Владислав Ивченко - Темнота
-Хамло!
-Неблагодарный!
-Значит, брезгуешь? – веселье из глаз Федорова исчезло. Был он самолюбив и обидчив.
-Что вы такое говорите? Чего бы я это вами брезговал? Я вам очень благодарен!
-Свадьбу скрываешь тоже в благодарность?
-Как на работу устроить, так без мыла лез, а теперь от ворот поворот делает!
-Гордец!
-Гнать таких!
-Причем тут! Просто не собираюсь я жениться !
-Нет, ну вы слышали!
-Что ж ты, холостяковать будешь, или может того, педик?
-Я его и подозревала, они все гниды!
-Подождите, я не вообще не женюсь, я сейчас не женюсь!
-Виляет как пес побитый, уже б признался, что врешь, а то еще отбрехивается, умный больно!
Он почувствовал, что стала мало воздуха и мало слов, чтобы отвечать. Поэтому он тогда сдался, что с этими дьяволицами нельзя спорить. Спор подразумевает возможность доказания, но им не нужно ничего доказывать, они всегда правы. Только родившись они были уже правы. А он, только родившись, уже проиграл. И сейчас он проиграл, согнувшись от криков.
-Тихо, бабоньки, подождите!
Федорова уважали и слушали. Как он умел укрощать этих фурий?
-Так значит, ты не собираешься скоро жениться?
Воспрянул духом.
-В том то и дело, что не собираюсь! У меня есть подруга, помните, я с ней на Новый год приходил, но мы решили не торопиться.
Саша договорил и понял, что сделал какую-то ошибку. Понял по лицу Федорова. Оно задеревенело, и глаза нервно прищурились, что было верным признаком злости.
-Не собираешься значит, подождать решили, а это тогда что! Брехло! Гад неблагодарный!
Бросил что-то на стол и выбежал. Ведьмы удовлетворенно заговорили: « Так его, так его». И затихли, захлебнувшиеся в любопытстве. Саша глянул на стол. Там лежала газета «Новый путь», ранее называвшаяся «Путь коммунизма». Одна из крупных городских газет, если такие возможны в захолустье. Обычный набор: НЛО, звезды музыки и кино, маньяки, гороскопы, программы и сводка о преступлениях. Он недоумевал причем здесь эта газета и почему Федоров так разозлился. Вдруг увидел свою фотографию на первой странице. Подпись «Счастливый молодожен». Закрыл глаза, открыл и снова закрыл, чтобы подумать. Как его фотография попала на первую страницу? Он ведь не хозяин города, не бандит, не банкир, даже не спас кого-то на пожаре. И его никто не фотографировал. Открыл глаза. «Он женится!» – большие черные буквы заголовка статьи, о нем. О его предстоящей женитьбе. Снова закрыл глаза, оттого что закружилась голова. Слышал кипящее шушуканье дам и повторял про себя: «Это сон, галлюцинация». Помогало, пока не открыл глаза. И вдруг, словно змея, бросилось с газетной полосы: «Имя невесты – Аня Мантулина». Успокоился. Знать не знал никакой Мантулиной и все это бред. Очевидная глупость. Но фотографии то его, биография его, ФИО его. И в тоже время совершенно уверен что не знает никакой Мантулиной, не знает ни Ани, ни Мани. А в газете писали о нем. В чем дело? Вспомнил, что газета выходит в четверг, а был-то понедельник. На первой странице было написано, что срочный выпуск. Чего ради срочный?
-Ну что там написано?
Их маленькие, заплывшие глазки сочились любопытством. Он рассмеялся. Какая-то глупость. Недоразумение.
-Вот чудят люди.
Нужно будет пойти все объяснить Федорову. Иначе полетит с работы. Ольге показать для смеха.
-Так что там?
-Как всегда, глупости всякие. В такой газете ничего умного не будет. Желтая пресса.
-Ой, переборчивый нашелся, нормальная газета.
-А чего Федоров раскричался?
-Ошибка в газете или пошутил кто-то, в общем, чепуха.
-Дай почитать.
-Сейчас сам дочитаю.
Он перелистнул, очень уж не хотелось потрафлять этим фуриям. Хоть время потянет, пусть помучаются от любопытства. Глянул на разворот и замер. Там было много фотографий его близких и друзей, а главное фотография плачущей Ольги. С подписью"0бманутая». Пробежал глазами текст под фотографией. Корреспондент долго и находчиво дознавался: ненавидит или нет. Она говорит, что это подло. Он был согласен, очень подло со стороны тех, кто это сделал. Нужно было как-то объяснить ей все, а то неудобно. Встал, надел пальто и вышел, принимая спиной удивленные возгласы. Пошел к ближайшему телефону. Набрал номер, нажал на рычаг. Может шутка? Но кто потратил столько труда, чтобы нaколоть его? У него не было таких друзей, а знакомым это и даром не нужно. Снова закрутил диск. Долго никто не брал трубку, хотя до обеда еще далеко. Наконец.
-Алло, здравствуйте, а Ольгу можно.
-И ты еще звонишь сюда! Ну гад!
Гудки. Как же ее звать? Ага, Оксана, черненькая такая. Почему она на него обозленная? Снова набрал.
