Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля
Громкий смех главаря прервал патриотическую речь кладоискателя.
– Ну, ты – лох. Рассмешил меня. Полагаешь, что если дать правительству денег, то оно начнет думать о народе и государстве? Неужели ты, Оман, забыл наш менталитет? Сначала должно быть хорошо мне, потом моим родным человечкам, а вот потом уже их родным и близким, потом близким моих близких и так, пока всем не станет хорошо! Другого пути, к сожалению, нет! Разве мало государство брало и получало кредитов и грантов? Где они? Думаешь, что–то изменилось в системе с уходом Акаева и приходом Бакиева? Ты, я слышал, работал на горнорудном комбинате? Куда уходит наше киргизское золото? Откуда у госмужей и налоговых инспекторов, получающих гроши, роскошные особняки? Или ты не видишь, как собственность переходит из рук в руки? Не останавливаются ни перед чем, вплоть до убийства. Сколько заказных преступлений совершилось за последнее время? Со счета уже сбились. Сколько раскрыто? Ни одного! Потому, как все повязаны: и менты, и суды, и власть. Так кому ты подаришь найденные сокровища? Государству? Но государство – это люди, которые его олицетворяют. Ты этим людям подаришь? Рассчитываешь получить законное вознаграждение за труды? У государства ведь нет денег для таких, как ты. Из чего оно заплатит тебе вознаграждение?
Оман закивал головой:
– Мне ведь никто и не помогает. Я сам. Квартиру продал. Если потребуется, еще одну продам. У меня в Чолпон–Ате есть. Главное – найти! Там часть сокровищ на Сотсби продадим – вот и будут деньги. И на долги, и на вознаграждение!
Главарь тоже кивал головой, слушая Омана. Потом опять в упор посмотрел на кладоискателя своими холодными, как дуло пистолета, глазами.
– Я не верю в сказки и привык делать то, что приносит деньги. Запомни то, что я скажу тебе, Оман. Я повторю, что не верю в легенды, не верю в твой клад. Но если все же случится так, что тебе повезет и ты докопаешься до своих мифических сокровищ, ты первым делом дашь знать об этом мне, Юсуфу. Скорее всего, ты слышал обо мне. Здесь, на Иссык–Куле, без моего ведома ничего не происходит. Все платят дань мне и моим ребятам. Я лично позабочусь о том, чтобы твои сокровища попали к народу. Не к абстрактному, а вполне конкретному. Иссык–кульскому. И ты лично обижен не будешь, государство в накладе не останется. Знаешь, когда страна богатая и благополучная? Когда богаты люди, которые живут в ней. Сделаем их счастливыми, и у нас с тобой будет счастливое государство. Или ты против?
Оман отрицательно помахал головой.
– Ну, вот и лады, – удовлетворенно проговорил главарь, – хорошо, что мы поняли друг друга и сразу договорились. Конечно, я бы с радостью помог тебе деньгами в твоих поисках, но я не верю, что ты что–нибудь дельное найдешь. А на ветер деньги я бросать не могу. Я так, на всякий случай, к тебе завернул. Любопытно посмотреть, что тут у тебя. Да и на тебя, патриота, интересно было взглянуть. И не советую поступать по–другому: государству сдавать что–то, туману напускать. Все тогда может кончиться плохо, в первую очередь для тебя и твоих близких.
Гости уехали, нехороший осадок в душе Омана остался. Он вспомнил, как, недавно Нурлан Мотуев захватил в Кара–Кече угольный разрез и противопоставил себя государству. И оно ничего не могло сделать. Нурлан собирался вооружить всех местных жителей Джумгала, говоря, что его армия будет сильнее действующей армии Киргизии. Вспомнились убийства депутатов и авторитетов криминального мира, последние громкие захваты частной собственности – ничего нет стабильного и надежного в этом мире. И Оман почувствовал себя одиноким и беспомощным в этом безлюдном ущелье рядом с несметными сокровищами, присутствие которых он ощущал физически.
Непредвиденные хлопоты
Оман с трудом протиснулся в открывшуюся после расчистки щель. Он уже получил кое–какие навыки после общения со спелеологами и не боялся шагать в неизведанную темноту. Спелеологи работают в Бишкеке. У каждого свои заботы. Вытащить их сюда в Курменты за триста пятьдесят километров от столицы сложно. Всю зиму Оман, когда выкраивал время, выгребал грунт из расщелины на глубине более двадцати метров, куда уходила вода из подземного ручья. И вот ход открыт. Оман расширил его с помощью молотка, оббив торчащие по краям шипы и выступы, с опаской осветил проход светом фонаря: ход слегка заворачивал направо и конца его видно не было. Оман вздохнул и, хотя его сердце трепыхалось внутри, словно птичка в когтях у кошки, полез внутрь.
За поворотом ход был свободен от грунта. Вода хорошо промыла его, лишь дно было усеяно острой галькой, которая больно врезалась в колени Омана.
