Джин Квок - Девушка в переводе
Мы приближались к Бауэри, я поправила волосы и начала успокаиваться. Сбывались заветные мечты о поездке на большой скорости. Дома стремительно проносились мимо, ветер пронизывал насквозь, но я совсем не замерзла — Мэтт ведь был так близко. Закатное солнце золотило лицо. Впереди, над крышами домов, кружил голубь, устремляясь в небеса.
— Страшно? — на миг обернулся Мэтт.
— А ты старался меня напугать? — Счастье, заполнявшее меня, казалось, разливалось на весь мир.
— He-а, ты же все равно не станешь за меня держаться. Есть у тебя один большой недостаток. — Он имел в виду, что я смелая.
Мы въехали в какой-то переулок. Я понимала, что мы все еще на Манхэттене, поскольку не переезжали через мост, но где конкретно — не представляла. Остановившись у пустого здания, Мэтт придержал велосипед, пока я слезала. Неподалеку, прямо на асфальте, устроился бездомный со своей тележкой. Все окна заколочены, но откуда-то сверху доносился детский плач. На пожарных лестницах сохло белье, за углом гомонили по-испански. Я старалась дышать через рот, уж очень воняло мочой и бензином, но в результате во рту появился омерзительный привкус. Все вокруг напоминало наш район.
Мы спустились на несколько ступенек к двери заброшенного здания. Похоже, это место служило мусорным баком. Мэтту пришлось отбросить с дороги пустую жестянку и грязный комок — по виду, туалетной бумаги, — расчищая подходы к двери. Стеклянное окно было полностью заклеено пожелтевшими газетами. Приглядевшись, я разобрала китайские иероглифы.
Мэтт постучал — видимо, условным стуком. Здание казалось давно опустевшим, поэтому я удивилась, когда уголок газеты осторожно отогнули и в отверстии блеснули чьи-то глаза.
— By, это твой парень, — донесся мужской голос.
Дверь отперли. Мне было любопытно, но совсем не страшно: я же с Мэттом. Мужчина растворился в глубинах мрачного коридора, казавшегося еще теснее из-за коробок, громоздившихся с одной стороны. Непонятная лестница сбоку вела в никуда. На куче старых журналов валялось старое велосипедное колесо, все гнутое и покореженное.
— Это твой прошлый велик? — шепнула я Мэтту.
Он фыркнул, и мы вошли наконец в зал, полный людей. Кажется, раньше здесь был бар. В воздухе висели клубы дыма, кучки китайцев сгрудились вокруг стола, заваленного деньгами. Потрепанные купюры тщательно сложены в стопочки, а по центру стола — бесформенная куча наличных. Помещение постарались полностью скрыть от посторонних взглядов, но тоненькие лучи дневного света все же просачивались сквозь щели в деревянных ставнях, выхватывая потускневшую бронзу на барной стойке.
В мутном желтом свете электрических ламп Мэтт смотрел на меня, словно спрашивая, правильно ли он поступил, приведя меня сюда. Признаваясь, в каком отвратительном месте проводит время его отец, он терял лицо, — значит, я была ему ближе всех остальных. Я коротко кивнула. Мэтт успокоенно отвернулся.
Мужчины заметили меня.
— Здесь не место для туристов, — бросил один.
— Она со мной. — Мэтт отыскал в углу стул, усадил меня, а сам встал рядом, закрывая от собравшихся.
На столе лежало столько денег, что я, кажется, даже чувствовала их кисловатый запах.
— Эй, глотните-ка, ребята! — Мужчина за стойкой подтолкнул нам пару открытых бутылок пива.
Я никогда раньше не пробовала спиртного. Осторожно пригубила — горько, чуть не расплакалась, но сумела скрыть отвращение. Потом я лишь чуть-чуть отхлебнула из бутылки, но Мэтт пил как ни в чем не бывало, будто для него это обычное дело.
Мужчины вернулись к игре. Мэтт подошел к тому, что сидел прямо перед нами, похлопал его по плечу. Должно быть, это отец Мэтта. Тот раздраженно обернулся, недовольный тем, что его прервали. Тогда Мэтт протянул тонкий конверт. Папаша открыл, удовлетворенно кивнул и тут же добавил содержимое к куче денег на столе. И просто махнул Мэтту, чтобы тот уходил, — ни благодарности, ни доброго слова.
Мэтт, понурившись, вернулся ко мне, стараясь не смотреть в глаза. Я подскочила и крепко сжала его руку. Пытаясь замаскировать импульсивность жеста, потянула его вниз, присесть на освободившийся стул.
— Посиди, я хочу посмотреть.
С этой выгодной позиции я могла рассмотреть карты, лежащие на столе. Голова слегка кружилась от алкоголя и табачного дыма, но меня увлекла эта китайская игра, совсем непохожая на западные. Мне даже показалось, что я начинаю видеть в ней определенную систему.
Зазвонил телефон.
— А-By, это тебя, — позвал бармен.
