Джоджо Мойес - Корабль невест
— Ты должна хоть немного поесть.
— Выпью стакан воды. Может быть, крекер, если у них найдется.
— Бедная ты бедная. Гляжу, тебе хуже всех приходится.
На полу виднелись три большие лужи. В них отражался падающий из иллюминатора свет.
— Уверена, это скоро пройдет. — Эвис постаралась беззаботно улыбнуться. Ведь в жизни нет таких невзгод, которые нельзя было бы преодолеть с помощью милой улыбки, — так говорила ее мама.
— У меня тоже такое было на раннем сроке. — Маргарет похлопала себя по животу. — Даже подсушенный тост не могла в себе удержать. И чувствовала себя ужасно несчастной. Даже странно, что меня не укачивает, как вас с Джин.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
— Не вопрос. Прости, Эв. Пойду принесу чая.
Эв. Если бы ей не было так плохо, она непременно одернула бы Маргарет. Нет ничего хуже, чем уменьшительно-ласкательные имена. Но Маргарет уже поковыляла к прилавку, оставив ее наедине с Фрэнсис, тем самым еще больше испортив Эвис настроение.
За последние несколько дней Эвис поняла, что во Фрэнсис есть нечто очень странное. Нечто такое, что донельзя смущало Эвис. Слишком уж она замкнутая, и даже когда сидела молча, то возникало неприятное ощущение, будто она тебя оценивает. Конечно, Фрэнсис могла быть очень любезной: она приносила Эвис таблетки от тошноты, проверяла, нет ли у нее обезвоживания, но при этом ее манера поведения была крайне сдержанной, словно она, Фрэнсис, находила в Эвис нечто такое, что напрочь отбивало желание сблизиться. Будто Фрэнсис какая-то особенная!
Маргарет рассказала, что Фрэнсис получила отказ, когда предложила помочь в лазарете. Эвис даже позволила себе позлорадствовать, мысленно гадая, чем это, интересно, Фрэнсис не устроила военно-морской флот, но тут же подумала, насколько было бы легче, если бы Фрэнсис, с ее постным лицом и неумением поддержать беседу, не отсвечивала бы весь день в каюте. Эвис обвела взглядом другие столы. Сидевшие за ними девушки беззаботно болтали, будто знали друг друга миллион лет. Они уже успели сформировать свой круг, недоступные для посторонних небольшие тесные группы. Эвис, разглядывая одну особенно жизнерадостную компанию, боролась с желанием подойти к ним, сказать, что она случайно оказалась за одним столом со странной суровой девицей. Но это, конечно, было бы слишком грубо.
— Какие у тебя планы на сегодня?
Фрэнсис изучала последний выпуск «Ежедневных судовых новостей». Она подняла глаза, и на лице ее появилось такое настороженное выражение, что Эвис захотелось крикнуть: «Знаешь, я ведь просто так спрашиваю, без всякой задней мысли!» Светло-рыжие волосы Фрэнсис были убраны в тугой узел. Будь на ее месте кто-нибудь другой, Эвис предложила бы ей сделать что-то более кокетливое. Если бы Фрэнсис добавить хоть немного красок, то она была бы прехорошенькой.
— Нет, — ответила Фрэнсис. И когда молчание стало совсем неприличным, добавила: — Собиралась просто посидеть немного здесь.
— Ну… Похоже, погода налаживается. Да?
— Да.
— Мне показалось, что сегодняшняя лекция была уж слишком занудной, — сказала Эвис. Она ненавидела неловкие паузы в разговоре.
— О?
— Нормирование и все такое! — фыркнула Эвис. — Честно говоря, когда мы доберемся до Англии, я вообще сведу готовку до минимума.
У них за спиной компания девчушек с шумом отодвинула стулья и, не прекращая оживленно щебетать, встала из-за стола.
Эвис с Фрэнсис проводили их взглядом.
— Ты уже закончила свое письмо? — поинтересовалась Фрэнсис.
Эвис накрыла рукой бювар, словно Фрэнсис могла увидеть его содержимое.
— Да. — Ответ прозвучал резче, чем ей хотелось бы. Сделав над собой усилие, она немного расслабилась. — Это сестре.
— О…
— Утром я написала еще два. Иэну и школьной подруге. Она дочь Маккилленсов. — (Фрэнсис непонимающе покачала головой.) — Они очень богатые люди. Я ни разу не написала Анжеле с тех пор, как уехала из Мельбурна… Правда, даже и не представляю, когда мы сможем отправить письма. И когда я получу хотя бы одно письмо от Иэна. — Она принялась изучать ногти. — Надеюсь, что это случится на Цейлоне. Мне говорили, что почту могут доставить прямо на борт.
Она мечтала о толстой связке писем от Иэна, что ждала ее в каком-нибудь раскаленном от тропической жары почтовом отделении. Она перевяжет письма красной ленточкой и будет в одиночестве читать их по одному, смакуя, как коробку шоколадных конфет.
