Сара Аллен - Садовые чары
У Фреда вырвался смешок, хриплый от слез, которые вдруг подступили к горлу.
— Вам нравится общество глупца с разбитым сердцем?
— Среди самых лучших людей, которых я знаю, полно глупцов, — пожала плечами Эванель. — Среди самых сильных людей.
— Не знаю, можно ли меня назвать сильным.
— Поверь мне, ты заткнул бы за пояс даже Финеаса Янга. Хочешь, я съезжу с тобой за вещами?
Он кивнул. Он хотел этого так сильно, что не выразить и словами.
Фред не появлялся у себя дома с тех пор, как Джеймс забрал свои вещи. Он оглядел гостиную. Теперь ему почему-то было здесь не по себе, и он не испытывал желания задерживаться надолго. Без Джеймса дом был не дом, а просто скопище болезненных воспоминаний об отце.
Эванель вошла в гостиную следом за ним; деревянные половицы поскрипывали под ее ногами.
— Ух ты, — восхитилась она. — Тут сейчас куда лучше, чем когда я в последний раз была здесь. Это было сразу после того, как умерла твоя мать. Очень уж она любила лики Иисуса, упокой господь ее душу.
Пожилая дама протянула руку и погладила спинку мягкого кожаного кресла.
— У тебя тут есть очень милые вещички.
— Прости, что никогда не приглашал тебя зайти, Эванель. У нас подобные вещи решал Джеймс.
— Ничего страшного. Меня не зовут в гости. Так уж сложилось.
— А зря, — сказал Фред, с любопытством глядя на пожилую даму. — Вы очень славная.
— Теперь уж ничего не поделаешь. Все началось в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Я пыталась бороться, но ты должен понимать: если мне нужно кому-то что-то дать, я должна это сделать. Иначе я просто сойду с ума.
— И что же произошло?
— Мне нужно было дать Луанне Кларк презервативы. А в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году в Бэскоме презервативов было не купить. Пришлось ехать за ними в Роли. Муж отвез меня туда на машине и всю дорогу твердил, что это плохая идея. Но я ничего не могла поделать.
Фред не удержался от смеха.
— Но даже в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году дать кому-то презервативы не было таким уж страшным преступлением, правда?
— Дело не в том, что я дала, дело в том — кому. На следующий день в церкви я сказала Луанне, что должна дать ей одну вещь. Я пыталась сделать это с глазу на глаз. Но она была с подругами и сказала мне, да еще так, знаешь, свысока: «Ну так давай ее сюда, Эванель». Как будто я что-то ей задолжала. Ты же знаешь, Кларки и Уэверли никогда друг с другом не ладили. В общем, я отдала их ей прямо на глазах у ее подруг. Да, я упустила самое важное. Муж Луанны лишился своего мужского достоинства на войне. Со мной перестали здороваться, но когда на следующий год Луанна забеременела, все стало еще хуже. Зря она не воспользовалась этими презервативами. После этого, стоило мне появиться на улице, как все смотрели на меня с таким видом, как будто я собираюсь раструбить на весь свет об их секретах. Кто же захочет пригласить такого человека на обед? Меня это особенно не трогало, пока не умер мой муж.
Эта старая женщина была настоящей героиней, он не сомневался в этом. Ты — тот, кто ты есть, нравится тебе это или нет, так почему бы не принимать себя таким? Фред подошел к ней и выставил локоть.
— Я сочту за честь, Эванель, устроить для тебя сегодня ужин. Вход только по приглашениям.
Пожилая дама со смешком взяла его под руку.
— Ну разве ты не прелесть?
Глава 11
— Если что, мы с Бэй и Генри на Лансфордовом водохранилище. Их экономка сидит с его дедом только до пяти вечера, так что к этому времени он забросит нас домой. К пяти самое позднее, — повторила Сидни, как будто пыталась успокоить Клер, — мы вернемся.
Клер закрыла крышкой корзинку для пикника, подняла ручки и передала ее Сидни. Должно быть, в тот вечер неделю назад она напугала младшую сестру не на шутку. Но пока Клер удавалось делать вид, что все в порядке, возможно, так оно и было на самом деле. Всю эту неделю Сидни и Генри часто встречались, в основном ужинали где-то вместе с Бэй. В воскресенье они решили пойти в кино. Клер твердила себе, что это хороший знак. Сама она в это время делала заготовки на зиму, занималась прополкой и бумажной работой — словом, безопасными рутинными делами. Она нуждалась в этом. Все это были константы ее жизни.
— У вас там все будет хорошо? — спросила Клер, следом за Сидни выходя из кухни.
— Ну конечно. С чего вдруг чему-то быть плохо?
— Это довольно далеко, а вы будете там одни.
Сидни рассмеялась и поставила корзину на пол у двери.
— Нам повезет, если мы найдем свободное местечко, чтобы перекусить. Летом на водохранилище яблоку негде упасть.
