Ольга Маховская - Зависть как повод для нежности
Позвонил Маркин, о котором она и думать уже забыла.
– Ты где пропала? Может, что надо?
– Да ничего не надо. Я вот в церковь собралась, в украинскую.
– А… Ты верующая?
– Сочувствующая.
– Молодец. Может, тебя подвезти?
– Там тебе скучно будет, Леша.
– Почему? Посмотрю на роспись.
– Как хочешь, я тут недалеко собралась. Заезжай в десять утра, нормально? Но смотри, я ждать не буду.
В конце концов, пусть подвезет, не обижать же человека?
Художник приехал вовремя.
Честно говоря, Галя его не узнала. Свежепостриженный, побритый, одетый в новый костюм. Именно костюм! Настоящий жених.
– Мы же в церковь едем, а не в ЗАГС, – поддела его Галя в неловкости из-за того, что она-то как бедная бесприданница, в старой юбке и платке.
– Я подожду тебя в машине, если хочешь.
Она не хотела появляться с Алексеем на публике. Ей работу нужно искать, для этого и едет знакомиться, а не ухажеров своих демонстрировать. Бедной одинокой женщине скорее помогут.
– Ты меня отвези, а сам поезжай, а то еще спросят, кто это? Я что скажу?
– Скажи, муж.
– Ну здравствуйте! Не успела приехать, уже мужем обзавелась. И почему тогда я работу ищу, если у меня муж есть? Муж – это тот, кто кормит.
– Так я же тебя кормил. Кормил бы. Если бы ты не ушла.
– Не выдумывай. Да, мне тебе кое-что нужно сказать. Но не сегодня, ладно? У меня сегодня охота.
– Ты тут кавалера присмотреть решила?
– Вроде того. Так, хочу покрутиться, может, что интересное узнаю.
– Расскажешь?
– Конечно. Ну, спасибо, молодец. Хорошо выглядишь!
И Галка выскочила из машины. Сделала печальное лицо и медленно, опустив голову, побрела к церкви, едва справляясь с артистическим волнением.
А когда подняла голову, увидела перед собой голую женскую спину. Дородная красивая молодуха в открытом вечернем платье остановилась, чтобы поправить чулок. В волосах у нее блестели недешевые заколки, пахло как от праздничного букета, густо, сладко.
– Пробачте.
– Never mind, – ответила женщина весело.
Но и остальные прихожане были разодеты празднично, весело, в люрекс и блестки. И, главное, никаких платков. Мужчины в дорогих костюмах, женщины в самом лучшем, как на свадьбу. Может, и правда свадьба, а она тут в лохмотьях?
И Галка постаралась незаметно прошмыгнуть внутрь церкви, чтобы встать сбоку, присмотреться.
Церковь и снаружи была как дворец культуры, два высоких этажа, без куполов и других украшений. Это был скорее молельный дом – новое здание из белого кирпича, фронтальные окна с витражами. А внутри не было никаких икон, росписей, только ряды стульев, кафедра для проповеди, и большой черный рояль на возвышении – все, как в театре. Люди быстро собирались. Похоже, Галя пришла вовремя. Все улыбались, целовались, здоровались. И к ней тоже стали подходить с приветствиями:
– Витаемо!
Пришлось отвечать тем же, целоваться с незнакомцами.
А когда все собрались, на сцену, как на трон, взошла та самая молодуха с голой спиной и, как оказалось, внушительным декольте, и радостно запела, заполняя голосом все уголки молельного дома. Перед Галиной все время суетился какой-то дядька, она вправо голову склонит, и он – вправо. Она хочет ему через левое плечо посмотреть, и он сдвигается влево. Что такое? А потом Галя поняла, что он двигается синхронно с бюстом впереди стоящей женщины, не может глаз от него отвести. Ведь не только певица пришла с оголенными прелестями.
Не ожидала Галя от своих земляков такого гедонизма.Америка их так раскормила и разбестила? Именно «разбестила», это украинское слово означает то же, что и «растлила», но только с более точным слогом «бес». Среди женских округлостей и внушительных мужских торсов Галя, тоже не маленькая по своей природе, чувствовала себя обрусевшей, отощавшей, несчастной, брошенной девушкой. Не видно в ней, если сравнивать, яркости, сочности, дородности. Не видно запаса жизненных сил.
Красивый, дорого одетый пастор стал читать проповедь о том, что Интернет – инструмент дьявола и его нужно изгонять из домов.
Ничего другого не оставалось, как сбежать, не остановят же они ее на выходе? Но никто даже внимания не обратил, настолько Галя была им неинтересна.
А когда она уже была на расстоянии от церкви, услышала за спиной крик:
– Галя! Да стой же.
