Джон ОФаррелл - Это твоя жизнь
Нет-нет, убеждал я себя, не нужно мне этого барахла. Если и снимусь в рекламе, то ради друзей. Нэнси в девятнадцать родила Тамсин и с тех пор ничего не тратит на себя. Что мне каких-то два дня работы? Я и дольше пахал, чтобы помочь Нэнси. Да и вообще, я еще нигде не снялся. Размечтался! Продюсер из рекламного агентства хотел лишь встретиться со мной и обсудить свою идею.
— Ресторан «Савой Гриль» знаете? — спросил он.
Ничего удивительного, что я не знал «Савой Гриль», хотя звучало очень дорого. Надеюсь, стоимость обеда не вычтут из гонорара. Но оказалось, он имел в виду не обед, а «рабочий завтрак». Это то же, что нормальный завтрак, только не испытываешь чувства вины из-за того, что вместо офиса сидишь в кафе, и с полным правом говоришь о долгих трудовых часах. На восемь утра во вторник у меня действительно были свои планы: я планировал валяться в постели, но испугался, что рекламщики не согласятся из-за моего распорядка переносить встречу.
Я явился до неприличия рано и в одиночестве сидел за столиком, ожидая прибытия свиты из агентства. Изучая других посетителей, я понял, что в «Савойе» нет строгих правил одежды — вопреки моим ожиданиям, поэтому положил меню на стол и стал стаскивать с себя галстук.
— Привет, Джимми, вы нас обскакали, — сказал высокий мужчина в джинсах и футболке, протягивая мне руку. — Я Пирс. — И он энергично сдавил мне пальцы, пока я запихивал галстук в карман пиджака.
Всего их было человек шесть-семь, они представились и заказали кофе с круассанами.
— Кофе с круассанами будете, Джимми?
— Э, простите, я тут пораньше, уже заказал, — сообщил я, и тут же передо мной плюхнули двойную яичницу, бекон, сосиски, кровяную колбасу, грибы, помидоры, печеные бобы и два кусочка жареного хлеба. — Круассаны решил не брать. Стараюсь не есть пшеницы, видите ли. Простите, а эти хлебцы ржаные?
— Нет, сэр, — извинился официант. — Можем подать ржаные, если вам угодно.
— Ладно, не беспокойтесь, — великодушно сказал я.
Так как никто, кроме меня, не ел и я оказался в центре внимания, пришлось старательно выбирать моменты, чтобы засунуть в рот вилку с едой. Но все моменты были крайне неудачные. Когда Пирс спросил: «Ну и как вам ролик, который мы прислали, Джимми?» — я просто поднял брови и изобразил полный энтузиазм, яростно пережевывая колбасу и бекон. Шесть лиц за столом ждали, что скажет гость об их шедевре, а меня беспокоило, не выглядит ли это, будто я нарочно тяну резину из-за того, что мне не понравилось. Я попытался дать подробный ответ мимикой, сочетая серьезное выражение с резкими кивками, но вскоре исчерпал весь свой репертуар и под конец просто издавал набитым ртом извиняющиеся звуки. Это даже вызвало довольно натянутую улыбку у женщины, которая принесла с собой пакетик с травяным чаем.
Наконец мне удалось сообщить, что я считаю ролик очень хорошим, и уже казалось, что на том и порешили, потому что они вроде бы с успокоенным видом стали бросать заменитель сахара в свой черный кофе, но как бы не так.
— А вам ролик не кажется заурядным?
Зараза! Я опять попался: у меня во рту как раз проходил обработку большой кусок яичницы на целом тосте. Мое мычание должно было означать, что само предположение о заурядности меня возмутило и удивило, но для большей ясности пришлось еще яростно затрясти головой, выразительно и серьезно нахмурясь. Я общался как Горилла, Друг людей, хотя в застольных манерах я ему сильно уступал.
Выходило, что ролик они мне прислали, желая произвести на меня впечатление. Я-то думал, что это я должен их уговаривать включить меня в какой-нибудь список, но оказалось наоборот — как раз агентство пыталось меня очаровать. Они отчаянно старались убедить меня, что я просто обязан провести эту рекламную кампанию и получить сотни тысяч фунтов за пару дней работы. Ох и выкручивали же они мне руки!
— Суть рекламы, Джимми, в том, что вы стоите на сцене эстрадного клуба и все зрители хохочут, понимаете? И тут мы показываем, как вы в это время тайком набираете текстовое сообщение по мобильному телефону. А по экрану бежит строка: «В банк — не отрываясь от работы. Банковские операции по мобильной связи».
Вилка с яичницей зависла на полпути в воздухе: я ждал, задаст он какой-нибудь вопрос или начнет очередной монолог.
— Знаю-знаю, о чем вы думаете, — сказал его помощник, хотя вряд ли он знал, потому что я думал: «Уф! Успел доесть яйцо!» — Вы думаете — а какой номер они попросят меня исполнить?