-Где Ольга?
-Дома, где ж ей еще быть после всего! Как ты мог так поступить! Чмо несчастное! Она к нему по-человечески, а он гов …
Повесил трубку и пошел на остановку. Происходило что-то странное. Он не мог объяснить, что именно. Зачем он шел к ней? Было неудобно перед ней и ее родителями. Дурацкие слухи, нужно их успокоить. И нечего зря ломать голову, все прояснится само собой. В троллейбусе несколько человек тыкнуло в него пальцем и с видимым интересом разглядывало. Ширинки, даже не застегнутой, под пальто видеть они не могли, так в чем дело? Протиснулся мужик лет сорока пяти.
-Якая ж ты скотина, хиба ж так можна?
-Можно, можно, тут главное любовь, сердцу не прикажешь!
Женщина в полушубке.
-Ведь обманул!
-А так бы мучались всю жизнь!
Спор стремительно набирал силу, достигая предмордобитного состояния. Саша чувствовал себя как во сне. Или в бреду. Сумасшествие. Вышел на остановку раньше, чтобы сбежать из эпицентра. Пройтись, собраться с мыслями. Если было что собирать. Через четверть часа звонил в дверь ее квартиры, но мыслей не было. Дверь открыла ее мать, вся в слезах.
-Саша, ты?!
Она застыла от удивления, будто увидела привидение. Непонятно откуда взялся Николай Степанович, вроде как будущий тесть. Хороший человек, но не тогда, когда бьет по морде. Саша отлетел к стенке.
-Ах ты сволочь! Как нашкодил, и еще хватило совести прийти! Скотина!
Бил еще, но Саша настолько оторопел, что не сопротивлялся. Бить недвижимого, могут только подонки, а тесть офицер. Ушел, дверь закрылась. Александр стал думать. Может, чего-то натворил и не помнит. Ему раз снилось, будто он поджег дачу соседу, а утром проснулся и не помнил, пока не пришла милиция. То был сон, но может теперь все по настоящему? Как не припоминал, ничего крамольного не было. Не то что святой, но жил тихо и скромно. Нужно поговорить, пусть хоть они объяснят, в чем дело. Позвонил снова. Дверь открыл непосредственно тесть и зарядил правой. Саша потерял сознание и упал, уже не слыша испуганных криков тещи. Очнулся на диване. Крики вокруг и круги в глазах.
-Убрать эту сволочь из квартиры немедленно!
-Господи да успокойся!
-Как я могу успокоиться, если нашу дочь на весь город опозорили! Да я его, гада, убить готов!
-Коленька ну успокойся! Нельзя так, все-таки человек, а не скотина.
-Скотина!
-Что происходит?
-Ну, наглец!
-Где Ольга?
-Задушу!
Они покатились по полу. Николай Степанович был крупнее, заметно брал верх и быть бы беде, не выбеги Ольга. Разняла их.
-Что тебе здесь нужно?
-Поговорить.
-Не о чем нам с тобой говорить, и так все ясно.
-Что ясно? Расскажи! Ничего не понимаю!
-Издеваешься?
-Это надо мной кто-то издевается! Что происходит?
-Ничего особенного, ты женишься на этой, как ее, Мантулиной.
-Не женюсь!
-Замуж выходишь?
-Да я ее вообще не знаю! Я сам только сегодня утром прочитал в газете этот бред. Я пойду в редакцию, я потребую опровержения! Так нельзя же. Из-за этой чепухи у меня неприятности на работе, ты вот дуешься. Я с них за моральный ущерб сдеру!
-Все?
-Что?
-Все сказал, что хотел? Если да, то можешь идти.
-Куда?
-Куда хочешь, мне то какое дело.
-Ты не веришь мне?
-Уходи.
-Честное слово, не знаю я ее!
-Позову отца.
-Причем тут отец?
-Папа!
Был вышвырнут как собачка надоевшая. Нужно было видимо обидеться, но не получалось. И подавленным себя не чувствовал. Расстанутся ну и что. Он прекрасно понимал, что трудно ему будет найти подругу не хуже. Но не переживал. Зачем он перся сюда, зачем подставлял морду, зачем что-то говорил? Глупо, ведь ему все равно. Только интересно кто это организовал. Просмотрел газету, нашел адрес редакции. Поехал туда. Небольшое двухэтажное здание. Большие окна, жалюзи, решетки – хорошо живет газета. На входе охрана.
-Пропуск.
-Мне к главному редактору.
-Вход только по пропускам.
-Очень нужно, мужики.
-Иди ты лучше отсюда, а то получишь.
И ведь могут вздуть, гориллы немалые. Ушел. Очень хотелось есть. Купил в магазине молока и хлеба. Покушал. И все-таки, кто? Обошел здание несколько раз. Был черный ход, откуда выгружали какие-то кипы бумаги. Не спеша пристроился к носившим бумаги и зашел в здание. Для чего не знал, но сердце билось отчаянно. Прошел коридорами, поднялся на второй этаж. Увидел табличку «Главный редактор» и постучал. За дверью смеялись мужчина и женщина, подозрительно смеялись, он знал, когда так смеются. И долго ему теперь так не смеяться после расставания с Ольгой. Снова постучал.
