Анатолий Гладилин - История одной компании
Но попробуй определить, что за тип Руслан Звонков. Сегодня он отличный шофер, фотография выгорает на Доске почета, ни одного прокола за много лет. А завтра Звонков пьяный колесит по Москве и пытается уйти от орудовского мотоцикла на грузовике! Очень непонятный парень был Звонков. Никто не знал, чего можно от него ожидать.
А теперь? Увы! Теперь Руслан Звонков – человек без неожиданностей. Заранее известно, что он сделает, что скажет.
Воскресным теплым днем промчится мимо «Волга» – я провожу ее взглядом и процежу сквозь зубы: «Частник проклятый, бабу повез!»
Резко затормозит на светофоре грузовик. «Тюфяк, – говорю я, – ездить не умеет».
В столовой встану из-за стола, скажу вслух: «Я наелся, напился, кверху хвостик поднялся».
Зайдет разговор о театре или кино – непременно найду место, где вставить: «Бутенко знаете? Артист знаменитый, играл в фильме… Что? Да так, к слову пришлось. Учились вместе. Дружки были. Пожалуй, теперь он меня и не вспомнит. Зазнался».
Попадется мне интеллигентный клиент, вежливый, чистоплюй, обращение на «вы», сложные литературные обороты. А я его матом: «Что ты, тра-та-та, мне мозги, тра-та-та, тут надо, тра-та-та, и все дела, понял?» Интеллигент снимает очки, краснеет, суетится около меня (я все норовлю в своем замасленном комбинезоне к его светлому костюму прислониться) и вдруг тоже, неумело, не к месту, выругается, – смех один.
А то наскочит хмырь, под своего парня работает, дескать, я, ребятишки, сам такой, все понимаю, ты, дескать, кореш, тра-та-та, прошпринцуй да посмотри, нет ли люфта, тра-та-та, в передних колесах. И хлопнет по плечу.
А я тихо отстраняюсь и спокойно отвечаю: «Простите, но, мне кажется, мы с вами на брудершафт не пили. Возможно, в вашем учреждении считается хорошим тоном материться. Или вы ошиблись адресом? Здесь вам не бордель, здесь станция обслуживания, Много молодых рабочих, только что со школьной скамьи, а вы, взрослый образованный человек, какой пример им подаете?»
Еще какую-нибудь цитату из Достоевского приведу.
У хмыря челюсть отваливается, пот его прошибает, а ребятишки наши демонами ходят, усмехаются. Давно привыкли к моим «номерам».
Если я сижу в незнакомой компании и меня спрашивают о заработке или старый хороший клиент вдруг заинтересуется, то я, конечно, начинаю жаловаться: «Расценки низкие, запчастей мало, зимой работы нет, ну, случается, перепадет трояк, так ведь у нас традиция – после смены в магазин. Все идут, а я что, белая ворона? Неудобно отказываться. А в день получки одно расстройство».
Когда же я в костюме с узкими лацканами, во вьетнамской рубашке да с польским галстуком иду в ресторан с девочкой, тут совсем другая песня. Мол, шофером я по двенадцать часов за баранку цеплялся и еле привозил полторы сотни. А слесарем я, случается, рублей по тридцать за смену в карман опускаю. Частник проклятый на юг торопится, в магазине хоть шаром покати, а у меня все, что ему нужно, припрятано, да работа не кое-как, а с гарантией. Куда же он от меня денется?
Если кто-нибудь из нашей компании спрашивает меня по телефону, я шепчу матери: скажи, что нет дома и неизвестно где. Если же я снимаю трубку сам, радостно так плету: «Мишка, привет! Сколько зим, сколько лет! Кто пропал? Я пропал? Да ты что, озверел? Сейчас не могу. Свиданка. Серьезная девочка. Завтра? Завтра обязательно. Как штык. Жди звонка. Привет!» И, конечно, не звоню. А когда мать открывает рот: «Почему бы тебе не…» – я на нее сразу кричу: «Не твое дело!» – и она пугается, замолкает. Впрочем, ребята мне давно не звонят. Вот так. Теперь про меня все наперед известно. Знаю, что когда-нибудь накоплю деньги на машину (об этом никому ни слова) и буду кататься по воскресеньям. А больше ни о чем и не мечтаю. День и ночь – сутки прочь. Я доволен.
Ворота станции облеплены машинами, как кусок сахара разноцветными жуками. Опоздавшие ползают по пустырю, пытаясь пролезть поближе. Частники проклятые, словно больные перед приемом у зубного врача, испуганы, но бодрятся.
В проходной меня останавливает армейский капитан.
– Эй, друг, ты отсюда?
– Добрый день, – говорю я, – да.
– Конечно, добрый день, – сразу соглашается капитан, – понимаете…
– Пока нет, – говорю я.
– В общем, вон мой «Москвич», серенький такой, что-то трещит в коробке передач. Я хотел сам, разбирал, ничего не получилось. Потом треск исчез. Думал, пронесло. А пока сюда ехал – впечатление, будто сейчас машину разнесет на куски. Может быть, вы…
И смотрит на меня умоляющими, чистыми голубыми глазами.
