Фрэнк Норрис - Спрут
Одной из самых сильных страстей Магнуса, его величайшим желанием было стать, хотя бы ненадолго, полновластным хозяином всего округа. Он всегда стремился управлять людьми; подчинение кому бы то ни было претило ему. Энергия, подстегнутая гневом, чувством обиды, воспоминанием о пережитом унижении, попранном достоинстве, всколыхнулась с новой силой. О, хотя бы на один миг получить возможность ответить ударом на удар, сокрушить врага, одержать верх над железной дорогой, схватить корпорацию за горло, добиться смещения Бермана, восстановить свой престиж, вернуть себе утраченное было чувство собственного достоинства! Снова стать сильным, получить право повелевать, властвовать! Его тонкие губы крепко сжались, ноздри орлиного носа раздулись, внушительная статная фигура стала еще прямее. На мгновение он представил себе, что власть сосредоточилась в его руках, он - хозяин положения, самое видное лицо в штате; его боятся, почитают; ему подвластны тысячи людей; честолюбие его наконец удовлетворено. Карьера, казавшаяся сломанной, получила достойное завершение - перед ним опять открываются широкие перспективы. А что, если это единственный случай, который представляется ему впервые после стольких лет? Единственный случай! Азарт снова охватил его. Недаром он считался лучшим игроком в покер во всем Эльдорадо. Случай! Знать бы, когда он выпадет, выхватить его из вихря событий, не упустить, и в темную, бесшабашно поставить все на карту, не думая о последствиях,- это был бы гениальный ход! А что, если это как раз и есть такой Случай? Внезапно ему показалось, что дело обстоит именно так. А его честь? Неподкупность, с которой он так носился всю свою жизнь, незапятнанная чистота его нравственных принципов? Неужели он поступится ими на склоне лет? Пойдет наперекор убеждениям, прочно вошедшим в плоть его и кровь? Как он будет смотреть в глаза своим сыновьям - Хэррену и Лаймену? И все же… все же,- маятник снова качнулся,- пренебрежешь своим шансом, и жизнь, так много обещавшая, может кончиться бесславно - разорением, нищетой даже. Ухватишь его - и будет тебе успех, слава, влияние, почет и, возможно, несметное богатство.
- Извините, что помешала,- сказала миссис Деррик, подходя к нему.- Надеюсь, мистер Энникстер простит меня, но я хочу попросить тебя, Магнус, открыть сейф. Я забыла комбинацию, а мне нужны деньги. Фелпс едет в город, и я хочу, чтобы он оплатил кое какие счета. Ты не можешь сделать это сразу же, Магнус? А то Фелпс спешит.
Энникстер вдавил каблук в землю и выругался про себя. Вечно эти чертовы бабы становятся у него поперек дороги, впутываются в его дела. Магнус уж совсем решился сказать ему что-то определенное, быть может, собрался связать себя твердым обещанием, и - надо же именно в эту минуту, не раньше не позже, встряла женщина, и момент, конечно, был упущен! Втроем они пошли в сторону дома; но прежде чем распрощаться, Энникстеру удалось все-таки заручиться обещанием Магнуса, что окончательное решение он примет, лишь после того как они еще раз встретятся и поговорят.
У крыльца к Энникстеру подошел Пресли. Он собирался в город вместе с Фелпсом и предложил Энникстеру прокатиться с ними.
- Мне надо заехать к старику Бродерсону,- сказал Энникстер.
Но Пресли сообщил ему, что Бродерсон еще рано утром отправился в Боннвиль. Он сам видел, как старик проехал мимо в своей бричке. И так они втроем отправились в город: Фелпс с Энникстером верхом, Пресли - на велосипеде.
Как только они уехали, миссис Деррик прошла к мужу в контору. Щеки ее горели от волнения, что очень ее красило; взгляд широко открытых глаз был наивен, как у юной девушки; еще не совсем просохшие светлые шелковистые волосы, схваченные на затылке черной лентой, падали ниже талии, отчего она выглядела совсем молодо.
- Что это он нашептывал тебе? - возбужденно спросила она, пройдя за проволочную загородку конторы.- Что говорил мистер Энникстер? Я ведь знаю. Он уговаривал тебя войти с ним в компанию, толкал на бесчестный поступок, не так ли? Ну, признайся, Магнус, так или нет?
Магнус кивнул.
Она подошла к нему вплотную и положила руку ему на плечо.
- Но ты, надеюсь, на это не пойдешь? Ты не станешь больше слушать его, не позволишь ему - или кому бы то ни было - даже помыслить, что ты когда-нибудь унизишься до дачи взятки. Ах, Магнус, я не понимаю, что творится с тобой последнее время! Раньше ты счел бы за оскорбление, если б кто-нибудь посмел допустить мысль, что ты способен на бесчестный поступок. Магнус, если б ты вступил в компанию с мистером Энникстером и мистером Остерманом, я бы этого просто не перенесла. Ведь я уже не смогу относиться к тебе, как относилась до сих пор, считая человеком безуко ризненным во всех отношениях. А наши дети, Лайме и и Хэррен, и все, кто знает тебя и уважает,- что они скажут, узнав, что ты всего лишь нечистоплотный политикан.
