенно другим. Ему хотелось вырваться из оков скучного банкетного стола и оказаться в Гавана-баре; оказаться в том месте, которое отныне и теперь уже всегда у него будет ассоциироваться с Александрой. Ему казалось, что она здесь, рядом. Сидит на привычном, у бара, месте, в элегантном и роскошном платье, пьет вино «Martini Asti».
— Мне надо ненадолго отлучиться, — произнес Сергей спустя некоторое время.
— Давай, — согласился Артур, — только недолго!
Сергей бежал по лестнице в Гавана-бар, со второго на первый этаж, перепрыгивая через две ступени. Он пытался сосчитать их, как делал всегда:
«Два… четыре… пять, то есть шесть… — считал он, сбегая. Но был так возбужден, что счет просто не давался ему, — восемь… пролет…
…двенадцать… тринадцать… тьфу, блин!», — сбился он снова. Все мысли, все чувства были заняты мыслями лишь об одном — увидеть Манхеттен. Встретиться с ней снова. Испытать хотя бы на краткий миг все то, что так невыносимо приятно и трепетно, и томительно. Удовлетворить свое животворное влечение хотя бы этим немногим, что позволено ему, находясь рядом с ней. Немногое. Платоническое, но желанное.