— Так странно, — сказала она, скорее себе, — что мы, поженившись, столько времени не общались. — Она пальцем начертила на конверте имя Иэна. — Иногда все кажется немножко нереальным. Словно мне не верится, что я вышла замуж за этого человека и теперь плыву в никуда. Когда не можешь с ним поговорить, нелегко верить в реальность происходящего.
Прошло пять недель и четыре дня со времени его последнего письма. И первого, что она получила, уже будучи замужней дамой.
— Я пытаюсь представить себе, о чем он сейчас думает, ведь самое плохое в невозможности вовремя получать письма — это то, что все чувства за время пути успели измениться. То, что могло расстраивать его, уже в прошлом. А закаты, которые он описывает, далеко позади. Я даже не знаю, где он сейчас. Остается только надеяться, что на расстоянии наши чувства не угасли. Мне кажется, это и есть наша проверка на верность. — Ее голос стал совсем тихим, задумчивым. Она вдруг поняла, что на несколько минут забыла о тошноте. И слегка оживилась. — А ты как думаешь?
Но выражение лица Фрэнсис, вдруг ставшего похожим на маску, неуловимо изменилось: сделалось замкнутым и безразличным.
— Полагаю, что так, — проронила Фрэнсис.
И Эвис поняла, что если бы она, Эвис, сказала, будто небо позеленело, то получила бы такой же ответ. Девушка неожиданно почувствовала себя не в своей тарелке, словно ее попытка установить более доверительные отношения была демонстративно отвергнута. Эвис так и подмывало сказать что-нибудь по сему поводу, но тут к столу вернулась Маргарет с чайным подносом в руках. Ее кружка оказалась доверху наполненной ванильным мороженым. Уже третья порция с тех пор, как они сели за стол.
— Девчонки, послушайте, что я вам расскажу. Старушке Джин точно понравится. Они собираются проводить церемонию перехода через экватор. Оказывается, это старая морская традиция, и на полетной палубе будет масса развлечений. Так говорил парень, который разливает чай.
Эвис тут же забыла об обиде на Фрэнсис.
— И что, надо наряжаться? — непроизвольно поправила прическу Эвис.
— Без понятия. Тут я не в курсе. Они потом вывесят информацию на доске для объявлений. Но будет весело. Ну, что будем делать?
— Хм. Я пас. Только не с моей морской болезнью.
— Фрэнсис? — Маргарет, измазав кончик носа, лизнула шарик мороженого.
— Не знаю.
— Ай да брось! — воскликнула Маргарет. Когда она опустилась на стул, тот протестующе заскрипел. — Отведи душу, подруга. Дай себе волю!
Фрэнсис неуверенно улыбнулась, показав мелкие белые зубы. А она, оказывается, красавица, неожиданно поняла Эвис.
— Поживем — увидим, — сказала Фрэнсис.
Фрэнсис думала, что возненавидит мужчину под дверью их каюты. В первую ночь, что он стоял на часах в коридоре, она не сомкнула глаз, ощущая присутствие незнакомого человека. Свою наготу, свою беззащитность. И тот факт, что он, по крайней мере в теории, имел над ней власть. Она остро чувствовала каждое его движение, каждый шаг, каждый скрип и шорох, каждый звук его голоса, когда он тихо приветствовал или инструктировал проходивших по коридору. И потом, лежа на своей койке, она размышляла о том, почему так переживает по сему поводу: его присутствие подчеркивало тот непреложный факт, что они здесь просто груз, партия товара, которую необходимо безопасно переправить с одного конца света на другой, в основном от отцов к мужьям, от одних мужчин — к другим.
Эта чеканная поступь, эта выправка, этот карабин говорили о том, что женщин не только лишили свободы, посадили в заключение, но и охраняли, защищая от неких неведомых сил, находящихся палубой ниже. Иногда, когда она начинала нервничать из-за множества людей поблизости, обилия незнакомых мужчин, которых поневоле сплотила изоляция от внешнего мира, она была даже рада, что он стоял на посту у них под дверью. Однако гораздо чаще она ненавидела его за то, что он заставлял ее чувствовать себя вещью, чьей-то собственностью, нуждающейся в охране.
Впрочем, остальные девушки старались не вдаваться в столь сложные философские материи. По правде говоря, они вообще его не замечали. Для них, как и для многих на борту, он был вроде мебели, человеком, которому говорили «добрый вечер» и мимо которого можно было протащить собаку или пробраться самим, чтобы на цыпочках спуститься туда, где проходила очередная вечеринка. Совсем как сегодня. Маргарет с Джин собирались на партию в покер с Деннисом. Заговорщицки перешептываясь, они укладывали волосы, возились с чулками и туфлями, а также — в случае Джин — одалживали чужую косметику. Было около девяти вечера, словом, еще не так поздно, чтобы, соблюдая комендантский час, загнать их в каюту, но — поскольку время ужина давно прошло — достаточно поздно для того, чтобы, если их перемещения будут обнаружены, поинтересоваться на законных основаниях, куда это они направляются.
