Артуро Перес-Реверте - Терпеливый снайпер
«Граф» Онорато появился утром, вскоре после того, как я ему позвонила. Припарковался на стоянке такси возле отеля и согласился прогуляться со мной на другую сторону улицы через мост, служивший входом в замок и в морской порт. Прошли и остановились у парапета, оглядывая голубую излучину залива, а в отдалении – серые высоты Мерджеллины. С пытливой улыбкой на смуглом, арабского типа лице, встопорщившей подстриженные усики, он расспрашивал меня о ночных приключениях. Все ли, мол, прошло так, как я хотела, и так далее. Не углубляясь в подробности, ответила, что да, что все. Что просто роскошно. Но что мне еще требуются его услуги. На этот раз – информация.
– Ну разумеется, – ответил он.
Но взгляд, где внезапно мелькнуло опасение, говорил, что совсем даже не разумеется. Что в нашей истории с райтерами «граф» Онорато дошел до той точки, куда было ему позволено дойти, и даже самую чуточку дальше. Что и у доверия, и даже у денег есть свой лимит. Я успокоила таксиста, заверила, что не стану просить о новых встречах. И что хочу всего лишь уточнить сведения, полученные от него же дня два назад.
– А что я сказал? – осведомился он не без тревоги.
– Что Снайпер работал волонтером на реставрации одной церкви в Неаполе.
Он немного помедлил, словно высчитывая, где проходит граница между информацией и доносом. Как мне показалось, память о тысяче евро, полученных вчера, и надежда получить еще сильно повлияли на результат этих вычислений. А границу – сдвинули.
– Ну да, работал, – подтвердил он. – Церковь Благовещения.
Я не моргнула глазом, не дрогнула ни единым мускулом и даже не крякнула. Ничего. Продолжала безмятежно любоваться отдаленными вершинами, где, если верить легенде (а верить ей не надо), был похоронен Вергилий.
– Благовещения… – повторила я рассеянно, так, словно думала о чем-то постороннем.
– Именно. Опять же – в испанском квартале.
– А где там?
– На спуске к Монтекальварио, слева. Чуть-чуть не доходя до площади. На самом деле это не церковь, а часовня – и жутко запущенная. Но однажды случился там падре Пий, и он сумел поднять людей. Жители два месяца ее реставрировали, благо власти выделили кое-какие деньги… Ну, горбунчики, как местные, тоже примкнули, приняли участие. Настоятель – человек молодой, из тех, что открыты новым веяниям. Современных взглядов. Предоставил райтерам пространство, а они за это не малюют граффити на стенах других церквей.
Я медленно повернулась к таксисту. Медленно и осторожно. Интерес следовало проявить умеренный. Спокойный.
– И в чем же была их помощь?
– Расписали часовню изнутри – и стены, и купол. Так что ее называют даже «Церковь Благовещения Граффитчиков»… Все внутри изукрасили своим художеством. Сами понимаете, не очень высокого качества. В обычном их стиле… Но есть все, что полагается, – святые, голубки, ангелы и всякое такое прочее… Росписи еще не окончены, но поглядеть любопытно. Могу сводить вас, если интересно.
Самый был момент спросить сейчас про Снайпера – задать среди прочих вопросов и этот вопрос. Выглядеть должно было логично.
– А Снайпер там бывает?
«Граф» Онорато пожал плечами, но всем видом своим продолжал демонстрировать готовность к полезному сотрудничеству.
– Он помогает расписывать интерьер. Не знаю, каждый ли день приходит, но работает много. Кажется, купол он расписал. Или расписывает.
Он вдруг замолчал и стал рассматривать татуировки у себя на предплечьях. Потом коротко взглянул на меня и опять отвел глаза.
– Если интересно, могу отвести…
Слова были те же, но тон изменился. Задрожала жилка алчности, поняла я. Ожил финикийский купец, прикидывающий, сколько можно содрать с туземцев. Я решила поводить, а не дергать. Нельзя было ни дать маху, ни идти на риск. Неосторожное упоминание Снайпера могло испортить все дело.
– Да, может быть, как-нибудь на днях и сходим… – ответила я безразлично. – Я скажу, как надумаю.
Он глядел на меня оценивающе. С любопытством. Потом как будто обмяк – успокоился.
– Как захотите… Хорошо было ночью?
– Ночью?
– Ну да, – он любезно улыбнулся. – Со Снайпером.
Я кивнула и улыбнулась в ответ:
– Да! Очень хорошо.
– Я рад. Я ведь вам говорил: он замечательный.
