Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио

Без выходных работали только ресторанчики и закусочные. Девушки в скромных кимоно рассматривали витрину закусочной, где подавали суп из красной фасоли с рисовыми клецками.

Высоко в небе резкий зимний ветер сотрясал провода, но в городе, там, куда падало солнце, было тепло. Касуми надела нарядное голубое пальто, не очень модное, зато во вкусе Кэйити. Сейчас женщин в пальто с изящно расклешенным подолом было мало, и если Кэйити вдруг окажется здесь, он увидит ее издалека. Касуми сама удивилась этим мыслям.

Ей нужен был любой магазин европейской одежды или модный магазин для молодых денди. Купленная там вещь наверняка разозлит Кэйити.

Касуми сбилась с ног в поисках, чемодан становился все тяжелее, она готова была зайти в первый попавшийся магазин.

И тут на глаза ей попалось здание, где витрину украшали модные рубашки, свитера, галстуки. Витрина была вполне в стиле Гиндзы: товар разложен со вкусом и смыслом, сочетание цветов соответствует сезону.

Касуми мельком взглянула на небольшую вывеску над входом. На деревянной табличке красовались резные золотые буквы: «Эльдорадо».

– Добро пожаловать! – раздался изнутри вежливый голос продавщицы, и Касуми увидела Асако. Она остолбенела, будто столкнулась с призраком. И убежать уже невозможно.

Асако была не в форменной одежде, а в элегантном темно-фиолетовом костюме.

– А, супруга господина Саваи! Поздравляю вас с Новым годом! – Она приветливо наклонила голову и вышла из-за прилавка. – Едете в путешествие? Вам, наверное, тяжело. Давайте положим чемодан на полку.

Касуми потрясенно смотрела на нее. Оживленная, улыбающаяся Асако совсем не походила на женщину, которая пыталась покончить с собой у нее на глазах. Касуми знала, что покупать нужные ей вещи в этом магазине дорого, но все равно принялась перебирать товар.

– Такую рубашку? – Асако вытащила яркую рубашку в красную и черную полоску. Цена была высокой, но позавчера Касуми получила от отца деньги на карманные расходы, так что ей хватало. – Расцветка хорошая, но не во вкусе вашего супруга.

Касуми в сердцах выпалила:

– Эта подойдет!

Но Асако не отступала, – похоже, она решила обязательно подобрать рубашку для Кэйити.

– Это размер «эль». Вашему мужу ведь нужен «эм». Давайте я поищу «эм» такой же расцветки.

Такое обращение оскорбило Касуми – она разозлилась настолько, что забыла, для чего ей нужна рубашка. Отступать было некуда, оставалось только грубо приказать немедленно упаковать покупку:

– Хватит! Заверните эту!

Другой продавец посмотрел на нее удивленно. Асако же невозмутимо ответила:

– Прекрасно. Четыре тысячи пятьсот иен, пожалуйста. Что-нибудь еще?

– Нет. Только это.

В голове пульсировало от злости, выбирать галстук у Касуми не осталось сил, хотелось уже схватить эту вульгарную красно-черную полосатую рубашку и бежать. Однако благодаря такой рубашке мифический любовник оказался человеком с дурным вкусом.

Передавая Касуми сдачу на пластмассовой тарелочке и бумажный сверток с рубашкой, Асако выпятила обтянутую фиолетовым костюмом грудь и громко произнесла:

– Спасибо за покупку! – а потом, схватив собравшуюся кинуться прочь Касуми за рукав пальто, доверительным тоном, каким говорят со старой подругой, прошептала: – Может быть, позволите мне в качестве извинения за тот случай угостить вас чаем?

Это прозвучало искренне, и Касуми невольно остановилась.

– Но вы, наверное, заняты в магазине?

– Все нормально. Я сегодня поздно приступила, с утра развлекалась. Магазин в первый день уже открылся, – мало ли, вдруг захотят прийти клиенты с поздравлениями. Поэтому я без формы. Ну что, выпьем чаю?

С этими словами Асако подхватила чемодан Касуми и вышла первой.

Касуми растерялась, но любопытство взяло верх. Переходя улицу, где проезжали редкие машины, она не удержалась и с оттенком иронии произнесла:

– Вы, похоже, пришли в себя – такая энергичная.

– Да, я пришла в себя. Об этом и хочу поговорить.