— Ну, в общем… вы угадали, — согласился я.
— А может, сами подскажете какой-нибудь конкретный номер? — спросила женщина, которую я запомнил как Люси.
Я подпер подбородок ладонью с преувеличенным выражением «глубокой задумчивости» на лице, устремив взгляд на среднюю дистанцию.
— М-м… Ну… Так, дайте сообразить…
— Как насчет рыбного? — подал идею Пирс.
— Даже не знаю… Вряд ли я когда уже стану выступать с ним.
— Что за рыбный? — спросила Люси.
— Это один из самых знаменитых номеров Джимми.
— Ой, обожаю анекдоты про зверушек! Расскажите нам свой рыбный номер!
— Ну разве он станет исполнять целую интермедию за завтраком в восемь утра? — пришел мне на выручку Пирс. Я издал глубокий вздох облегчения. — Просто расскажите им лучшую часть, Джимми, — добавил он, и все головы за столом склонились ко мне в предвкушении жутко смешного номера, о котором столько разговоров. Их ухмылки говорили: «Сейчас будет класс!» — и казалось, единственный выход — дать им то, что просят.
Я прочистил горло.
— Значит, рыбы… — начал я, надеясь, что на ум из ниоткуда придет вдруг глубокий, сюрреалистический, отполированный монолог на тему рыб. На другом краю стола кто-то с предвкушением хихикнул. — Значит, рыбы, это… — И вдруг слова иссякли, что неудивительно. Наступила неловкая тишина.
— Кто-нибудь еще желает чая или кофе? — спросил официант, и над столом пронесся дружный стон. Ну почему так всегда? Только хочешь выдать шутку, как заявится официант и нарушит всю атмосферу.
— Нет-нет, сейчас не могу, момент прошел, — сказал я и быстро спросил, почему им нужен именно я.
— Да потому что Эл Макферсон[53] нам не по карману! — воскликнул сидевший напротив меня умник, которого на последующих наших встречах уже не было.
— В вас ценно то, Джимми, — пояснил Пирс, бросив озабоченный взгляд на присутствующих, — что наша целевая аудитория хорошо вас знает, но не благодаря телевидению.
Я спросил себя, не пора ли им уволить маркетологов, но скромно кивнул, будто мне льстят, а я не могу возразить.
— Все, кто побывал на ваших концертах во всех этих маленьких клубах, увидят, что вы им советуете банковские операции по мобильному телефону, а поскольку подсознательно они вам доверяют, такая рекомендация станет гораздо убедительнее.
В этот миг мне стало интересно, нельзя ли квалифицировать то, чем я сейчас занимаюсь, как мошенничество. Агентство предлагает заплатить кучу денег, ценя мою репутацию в провинциальных эстрадных клубах. Заплатить за некую, не поддающуюся измерению, ауру, которой у меня на самом деле-то и нет. Они готовы раскошелиться, клюнув на славу, которую я выдумал. Не означает ли это, что я сознательно ввожу в заблуждение? За мошенничество сажают в тюрьму. Если, конечно, ты не знаменит. А если знаменит, такое сходит с рук. Если меня признают виновным, значит, присяжные решили, что не такая уж я и звезда. Я попытался представить, как в переполненном зале судья оглашает приговор:
«Джеймс Эллиот Конвей, вы признаетесь виновным по ряду статей как мошенник, который преднамеренно организовал сложную и коварную махинацию с целью хищения сотен тысяч фунтов у беззащитного рекламного агентства. Более того, миллионы телезрителей, преимущественно пенсионеры, были введены в заблуждение вашей патологической ложью и лишились накоплений всей жизни, ошибочно переведя свои деньги на чужой счет при попытке освоить банковские операции по мобильному телефону. Таким образом, мне ничего не остается, кроме как применить максимальную меру наказания, предусмотренную для данного правонарушения. Из зала суда вас отведут на место казни, где вы будете преданы смерти путем повешения. И да помилует Господь вашу душу!» И на протяжении всей этой речи мой беспомощный адвокат будет сокрушенно качать головой, потому что раскрасил не ту часть силуэта зверушки в журнале «Головоломки».
Я сдвинул в сторону грязные тарелки и решил отговорить собравшихся от сумасбродного плана.
— Слушайте, Пирс, я не знаю, что вам напела ваша фокусная группа, или как их там, только я не так уж и знаменит, как вам кажется. Я хочу сказать, некоторые из этих провинциальных клубов вмещают буквально сотню зрителей, да и на сцене я не очень-то давно.
Пирс меня приободрил:
— Видите ли, Джимми, не все ведь сводится к фокусной группе и маркетинговым исследованиям. Вы мне нужны в этом ролике, потому что я уверен, что вы лучше других впишетесь в нашу рекламную кампанию. Не понимаю, как у вас это получается, но вы обладаете редким качеством, вы — парень из толпы. У вас хорошая улыбка и все в порядке с обаянием.
