Анатолий Гладилин - История одной компании
Я знаю, что сейчас делают мои товарищи, и не только они. Нас много. Тысячи. Сотни тысяч. А где остальные? Играют в домино? Ломают голову над сложной проблемой покупки нового спального гарнитура? Отстоят смену – и айда, ребятишки, на футбол? Или после сытого ужина философствуют, развалясь, что, дескать, трудно достать нейлоновые носки, а тут еще угроза атомной войны?
А тебя я хочу взять за грудки, выволочь из-за столика и спросить: «А что ты лично делаешь, сволочь, чтобы не было войны?»
Такой же вопрос ко мне? Хорошо, я отвечу. Однажды я смотрел фильм. Человечество после атомной бомбежки. На последнем берегу. Один из героев говорит: когда-нибудь разумные существа с других планет поймут, что Земля погибла в результате неисправностей в электронной машине. Так вот, я работаю над тем, чтобы этих неисправностей не было. Ты не видел этого фильма, хочешь посмотреть? А не побежишь ли ты на следующий день скупать соль и мыло?
Другой вопрос? Я ожидал его. Да, мои товарищи работают непосредственно над оружием. Самым страшным. Но сможешь ли ты когда-нибудь понять людей, которые всю свою жизнь, весь свой талант, все свои силы вкладывают в совершенствование этого оружия, твердо веря, что никогда, никогда оно не будет применено? Тебе не понять трагедии этих людей, я не боюсь повторить, именно трагедии.
Ты скажешь: не всем заниматься ядерной физикой. Я, например, шью брюки. И шей на здоровье, большое тебе спасибо, только не считай, что на этом кончается твоя человеческая миссия, что остальное – дело политиков и ученых.
Мы все должны поровну нести ответственность за сохранение жизни. И если это будет так, с нашим шариком ничего не случится. Иначе…
Если бы люди на земле думали, а не отсиживались по своим углам! Разве взорвалась бы тогда хоть одна бомба?!
В конце концов у меня нет претензий к дремучим людям. Это не их вина, а беда. Но ты, милый паренек в зеленом пиджаке, почему ты стал дремучим? Очень удобная позиция: я простой завмаг, работяга, слесарь, печки-лавочки. А почему ты простой, какая между нами разница? Ведь мы с тобой росли в одно время, воспитывались в одинаковых условиях. Разные способности? Нет. У нас была равная возможность стать Человеком, понимаешь, Человеком с большой буквы, в каких бы областях мы ни совершенствовались. Я могу на страшном суде отвечать за любого из ребят, с которым учился. Стоп. Ну, почти за любого. Почему они не выбрали путь, который привел бы их в глухой район, в тихий продмаг? А ведь этот путь был проще. (18 месяцев 23 дня? Ну, милый, тут, извини, у нас система такая. Почему-то не любят воров. Впрочем, многие умнее тебя. Устраиваются хитрее. Их не поймаешь.)
Гасят свет. Пора уходить. Чернышев расплачивается и возвращается в гостиницу.
Как он попал в этот маленький захолустный городок?
Здесь устроили конференцию физиков некоторых социалистических стран.
Чернышева вызвали и предложили поехать.
Привет, сказал Чернышев, а при чем здесь я? У меня работы по горло.
Знаем, ответили Чернышеву, и все-таки почему бы вам не поехать?
«Действительно, почему?» – подумал Чернышев.
На конференции оказалось очень интересно. Чернышев понял, что он, как говорится, слишком уж заспециализировался. Лично для его работы конференция ничего полезного не дала. Но это была хорошая встряска. И потом ее результаты скажутся самым неожиданным образом.
На конференции Чернышев разговорился с умным и острым на язык чехом, в середине беседы чех неожиданно спросил:
– Вы физик?
– Нет, – ответил Чернышев, – я здесь сбоку припека.
– Чем вы занимаетесь?
– Делаю разные игрушки, – вежливо ответил Чернышев.
– Ясно, – сказал чех, – тогда у меня к вам несколько странный вопрос. Можно?
– Пожалуйста, – сказал Чернышев.
– Понимаете ли вы, что нет таких идеалов, ради которых стоило бы уничтожить все человечество?
Чернышев усмехнулся.
– Это вопрос не по адресу. Мы это знаем. Конференция кончилась. Участники разъехались.
Чернышев задержался на сутки – у него была такая возможность. Он захотел отключиться от всего, побродить по городу просто так, отдохнуть.
Он честно обошел весь город, а вечером решил тихо-мирно посидеть. И вот в самом неподходящем месте – бац, началось. Причины? Резкая смена обстановки? Нет, вероятно, вспомнился разговор с чехом. От себя никуда не убежишь.