Интересно, сколько нарядов вне очереди ты вкатил бы мне, попади я в твою роту? И ведь, наверно, не один ты копался в коробке. И шофер из части, какой-нибудь всезнающий Иван, полез да руками развел. Да напугал еще: дескать, придется разбирать задний мост. Тут ты схватился за голову, взял у жены два червонца, отложенные на праздник, и поперся к нам. И сейчас еще надеешься: авось, ничего страшного, суну рабочему на пол-литра, он быстренько сделает – и все дела.
– Посмотрим, – говорю я, – вот контора, в общем порядке пойдете к мастеру, он откроет наряд, а тогда милости просим.
А двое других уже стоят рядом, выжидают. Капитан поворачивается к ним и делает знак: дескать, бесполезно, не клюет.
Первые клиенты. Мне достается «Победа». Ее владелец от меня ни на шаг. Не люблю, когда стоят над душой, а этот еще лезет с указаниями: мало покрутил, еще качни, не забудь подтянуть подшипник и т. д. Показывает, что, дескать, сам в машине разбирается. Попросил я у него ключ на двенадцать, так он его потом тряпочкой и – в карман. Не дай бог я стащу.
Сделал я ему ТО-2. Все культурненько. Спрашиваю:
– Какие еще пожелания?
Он засопел и в карман полез. Мелочью гремит. Решил осчастливить.
– Пардон, – говорю я, – наша фирма чаевых не принимает. Есть ко мне претензии?
Тут он надулся, словно его в одно место качнули на пару атмосфер. И ходу. Ладно, паразит. Ручной тормоз у тебя скоро сорвется, а переднее правое колесо будет греться. Но ты же сам меня просил затянуть потуже подшипник. А на ручной тормоз надо было указать, раз ты все сам понимаешь.
Подкатывает красный «Москвич» ТО-1. Работа на три минуты. Я своему напарнику:
– Коля, уважь товарища.
А товарищ, парень моих лет, снимает темные очки и говорит.
– Вы Звонков?
– Допустим.
– Привет вам от Валерия. Это он вас рекомендовал. Вот я и попросил мастера, чтобы меня к Звонкову направили.
– Валерка? – говорю. – С радио? Как же, наш старый клиент. Почет и уважение. На что жалуетесь?
– Да разболталась машина. Надо все проверить, а я сам профан в этой области.
– Значит, ТО-2 с гарантией? Пятнадцать, пойдет?
– Зачем разговоры? Договорились.
Начал я шуровать. М-да, Валеркин друг ездит, прямо скажем, варварски. Колеса у него болтаются, а в моторе грязь, небось, и не заглядывает. Таких к машине на пушечный выстрел нельзя подпускать. Но я ему все чин чинарем, чисто, культурненько. Теперь тысяч пять может смело накатывать. Фирма!
– С Валеркой вместе работаешь?
– Почти. Только он в промышленном, а я в отделе литературы и искусства.
– Ну, – говорю, – артистов знаешь? Не всех? Бутенко, такой, знаменитый, в фильме играл… Слыхал? Так, к слову пришлось. Учились вместе. Дружки были. Пожалуй, он меня теперь не вспомнит. Зазнался.
Кончил я, сдал ему машину.
– Спасибо.
– Теперь катайся. Валерке привет.
Прихожу с обеда, а мой утренний знакомый, армейский капитан, ждет меня, загорает. Сделал я с ним круг. Машина в порядке. Капитан бледнеет. Это, говорит, бывает. Сейчас не трещит, а потом начинает, да так, словно вот-вот разнесет на куски.
– Придется разбирать задний мост. Наверно, там стружка. Или болт отлетел. Пойдете выписывать? Двадцать восемь рублей. И сегодня я не успею.
Капитан ни жив ни мертв. «Мне, – шепчет, – так и говорили, да я надеялся…»
(Как я и предполагал, комиссия была. Консилиум устраивали. Частники проклятые!)
– Подождите, – говорю, – деньги вам пригодятся. Праздники скоро, а, капитан?
(Сколько бы нарядов ты вкатил мне вне очереди, попади я в твою роту?)
Вывесил я машину, вскрыл одно колесо, вскрыл другое. Вот она, любезная. Пружинка соскочила, застряла в тормозных колодках. Ее размололо. Отсюда и треск. Заменил я пружинку. Фирма!
Капитан сияет. Называйте, говорит, сумму.
– Отставить, капитан, я за пустяки денег не беру.
Так он напарнику моему, Кольке, сунул в карман рублевку.
Еще я с «Волгой» возился. Клиенты сбились в кучу. Обычный разговор. Дескать, целый день кошке под хвост. А в Америке машины на сто тысяч гарантию имеют. И опять же, обслуживание люкс. Подкатил, бросил мальчику ключи, а сам пошел пить коктейли. Выходишь – все смазано, подтянуто, проверено. Машина вымыта. Пожалуйста, счет.