Строительная каска надежно защищала Омана от случайных ударов, но Оман вынужден был смотреть прямо перед собой. Поворот головы в сторону сопровождался глухим ударом каски о скалу. Но вот Оман перестал ощущать давление каменного потолка. Теперь он мог вертеть головой в разные стороны. Не вылезая из хода, кладоискатель осмотрелся. Перед ним был огромный зал. Луч фонаря терялся в темных углах пещеры. Пол наклонно уходил вниз от лаза, из которого торчала голова Омана. Он сделал усилие и вылез из прохода. Не потерять бы его! Зал громаден, и здесь легко можно заблудиться, потеряв ориентацию. Надо отметить местонахождение лаза. Оман выложил пирамидку из камней рядом с выходом. Когда он осмотрелся, то понял, что сделал это своевременно. Зал весь пещрил различными ходами и коридорами, которые расходились в разные стороны.
То, что увидел Оман в центре зала, заставило его задержать дыхание и попытаться успокоить безудержно бьющееся сердце. «Спокойно, спокойно», – твердил Оман, делая равномерные вдохи–выдохи.
Перед ним лежали какие–то предметы. Трудно было определить, что именно, потому что ил и грязь, покрывавшие предметы плотным ковром, скрывали их поверхность. Но этот покров не смог скрыть их форм. Прямоугольные, квадратные, полукруглые – они говорили о том, что их изваяла рука человека. Дрожавшими от волнения пальцами Оман попытался расчистить песок и ил, покрывавший одну из его находок. Налет спрессовался в твердую плотную корку. Оман вытащил из–за пояса небольшую лопату и молоток.
От ударов железа о поверхность предмета полетели небольшие искры, но корка треснула и местами начала отваливаться. С большим трудом Оману удалось очистить прямоугольный предмет. По виду он напоминал сундук, но добраться до его поверхности кладоискатель не смог. Он был плотно обмотан какой–то материей и просмолен. Столетия превратили это покрытие в непробиваемую броню.
Оман ругался и рычал от нетерпения узнать, что же находится внутри сундука, но был бессилен пробиться сквозь окаменевшее покрывало сундука. Наконец подгнившие доски сундука не выдержали отчаянных ударов Омана, и сундук треснул. Из образовавшейся дыры на пол пещеры посыпались какие–то предметы. Оман бросился подымать их.
В свете фонаря он увидел, что это были монеты. Они были черными и слиплись по несколько штук в бесформенные куски. Оман попытался отчистить одну из отвалившихся от общей массы монеток. Черный налет не поддавался его усилиям. Вконец обессиленный, Оман опустился на разбитый сундук, сжимая в руке небольшую монету. Что же это может быть? Золото? Вряд ли, Оман помнит смутно романы про пиратов и кладоискателей. Там всегда наступает момент, когда внезапно изумленному взору предстает сверкнувшее золото. Ведь золото – благородный металл, который не подвергается окислению. Даже самородки находят по блеску. Нет – это не золото.
Серебро? Или бронза? А возможно, медь. В древности медь тоже ценная была. Да и сегодня в цене. Всю ее в Китай вывезли. Телефонные кабели вырезают грабители, охотясь за цветным металлом. Нет, не может быть бронза или медь! Ведь в легенде говорилось о золоте и серебре. Но серебро – тоже благородный металл. Окисляется ли оно или нет? Подумав, Оман вспомнил, что серебряные вещи темнеют и покрываются патиной. Значит, это серебро! А темный налет – мощная патина. Ведь восемь столетий эти монеты здесь лежат. А раз есть серебро, значит, и золото где–то рядом. Может, не здесь, а в соседней пещере? Это уже не важно. Оман нашел серебро, найдет и золото!
Вот оно, наконец, сокровище! Как долго он его искал! В голове Омана гремел хор голосов от шумевшей в висках крови. Надо успокоиться. Все позади. Все закончилось так, как он хотел.
И вдруг тишину пещеры нарушил шаркающий звук чьих–то ног. Шаги приближались к оторопевшему от неожиданности Оману. Волосы на его голове зашевелились от ужаса. Здесь, на двадцатиметровой глубине, не может быть живого существа, кроме Омана!
В страхе кладоискатель озирался по сторонам. Звук усиливался. Внезапно Оман заметил небольшое свечение в одном из боковых ходов. Неужели существует еще один проход к сокровищам, о котором Оман не знал?! Как такое может быть? И, наверняка, есть кто–то, кому известен этот проход и кто давно пользуется им для своей выгоды. Первым желанием Омана было спрятаться и подсмотреть, кто нашел сокровища раньше его. Но не успел он сделать и шага, как в проходе показалась фигура старика. Что–то знакомое почудилось Оману в темном облике пришельца. Какие–то смутные воспоминания вихрем пронеслись в воспаленном мозгу кладоискателя. Это же тот старец, который приснился ему во сне! Как это возможно? Как может сон стать явью!