Маркин выглядывал из окна своего «Кадиллака», белозубо улыбаясь.
– Ты что, знал?
– А ты думала, что ты первооткрывательница Америки? Там такие пляски бывают! Видно, ваш украинский Бог, в пику нашему, разрешил своим людям жить и радоваться, пока конец света не наступит. Садись!
Алексей выскочил, галантно открыл дверь перед дамой. Но дама садиться не торопилась.
– Я тебя тоже подставила. Психолога отправила к твоей жене в Москве.
– Зачем?
– Ну, чтобы рассказать, как ты тут загибаешься. Пьешь, как свинья, на ее деньги. Не работаешь.
– Зачем?
– Из женской солидарности. Я с одним ребенком еле справляюсь. А у нее же двое. Им кушать, учиться надо.
Галка решительно села на переднее сиденье:
– А поехали!
– Ну и что, рассказала?
– Рассказала. Только твоя жена сестрой оказалась. Они ведь обе – Марии?
– Обе. Сестра у меня несчастная женщина.
– И брат у нее несчастный. А теперь останови, я не хочу погибнуть из-за чужой семейной драмы. Мне бы в своей выжить.
Маркин притормозил. Минуту помолчали.
– Ну, и в чем твоя правда?
– Это не жена тебе деньги присылает, а сестра. Квартиру сдает и присылает. А сама нищенствует.
Художник снова включил зажигание и поехал потихоньку вдоль края дороги.
– Ты меня совсем дураком безнадежным считаешь? Конченным алкашом? Жаль… Да сними ты этот платок, ты же красивая. В тебе жизни столько. Радости еще не пробужденной. Не рядись в чужие одежды. И что ты там искала, это же обочина цивилизации? Нельзя на помойках искать клад. А искать нужно только сокровища. Так кого ты хотела спасти? Мою семью? Ты думала, до тебя никакой жизни не было, а ты пришла и все расставила по местам? Ты что, думаешь, я не знал про жену? Что она давно в Париже, с детьми, и я им не нужен, так, для экзотики – «Папа моих детей живет и работает в Америке». Во Франции это звучит, а тут обязательно поинтересуются, как живет и где работает. И про сестру я знаю, от жены. Это наш тайный сговор, чтобы сестра с ума не сошла. Вы же, женщины, хрупкие, питаетесь фантазиями, напридумаете себе в голове бог весть чего, и потом верите в это, как зачарованные. Или так, как вы придумали, или – смерть.
– А деньги зачем берешь?
– Ну, во-первых, они мне нужны. Во-вторых, на половину я имею право. А в третьих, я не знал, что она нищенствует. Если это так, то нужно что-то придумать, чтобы она их не высылала… в таком количестве.
– Придумай что-нибудь, Леша. Если ты не полный кретин. А теперь останови, мне прогуляться надо. Спасибо, что подвез.
* * *Прогуливаясь по шумным рыбным рядам Рыбьей же улицы, Галина заметила русскую. Молодая светловолосая голубоглазая женщина ругала сынишку:
– Ты долго будешь меня мучить? Поори, поори, приедем домой, поставлю в угол, расскажу папе, он тебе ремня даст. Замолчи сейчас же! – говорила она, стараясь перекричать ревущего мальчика.
На Западе такую ситуацию хотя и не одобрят, но ни стыдить, ни вмешиваться не будут. А русский человек мимо не пройдет. Всегда откликнется на крик, причитания, особенно когда он там совершенно не нужен.Нужно будет, не дозоветесь. А не нужно – не отобьетесь.
Галя, наш человек, не удержалась:
– А я вот возьму и заберу вашего мальчика. Ну-ка, пойдем ко мне? Я увезу тебя далеко-далеко, от этой плохой мамы.
Мальчик обнял мать, уткнулся ей в живот и затих*.
*Комментарий психологаНаше воспитание держится на страхе. Чтобы ребенок затих, его нужно испугать. А не заинтересовать, как советуют некоторые западные педагоги-гуманисты.
– Спасибо вам большое. Как будто нашло что-то.
– Устал, наверное.
Женщины разговорились. Надя, так звали новую знакомую, была из Красноярска, здесь уже пару лет жила с мужем. Муж – один из многих русских программистов, работающих в «Майкрософте», головной офис которого находился как раз в Сиэтле.
– Я тоже программист, веб-дизайнер.
– Давно тут?
– Неделю. Работу ищу.
– Может, спросим Никиту? Поедем к нам?
– А что? Можно.
Надя, ведя машину и оглядываясь на сына, которого, как выяснилось, звали Семой, предложила:
– Если Никита не поможет, можно найти работу бэби-ситтера, няни. Мне и самой помощь нужна, пойдешь?