— Даже по понедельникам?
— Даже по понедельникам.
— Вот как, — смутилась Клер. — Я и не знала. Никогда там не была.
— Так поехали с нами! — предложила Сидни, как предлагала каждый раз всю прошлую неделю.
— Что? Нет.
— Да! — Сидни схватила сестру за руки. — Ну пожалуйста! Хватит отказываться! Будет здорово. Ты прожила здесь почти всю жизнь и ни разу не была на водохранилище. Каждый человек рано или поздно должен побывать на водохранилище. Поехали. Пожалуйста!
— Мне что-то не хочется.
— Я очень хочу, чтобы ты поехала.
Сидни с надеждой сжала руки сестры.
Клер ощутила привычное беспокойство — или оно было приобретенным? Примерно так же начинала вести себя ее бабка, как только речь заходила о том, чтобы выйти в общество, — как будто ей хотелось свернуться в комочек, точно гусеница, и переждать, пока угроза не минует. Когда она работала, все было прекрасно. На работе Клер не общалась — она вела дела. Говорила то, что необходимо было сказать, или вообще ничего не говорила. К несчастью, применить тот же принцип в неформальном общении было невозможно. Там, где она всего лишь искренне пыталась не сказать или не сделать какую-нибудь глупость, люди видели грубость и высокомерие.
— Я уверена, вам с Генри хочется побыть наедине.
— Нет, не хочется. — Сидни внезапно посерьезнела. — Мы просто друзья. И всегда были друзьями. Это мне в нем и нравится. Давай, ради Бэй. Ты приготовила все для пикника, так хотя бы попробуй собственную стряпню. Быстрее, иди переодевайся.
Клер просто не верилось, что она всерьез обдумывает это предложение. Она оглядела свои белые капри и блузку без рукавов.
— Во что?
— В шорты. Или в купальник, если будешь купаться.
— Я не умею плавать.
Сидни улыбнулась, как будто ожидала услышать это.
— Хочешь, научу?
— Нет! — немедленно ответила Клер. — То есть спасибо, не надо. Я не слишком люблю большие водные пространства. А что, разве Бэй умеет плавать?
Сидни вернулась в гостиную, где оставила два покрывала и пляжную сумку с полотенцами. Она вынесла их в переднюю и положила рядом с корзиной для пикника.
— Да, она ходила в бассейн в Сиэтле.
Клер мгновенно встрепенулась.
— В Сиэтле?
Сидни набрала полную грудь воздуха и кивнула. Это была не случайная оговорка. Она произнесла это намеренно. Это был первый шаг.
— В Сиэтле. Бэй там родилась.
До сих пор она упоминала Нью-Йорк, Бойсе и Сиэтл. Эти города были расположены много северней тех мест, до которых добралась их мать. Покинув Бэском, Лорелея направилась прямиком на запад. Сама Клер появилась на свет в Шауни, в Оклахоме. Возможно, Сидни и Бэй пришлось пережить нечто неприятное, нечто такое, о чем Сидни до сих пор не хотелось рассказывать Клер, но благополучие Бэй все это время было и до сих пор оставалось для Сидни на первом месте. Она ведь записала Бэй в бассейн. Одно это делало Сидни лучшей матерью, чем когда-либо удавалось быть Лорелее.
С улицы донесся автомобильный гудок, и Сидни крикнула:
— Спускайся, Бэй!
Девочка вприпрыжку сбежала по ступеням. Она была в желтом сарафанчике, из-под которого торчали завязки купального костюма.
— Ну наконец-то! — воскликнула она и выскочила во двор.
— Ладно, можешь не переодеваться. — Сидни вытащила из сумки розовую плетеную шляпу и нахлобучила ее Клер на голову. — Превосходно. Идем.
Она вытолкала сестру из дома. Генри перенес присоединение Клер к их маленькой компании стоически. Сидни утверждала, что они просто друзья, но Клер не была уверена, что Генри придерживается того же мнения. Порой, когда он взглядывал на ее сестру, все его тело, казалось, становилось прозрачным, как будто он целиком растворялся в ней.
Он был влюблен в нее по уши.
Клер с Бэй забрались на заднее сиденье его грузовика, а Сидни совсем уже собиралась усесться на переднее, но тут Клер вдруг услышала, как ее сестра крикнула:
— Привет, Тайлер!
Клер мгновенно повернулась на своем месте и увидела Тайлера, вылезавшего из своего джипа перед домом. На нем были шорты с карманами и пестрая гавайская рубашка. После той ночи в саду она видела его впервые, и у нее перехватило дыхание. Как люди ведут себя после подобных вещей? Как они вообще могут продолжать жить и функционировать после такой близости? Это все равно что доверить кому-то тайну и немедленно пожалеть об этом. От одной мысли о том, что сейчас придется говорить с ним, ее бросило в жар.