На другой стороне улице Асако толкнула дверь первого же кафе.

Они устроились в небольшом закутке, и Асако кивнула официантке:

– Мне кофе. А вы что будете? – спросила она с улыбкой, чуть склонив набок голову.

Глядя на эту красивую женщину с Гиндзы, Касуми отчего-то подумала, что так могла бы обращаться к ней старшая сестра, с которой они воспитывались порознь. В любом случае ей нужно было как-то разогнать туман в голове, и она ответила:

– Да, я выпью кофе.

– Ну вот, желания совпали. – По-прежнему улыбаясь, Асако достала сигареты, прикурила от плоской зажигалки и с удовольствием выпустила дым.

«И это женщина, из-за которой я так страдала?» – недоумевала Касуми.

Как ни странно, она чувствовала, что встретила понимающего союзника: и хотя причина, скорее всего, была в нынешнем одиночестве, приветливость Асако развеяла ее былую настороженность.

– Мне кажется, я должна рассказать вам, что случилось потом. Я ведь доставила вам столько неприятностей. Нужно было написать письмо с извинениями, но мне было стыдно. Как же хорошо, что мы сегодня встретились.

– Так что вы делали потом? Я очень беспокоилась.

– Вы хорошая. Вы очень хорошая женщина. Мне сразу так показалось.

От этой лести у Касуми опять испортилось настроение, и она переложила сахара в поданный кофе.

– Лучше расскажите, что было дальше.

– Конечно. – Асако по-мужски, большими шумными глотками выпила кофе. – В то время… Пожалуй, незачем говорить о моем состоянии. Перед этим я изо всех сил искала, где живет Кэй-тян, – думала, если приду к нему, то смогу как-то заставить его расстаться с женой. Извините. Но потом я наконец попала к вам домой и, пока ждала его, уже стала догадываться, что проиграла. А когда он пришел и я увидела, какое между вами согласие, поняла, что все кончено. У Кэй-тяна даже лицо изменилось – это было лицо совсем другого человека, для меня в нем больше ничего не осталось. Я поняла, что настал конец чувствам, которыми я до сих пор жила, и не смогла этого стерпеть. Передо мной была детская игрушка, чистенький кукольный домик с милыми куклами-супругами. Так я это увидела и почувствовала. И мне туда никак не войти.

Слушая, Касуми постепенно смягчилась. Асако говорила без прикрас, прямота и честность ее рассказа подкупали. Жесты – то, как она держала сигарету, перекладывала ее из одной руки в другую, выпускала табачный дым, – были безыскусными, и это усиливало впечатление от слов, идущих из глубины души.

– Вот я и решила, что тут же умру. Очень глупо. Но вы с Кэй-тяном меня остановили. Я вышла из вашей квартиры в ужасном состоянии, на улице было холодно. Я шла против ветра и плакала, как вдруг внутри словно вспыхнул огонь, появилась какая-то незнакомая решимость. Я не могу объяснить это состояние. Оно понятно только мне. Мне захотелось жить. Стать сильной. Я поняла, что способна не только плакать. Я подставила лицо ветру и решила, что хочу полностью изменить свою жизнь. И, что самое странное, из головы разом и окончательно исчезли все мысли о Кэй-тяне. Я вернулась в свою одинокую квартиру, и меня разобрал такой смех. Я смеялась, смеялась, смеялась до слез. Соседи, наверное, думали, что я сошла с ума. Потом я начала зевать. И без просыпу проспала пятнадцать часов! Вспоминаю сейчас, и не верится.

Асако заразительно рассмеялась, но Касуми не могла смеяться вместе с ней. В смехе Асако сквозила какая-то неведомая Касуми серьезность.

– А потом я влюбилась в архитектора-технолога, и мы уже решили пожениться. В конце прошлого года вместе ездили в Синано [30], получили согласие его родителей. Все это меньше чем за месяц, прямо-таки молниеносно. Можно сказать, я сбросила с себя все прежнее и родилась заново, полюбила, словно омылась под чистым водопадом. Я люблю его так, что готова мир перевернуть. Вот он, посмотрите.

Асако достала из сумки маленькую фотографию и показала Касуми. У жениха оказалось симпатичное, но довольно заурядное лицо, совсем не похожее на лицо Кэйити, – для Касуми это стало спасением.