Отец Мэтта поднялся с места. Разговаривая, он ходил туда-сюда, и я впервые смогла рассмотреть его лицо. Ясно, в кого пошел Мэтт. Отец его был очень красив — густые брови придавали несколько демоническое очарование лицу, без этой детали ставшему бы смазливым. А еще в нем была какая-то беспечность, безрассудство — он так небрежно размахивал руками, нимало не беспокоясь, кого или что может задеть. Костюм его когда-то очень дорого стоил, уж в этом-то я разбиралась, и туфли были до блеска начищены. Интересно, чему Мэтт мог научиться у такого человека. Уж точно ничему хорошему.
— Луиза, — говорил он в трубку, — я задерживаюсь. Не беспокойся, детка, я скоро буду. Нет, не играю, не волнуйся. — И подмигнул приятелям.
— Его подружка, — небрежно бросил Мэтт в ответ на мой вопрошающий взгляд. — Он с ней живет.
Ясно, что деньги, принесенные Мэттом, передала не его мать. Наверное, это заработок Мэтта от доставки пиццы, ради которого он бросил школу. Я все поняла — я бы тоже пошла на что угодно, чтобы защитить Ма, и простила бы ей любой грех. Наверное, по моим глазам легко было прочесть мысли, потому что Мэтт стремительно отвернулся, не в силах вынести мое сочувствие.
Возвращаясь на свое место за столом, папаша Мэтта, кажется, впервые заметил меня. Задержался, помахав картами перед моим носом:
— Как бы ты сыграла, крошка? Дамам везет.
Гомон за столом стих.
— Па, избавь ее от этого, — поднялся Мэтт.
— Все в порядке. — Я-то знала, что удача не имеет к этому никакого отношения. И запросто могла вычислить статистическую вероятность. Поэтому без колебаний ткнула пальцем в даму пик и семерку бубен.
— Вот как… — задумчиво пробормотал отец Мэтта. — Странно… но, может быть… если…
Он медленно вынул эти две карты и бросил их на стол. Раздался недовольный рев, несколько мужчин злобно покосились на меня. Когда возмущение улеглось, отец Мэтта сгреб со стола все деньги.
Улыбка от уха до уха демонстрировала золотую коронку на зубе. Отхлебнув из стакана, он подошел к нам. Потрепал меня по голове, как собачонку.
— Отличная девчонка. Она достойна сына старика By.
Слова пьяного игрока прозвучали для меня благословением. Мэтт тоже, казалось, гордился, хотя и переминался с ноги на ногу в нерешительности — сбежать нам сразу или чуть погодя.
Разумеется, тут же раздался хор голосов.
— Присядь-ка с нами, — орали мужчины. — Мы тоже хотим выиграть.
— Нет, она останется со мной. — Пятнадцатилетний Мэтт решительно встал между мной и кучей картежников.
Вот тут-то я готова была испугаться по-настоящему, но, к счастью, кто-то захохотал:
— Ладно, ладно. Но приводи ее еще. Нам всегда нужно немножко удачи.
Мэтт никогда больше не брал меня с собой. Думаю, он полагал, я увидела все, что он хотел мне показать. Он открыл позорную тайну, и я молча приняла ее. С этого момента наши отношения стали иными — в них появилась надежда на доверие и открытость и, может, даже на любовь.
Тогда еще речи не шло о другой девушке.
Глава десятая
К десятому классу, несмотря на постоянные проблемы с английским, я стала одной из лучших учениц. В отличие от остальных, результаты своих тестов я сразу же прятала и никогда их не обсуждала.
Источником информации для меня оставалась Аннет. Как-то вечером она по телефону рассказала:
— Ты не поверишь, какие слухи о тебе ходят. Я слышала, как Джулия Вильямс говорила, что ты никогда не спишь и никогда не учишь уроки.
Я и вправду мало спала, но откуда об этом могла знать Джулия Вильямс, девочка с золотистыми локонами? Уроки я делала только во время коротких перерывов на фабрике и еще в метро. Домой мы обычно возвращались после девяти. Покончив с домашними заданиями, я была уже настолько измучена, что падала на свой матрас и мгновенно засыпала.
Аннет замолчала, в трубке пощелкивало.
— А правда, как ты это делаешь?
— Делаю что?
— Учишься. К примеру, прошлый тест по истории — я ведь знаю, ты почти не учила. За день до теста ты даже не читала учебник.
— Сама не понимаю. Это вроде как родиться с дополнительной головой.
Но, если откровенно, сейчас, когда я свободно говорила по-английски, академические успехи не казались мне столь уж впечатляющими. Я просто выполняла задания максимально старательно, а на тестах выкладывала все, что выучила. Порой приходилось готовиться в последний момент, но готовилась я всегда. Школа была моим билетом в другую жизнь, а простого пребывания в привилегированном учебном заведении недостаточно; необходимо было заслужить стипендию престижного колледжа и быть там достаточно заметной, чтобы получить хорошую работу.