Еще вчера была солнечная погода, а сегодня пошел снег, самолеты не вылетали, и ни один аэропорт, как авторитетно сообщил начальник агентства, не принимал.
Чернышев, вконец расстроенный, купил билет на поезд и опять шлялся по городу. Дул холодный ветер, температура упала до 15 градусов, на Чернышева показывали пальцами: «Смотри, сумасшедший, без шапки!»
В одном из магазинов, куда Чернышев забежал погреться, его остановил подвыпивший субъект.
– Браток, – начал он. И Чернышев сразу понял.
– Двадцать копеек?
– Точно! – восторженно завопил субъект. – Я бы никогда не подошел, да вижу, парень только что оттуда.
Польщенный Чернышев дал двадцать копеек и решил, что надо срочно покупать шапку или отращивать волосы. Иначе разоришься.
В поезде он читал все подряд, выключал радио, когда отворачивались соседи, смотрел, как телеграфные столбы отряхиваются от снежной пыли, и подсчитывал часы, оставшиеся до Москвы. Может быть, впервые он не думал о работе, а в голове его возникали сцены встречи с Аллой, и еще раз (новый вариант), как его встретит Алла, и еще раз, как это все произойдет. Время и дорога тянулись бесконечно, и Чернышеву стало казаться, что Аллу он вообще никогда не увидит.
Поезд пришел в два часа дня. Он пошел домой. Аллы, конечно, не было. Он позвонил на работу и сказал, что сейчас будет. Когда он закрывал дверь квартиры, раздался телефонный звонок. Он вернулся, постоял, послушал, но трубки не поднял. Он знал, кто звонит. Если он подымет трубку, то на работу не поедет, а должен, раз сам обещал.
На работе он задержался, хотя мог и не задерживаться. Правда, выйдя из института, он схватил такси, но по лестнице поднимался не торопясь.
Алла выскочила из кухни.
– Сволочь, – сказала она, – я тут на стенку лезу, не могу представить, что с тобой произошло! Разные ужасы мерещатся! Два дня нет человека! А он и в ус не дует! Денег на телеграмму не было? Позвонить трудно?
– А чего волноваться? – сказал Чернышев. – Я же уехал в цивилизованный город, а не на полигон.
– Откуда я знаю, что с тобой случилось? Ты всегда точен. Не смей подходить ко мне! Сегодня с утра обрываю телефон, а ему лень позвонить!
– А вдруг ты на экскурсии?
– Мне бы передали. Не догадался? Врешь! Просто захотел меня позлить. И не улыбайся, не улыбайся!
Через пять минут:
– Скажи хоть: скучал?
Чернышев вспомнил поезд и бодро ответил:
– Что ты! Было так весело! Масса молоденьких девочек.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
Когда-то, в далекой молодости, мне казалось, что я, Руслан Звонков, личность незаурядная и необыкновенная. Очень сложный я был тогда человек. Никому не удалось бы подвести меня под какой-нибудь определенный тип характера. Был ли я смелым? Сегодня да, а завтра мог струсить. Любил читать? Да, неделю не вылезал из библиотеки, а потом год не брал книгу в руки. Был ли легкомысленным, непоседливым? Но в восьмом классе я вставал ежедневно в пять утра и принимался за задачник. А когда работал шофером в «ящике» и приходил домой усталый, хотелось спать или пойти в кино. Нет, говорил я себе, ты сейчас поедешь в институт на лекции или сядешь за чертеж. И ехал в институт или садился за чертеж. Эгоист? Но ведь я стоял в парадном и уговаривал Аллу пойти на свидание с Медведем. Завистник? Когда Юрка поступил в театральное училище, я был рад за него больше, чем он сам. Тупой, ограниченный человек? Кто же тогда в пятнадцать лет ломал голову над экономическими вопросами и штудировал «Историю дипломатии»? Нет, определенные типы характеров существуют, видимо, только в художественной литературе. Хлестаков все время врет. Базаров всех презирает. Онегин скучает. Унтер-офицерская вдова сама себя сечет.
Но попробуй определить, что за тип Руслан Звонков. Сегодня он отличный шофер, фотография выгорает на Доске почета, ни одного прокола за много лет. А завтра Звонков пьяный колесит по Москве и пытается уйти от орудовского мотоцикла на грузовике! Очень непонятный парень был Звонков. Никто не знал, чего можно от него ожидать.
А теперь? Увы! Теперь Руслан Звонков – человек без неожиданностей. Заранее известно, что он сделает, что скажет.
Воскресным теплым днем промчится мимо «Волга» – я провожу ее взглядом и процежу сквозь зубы: «Частник проклятый, бабу повез!»
Резко затормозит на светофоре грузовик. «Тюфяк, – говорю я, – ездить не умеет».