И в тот же день, расставшись с таксистом, я отправилась в церковь Благовещения. Она оказалась такой, как описывал ее Онорато: маленькое здание с фасадом в стиле барокко, зажатое меж двух старинных и ветхих палаццо, в испанском квартале, где от окна к окну поперек улицы сохнет белье на веревках, а в полуподвалах ютятся зеленные лавки и автомастерские. Часть фасада была закрыта металлическими лесами и брезентом, а у дверей стоял контейнер для строительного мусора и ржавая бетономешалка. Я некоторое время рассматривала церковь от ближайшего угла, оборудовав себе прекрасный и хорошо замаскированный наблюдательный пункт в баре без вывески, располагавшем одним столиком внутри, а другим – на тротуаре, холодильником с напитками и полудюжиной разномастных стульев. И наконец, убедившись, что не привлекаю ничьего внимания, перешла на другую сторону, обогнула бетономешалку и вступила под своды. Площадь нефа оказалась никак не больше сотни квадратных метров, а в глубине имелась ниша с распятием, закрытым брезентом. На полу лежали грудой мешки сухого раствора, один штукатур, опустившись на колени, без особого воодушевления возил мастерком по стене, а второй стоял рядом, покуривая. Противоположная стена была уже покрыта граффити, выполненными в стиле, который я назвала бы постмодернистским барокко, – написанные яркими красками ангелы, и святые, и черти, и дети, и голубки, и облака, и световые лучи сплетались в кричаще-притягательную, ни на что не похожую композицию, и казалось, что крики отчаяния и надежды возносятся по стене к небу – туда, где маленький, наполовину расписанный купол с металлическими лесами, поднимавшимися почти до самой крыши, был испещрен бесчисленными изображениями господних рук: они образовывали овал, в центре которого возвышался человеческий скелет, увенчанный черепом.
– Когда будут работать над этим? – спросила я штукатуров, показывая на граффити.
– Раньше полудня не явятся, – ответил курильщик. – Долго спать любят.
Я вернулась на свой наблюдательный пункт и принялась ждать. Через полчаса увидела Флавио и еще какого-то паренька. Меня они не заметили. В церкви они оставались до четырех, и к этому времени я успела выпить три бутылки воды и съесть удивительно вкусную пиццу, сготовленную молодой толстухой, которая колдовала у печи. Потом оба райтера ушли вниз по улице, а в церковь никто больше не заходил. Вскоре удалились и штукатуры. Удостоверившись, что дверь заперта, ушла и я. Время от времени оборачивалась, проверялась, но никто за мной не следил. Ну, или мне так показалось.
Ближе к вечеру я сделала кое-какие покупки на виа Толедо. Потом села на веранде кафе, сложив пакеты у ног, и позвонила Маурисио Боске, чтобы уточнить оферту, которую я должна была предложить Снайперу, – каталог, выставка, MoMA, деньги…
– Маурисио? Говорит Лекс.
– Лекс?! Ах, чтоб тебя! Куда ты запропастилась?! Где ты?
– Все еще в Неаполе.
– Ну и? Откопала?
– Нет пока. Но, кажется, сумею.
Мы проговорили довольно долго, обсуждая каждый пункт. Боске попросил подробно рассказать, как именно я подобралась к объекту, а я ответила, что еще только подбираюсь. Но, по крайней мере, контакт произошел. Издатель возликовал. Заверил, что об экономическом, как он выразился, обеспечении беспокоиться незачем. Его партнеры твердо намерены выполнить все пожелания Снайпера в той форме, какую он сам предпочтет, если только он потратит сколько-то времени на сбор лотов для аукциона, который пройдет в будущем году в Лондоне или Нью-Йорке. В отношении каталога: он будет напечатан в двух большеформатных томах в картонном футляре в «звездной серии» издательства «Бирнамский лес», флагмана книготорговли в крупнейших музеях мира, то есть встанет в один ряд с ретроспективными каталогами типа «полное собрание работ», которых до сих пор удостаивались только семь современных художников – Синди Шерман, Шнабель, Беатриз Мильязес, Кифер, Кунс, Херст[48] и братья Чепмены. Что же касается Музея современного искусства в Нью-Йорке, добавил Маурисио, то уже приведены в действие все пружины, и перспективы вырисовываются самые блестящие: осталось лишь формальное подписание контракта.
– Так что можешь передать ему от моего имени, – завершил он, – что если согласится войти в игру, солидный коллектив профессионалов только и ждет, чтобы возвести его на самое что ни на есть седьмое небо.
Тут я спросила его в упор, не он ли навел на мой след Бискарруэса. И не ведет ли он двойную игру? Он сначала сделал паузу – или потерял дар речи, – потом ответил взрывом негодования, а потом пламенными заверениями в полной своей непричастности.
