Надежда Щепкина - Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.
— За этот разгром ответственен Сергей Муралов. Ему советовали во всем сознаться и указать место, где он прячет похищенное. Он отказался, и у нас не было другого выхода, как учинить тщательный обыск. Кстати, возможно Вы знаете судьбу бриллианта. Учтите, что, помогая следствию, Вы тем самым окажете неоценимую услугу своему другу: я могу устроить так, что наказание будет значительно смягчено.
— Ни я, ни Сергей ничего не знаем о судьбе бриллианта. У Сергея не было никакой возможности заказать страз. Во-первых, он ездил к Куницыну всего один раз. А для того чтобы получить страз, надо было являться туда, по крайней мере, два раза: один — чтобы заказать, а второй — чтобы принять заказ, вернуть бриллиант, с которого делался страз и расплатиться за работу. Во-вторых, у Сергея не было средств, чтобы заказать хорошему ювелиру такую дорогую работу. Он приехал в Питер буквально без гроша в кармане. Моя мать ежедневно кормила его, чтобы он не погиб от голода. Я ссудил ему денег на покупку красок и материалов, а также на обратную дорогу. Он должен был получить изрядную сумму за реставрацию картин из коллекции Запрудских, но в связи с революционными событиями это ему не удалось. Потом он получил хорошие деньги за реставрацию иконы, командировочные и деньги от продажи своей картины. Но это было значительно позже.
— А Вы не думаете, что он мог быть в сговоре с ювелиром, и тот сам привез ему все, что следовало, а оплату отложили до реализации краденого? — возразил Тарасов. — Возможно, этот Вайсман ищет, а может быть, уже и нашел покупателя за рубежом.
— Никогда не слышал о Вайсмане. А сговор с малознакомым человеком по такому деликатному вопросу невозможен.
— Но в этом случае мог выступить гарантом Куницын: ведь он отлично знал обоих.
— Вы не находите, что все это досужие домыслы, и нет ни одного достоверного факта? — бросился в атаку Николай.
— Допускаю, что эта версия нуждается в доработке, но, согласитесь, и Ваши доводы зыбки, — парировал Тарасов. — А вот с достоверными фактами Вам полезно ознакомиться. Здесь перед нами лежат два документа. Один — реестр драгоценностей и документов, хранившихся в тайнике Запрудских. Реестр подписан князем в феврале 1916 года. А вот акт Художественно-исторической Комиссии, созданной Луначарским, которая изымала предметы искусства и драгоценности с целью их сохранности из дворцов и особняков богатых дворян. Так вот, этот акт, подписанный в марте 1918 года, свидетельствует об изъятии драгоценностей из тайника князя Запрудского. Перечень драгоценностей в акте отличается от реестра князя только одной строкой — в нем отсутствует восточный кулон с бриллиантом голубой воды, тот самый, который в 1917 году унесла княжна Запрудская. Если предположить невероятное, что после 1916 года князь зачем-то заменил бриллиант на страз, то бриллиант должен был находиться в тайнике. Известно, что князь вернулся за драгоценностями, но был арестован. Если предположить еще более невероятное, что драгоценности утаила комиссия, то одно только упоминание имен ее членов исключает такую возможность: это Василий Андреевич Верещагин, член Государственного Совета при царе-батюшке, Николай Грацианович Пиотровский, Александр Николаевич Бенуа, жизнь готовые положить во славу отечества. И, кроме того, в состав комиссии был включен комиссар Совета рабочих и крестьянских депутатов Ятманов, фанатично преданный делу революции. Ясно, что сговор между ними исключен. Вот их подписи. Таковы факты. Вывод первый: княжна унесла из тайника кулон с бриллиантом, а не со стразом. Далее. За те несколько дней и в тех условиях изготовить и подменить бриллиант на страз у княжны не было никакой возможности. Вывод второй: княжна передала игуменье бриллиант, а не страз. Тщательное поэтапное исследование показало, что ни у кого из фигурантов этого дела не было возможности подменить камень, кроме одного. Такая возможность была только у одного Мурадова. Вывод третий: бриллиант украл Муралов.
А теперь главное. Вы меня спросите, чего ради я так подробно раскрываю Вам тайны следствия? Объясню. Я хочу, чтобы Вы поняли, что Вашему другу не отвертеться. Он будет осужден надолго, очень надолго, а может быть, учитывая кражу в особо крупных размерах, получит вышку. Так вот, раз Вы его закадычный друг, вероятнее всего, Вы знаете, где находится драгоценность. Если Вы поможете следствию, Вы спасете Вашего друга. Еще раз повторяю: я оформлю ему явку с повинной, будут учтены помощь следствию и возврат похищенного.
— Еще раз заявляю: Муралов не мог украсть бриллиант. Он невиновен. А все эти Ваши доказательства — это какая-то подтасовка фактов, — запальчиво панировал Николай.