Деррик уронил голову на руки, избегая ее взгляда. Но тут же с глубоким вздохом произнес:
- Мне очень тяжело, Энни. Больно уж подлые времена настали. И слишком много свалилось на меня забот.
- Подлые времена или нет,- не отставала она,- но ты мне все-таки обещай, что в замыслах Энникстера участвовать не будешь.
Она обеими руками взяла его руку и смотрела ему в лицо полными мольбы красивыми глазами.
- Обещай,- повторила она,- дай мне слово! Что бы с нами ни случилось, дай мне право всегда гордиться тобой, как я гордилась всю нашу жизнь. Дай мне слово! Я знаю, что ты никогда серьезно не собирался вступить в компанию с Энникстером, но иногда на меня находит такой страх, такое беспокойство. Дай мне слово, Магнус, хотя бы ради моего душевного спокойствия.
- Да-да, ты права,- сказал он.- Я никогда не думал об этом всерьез. Разве только на одну минутку мне захотелось стать… сам не знаю кем… тем,
кем я когда-то мечтал быть… Но это уже прошло. Энни, твой муж - не оправдал своих собственных надежд.
- Дай мне слово,- твердила она.- Об остальном поговорим после.
И опять Магнус заколебался, почти готовый уступить собственным благим побуждениям и увещеваниям жены. Он начинал понимать, как угрожающе далеко зашел в этом деле, что с каждым часом увязает в нем все бесповоротней. И так он уже достаточно впутался, не так-то просто ему вырваться. При этой мысли его, человека, имеющего твердые понятия о чести, так и передернуло. Нет, что бы ни случилось, он сохранит свое доброе имя. Жена права. Она всегда воздействовала на его лучшие качества. В эти минуты отвращение Магнуса к предстоящей политической кампании достигло апогея. Непостижимо, как мог он даже в мыслях допустить возможность своего участия в ней вместе с другими! Но теперь он покончит со всем этим; надо сделать над собой усилие и решительно отстраниться от всего, что может бросить на него тень. Он повернулся к жене. Из его уст готово было сорваться обещание, о котором она так просила. И вдруг он вспомнил, что дал слово Энникстеру, обещал, прежде чем примет окончательное решение, еще раз обсудить вопрос с ним. Слово для Магнуса всегда было законом. Следовательно, сейчас, при всем желании, он ничего не мог обещать жене, потому что тем самым нарушил бы слово, данное Энникстеру. Придется отложить дело еще на несколько дней.
Довольно неубедительно он объяснил это жене. Энни Деррик на это объяснение никак не реагировала, только поцеловала его в лоб и вышла, удрученная, расстроенная, снедаемая глухим беспокойством. Магнус же остался сидеть за столом, охватив голову руками, сосредоточенный, угрюмый, осаждаемый дурными предчувствиями.
А тем временем Энникстер, Фелпс и Пресли продолжали свой путь в Боннвиль. Около огромной водонапорной башни они свернули на шоссе и поехали в тени служившего ветроломом строя тополей, которые росли по обочине дороги, огибавшей ранчо Бродерсона. Подъехав к трактиру и бакалейной лавке Карахера за полмили от Боннвиля, они узнали стоявшую у коновязи лошадь Хэррена. Оставив своих спутников, Энникстер пошел в трактир повидаться с Хэрреном.
- Слушай, Хэррен,- начал он, когда они уселись зa столиком,- в скором времени тебе придется решать - с нами ты или нет. Что ты намерен делать? Неужели останешься стоять в сторонке, засунув руки в карманы, и преспокойно смотреть, как наш комитет всаживает в это дело огромные средства? Ведь если дело выгорит, ты выиграешь наравне со всеми нами. Я полагаю, у тебя есть какие-то собственные деньжишки - как-никак управляешь отцовской фермой ты?
Захваченный врасплох лобовым вопросом Энникстера, Хэррен пробормотал, что деньги у него есть, и прибавил:
- Я просто не знаю, что делать. Положение у меня хуже некуда. Понимаешь, Жеребец, я бы рад вам помочь, но я против всяких закулисных сделок. Они мне претят. Я хотел бы получить указание от отца, как поступить, но от него последнее время слова не добьешься. По-моему, он хочет, чтобы я сам решал.
- Ну, вот что,- сказал Энникстер.- Допустим, ты останешься стоять в сторонке, пока дело не закончится, но потом возместишь комитету свою долю расходов.