— Ну, как знаете. Но учтите: времени осталось немного. Все, что я обещал можно оформить только до суда. Вот мой телефон. Надумаете — звоните.
Катя встретила Николая у порога — свежая, чисто вымытая, пахнущая чем-то вкусным. Она явно радовалась его приходу. На минуту Николаю показалось, что она ждет его объятий, но наваждение улетучилось, и он окунулся в атмосферу мягкой доброжелательности, окружающей Катю как вуаль. Однако, заметив его озабоченное лицо, она спросила:
— Что, все плохо?
— Не совсем, — схитрил он, — но несколько хуже, чем я предполагал. Свидание могут разрешить только после окончания следствия и только Вам, а мне, как лицу постороннему, свидание не положено. То же с передачей — разрешат только после окончания следствия. В утешение могу добавить: следствие закончится очень скоро.
— Екатерина Дмитриевна! Я принес Вам деньги на расходы, — прибавил Николай, положив на стол конверт.
Реакция с ее стороны была бурной и безапелляционной.
— Ни за что не возьму эти деньги. Забирайте их назад немедленно. В этом нет никакой надобности: деньги есть у меня — мои отпускные, они есть и у Сережи — за реставрацию иконы и за продажу картины. Спасибо Вам за попытку помочь, но это лишнее.
Пока Катя бушевала, он смотрел на нее молча, с грустной улыбкой, не прерывая ее и не возражая.
Когда она утихла, выражение лица Николая изменилось: оно стало твердым и даже жестким.
— Слушайте меня внимательно, — заявил он. — Я старше Вас, опытнее и осведомленнее. Те деньги, что есть у Вас, неприкосновенны. Я не хотел Вас пугать и огорчать, но, видимо, Вам придется узнать истинное положение вещей. Следствием собраны несколько случайных косвенных доказательств причастности Сергея к краже бриллианта. Следователь выстроил эти случайные доказательства в одну шеренгу и из нее выводит свое обвинительное заключение. Так что нам предстоит долгая и упорная борьба за свободу Сережи. Придется воспользоваться услугами хорошего адвоката, а они не дешевы. Пока трудно сказать, на что еще потребуются деньги. Я понимаю Ваше нежелание взять их у меня. Мне это горько, но я сознаю, что Вы не хотите быть материально обязанной мне. Поэтому мы сделаем так. У Вас найдется тетрадка и карандаш? Отлично. Мы вносим в нее дату, сумму и наши с Вами подписи. Эти деньги я ссужаю Сереже, а когда он вернется, мы с ним разберемся. Уж он-то не откажет принять у меня деньги в долг. Так что с этим делом покончено. А сейчас ступайте гулять с Настенькой, а мы с Амалией Карловной продолжим уборку в комнате Сережи.
— Подождите немножко, Николай Федорович. Спасибо Вам несказанно за Вашу доброту и деликатность. Поверьте, я умею все это ценить. А сейчас ответьте на один вопрос: Вы сегодня завтракали?
— Нет, — сознался он. — Некогда было.
— Тогда, может быть, Вы сначала пообедаете со мной? Я только что сварила свой любимый монастырский борщ с грибами и черносливом по маминому рецепту. Этот борщ у нас дома варили по большим праздникам — в Таганроге грибы редкость, а здесь грибы — хлеб насущный. Так как? Хорошо?
Николай, как и встарь, следил за ее неспешными ловкими движениями, словно за неким ритуалом. На столе как на скатерти самобранке появились тертая редька с зеленью, квашеная капуста с мочеными яблоками, горячая картошка и кастрюля с борщом, источающим сказочные ароматы. Не обошлось без небольшого графинчика с водкой, в которой плавал кусочек красного перца.
Голодный Николай, глядел на это священнодействие, глотая слюну. После обеда Катя снова остановила Николая.
— Я прошу Вас ознакомить меня во всех подробностях без утайки, со всеми обстоятельствами дела моего брата. Я непременно должна активно участвовать в борьбе за его освобождение. Может быть, и я на что-нибудь сгожусь. Я ведь без пяти минут юрист, — может быть, мои знания окажутся полезными.
— Екатерина Дмитриевна, это потребует длительного, многочасового разговора. Мы сделаем так. Сегодня Вы пойдете с Настенькой на прогулку, а я займусь уборкой. Я уже сговорился на этот счет с Амалией Карловной. Она любезно специально выделила для этого время. Отложить на завтра не получится: она обещала помочь своей приятельнице организовать застолье. А вот завтра с утра я должен быть в Эрмитаже — хочу посоветоваться с коллективом Сергея, а потом с Вашего позволения прибуду сюда, все подробно Вам расскажу, и мы вместе решим, как действовать дальше.
