Мы Бреннаны - Лендж Трейси
Даже когда она посмотрела на себя и увидела, что на ней только трусики и расстегнутая рубашка, то ощущалось это как нечто, не касавшееся ее тела, словно она смотрела на кого-то другого. Ей грозила какая-то опасность, но все тело охватило невероятное оцепенение.
Выбравшись из постели, встав босыми ногами на протертый коврик, она заметила на полу свою одежду, сброшенную в кучу. Одеваться было трудно, потому что ее шатало из стороны в сторону, и как ни тошно было вновь дотрагиваться до той кровати, все же пришлось присесть на краешек, чтобы просунуть ноги в джинсы. Когда Санди встала, то ощутила боль между ног, и сквозь дурман сознания стала пробиваться паника. Мозги заработали на полную в попытке вспомнить, что происходило минувшей ночью. Они сидели с Грааль, потом пришла эсэмэска Брэда, потом она болтала с Билли после того, как он подал ей выпивку за счет заведения.
Лифчик валялся на полу, и она сунула его в задний карман, не желая еще больше раздеваться, чтобы надеть его. Поправляя рубашку, Санди обнаружила, что половина пуговиц оторвана, и просто запахнула ее и стянула на груди. Она надела один носок, смогла отыскать кроссовки и натянуть их на ноги, не переставая выискивать синюю толстовку Кейла, найти которую так и не удалось. Свой мобильный она нашла под кроватью. Теперь можно было позвать на помощь, но Санди не знала, где она находится. Откинув в сторону закрывавшее окно одеяло, она поняла две вещи: стояла середина ночи, и она находилась на втором этаже. Под собой она увидела длинную жестяную дудочку, свисавшую со стены здания.
Ее охватила единственная мысль: быстрее бежать отсюда. Подняв мобильник, она посмотрела на время: 4:12 утра – и позвонила единственному человеку, кто мог бы прийти на помощь.
Позвонив ему, Санди вышла в темный узкий коридор, кончавшийся лестницей, которая, судя по всему, вела вниз, в паб. Дошла до площадки и прислушалась. Даже убедившись, что вокруг ни звука, она заставила себя стоять дольше, силясь расслышать и вспомнить. Грааль уехала. Она дожидалась счета. Читала сообщения в телефоне. Подписала чек, но забыла про чаевые для Билли. Вместе с этим именем пришла острая тревога, и где-то в мозгу по кусочкам стало складываться случившееся.
Полностью уверившись, что внизу никого нет, она спустилась и оглядела паб. Света хватало, чтобы сохранять относительную уверенность: она одна. Санди хотела выйти из дверей, но так и не смогла заставить себя оказаться лицом к лицу с холодной безлюдной улицей, где ее была бы как на ладони.
По-прежнему зажимая перед рубашки, она направилась к бару и навалилась на стойку, сохраняя равновесие. Когда ее взгляд упал на сиденье, на котором она сидела накануне вечером, из нее вышли все силы, как вода выливается из перевернутой бутылки. По стенке барной стойки Санди сползла на грязный пол и подтянула колени к груди.
Попозже… может, через пять минут, может, через пятнадцать… дверь отворилась и кто-то вошел в паб.
– Приветики? – Голос Джеки звучал неуверенно. – Санди! – Разумеется, звучала в нем и озабоченность. За время короткого телефонного звонка, которым Санди подняла его с постели среди ночи, ничего понять было невозможно. Подавленным голосом, будто принадлежавшим кому-то другому, она объяснила, что ее срочно, прямо сейчас, нужно увезти из «Жестянки» домой, и тут же оборвала разговор, прежде чем он мог задать вопросы. Джеки тут же перезвонил, но она не отвечала.
Санди так и сидела на полу, жалея о звонке брату. Никто не должен был видеть ее такой.
Возможно, не пророни она ни звука, Джеки бы просто ушел.
– Санди! – Голос его становился все требовательнее. – Какого… – Неясное шуршание… и вот он оказался на полу перед ней. – Господи! Что стряслось?
Она приподняла голову, чувствуя, как холодный ветер из открытой двери обдувает мокрые от слез щеки.
– Боже мой. – Джеки посмотрел на ее лицо. Потом настороженно осмотрел бар. – Тут есть кто-то?
– Нет тут никого. Я в порядке. Просто мне нужно уехать домой.
– Что случилось?
– Я хочу домой, Джеки. – Она попробовала дотянуться до стойки, подтащить себя вверх, но тогда распахнулась бы рубашка. – Я свою кофту потеряла.
– Что? – Он посмотрел вниз на ее руку, сжимавшую рубашку на груди, и до него дошло нечто ужасное. – Санди…
Ей было невыносимо смотреть на него и ужасно не хотелось, чтоб он на нее смотрел. Повернувшись боком, она рывком встала с пола.
Он поднялся с ней вместе.
– Кто это сделал?
– Я просто хочу уехать.
– Я вызываю полицию.
Она выбила у него телефон. Тот полетел на пол.
– Нет!
Джеки взглянул на Санди как на сумасшедшую.
– Мы обязаны ее вызвать.
Впервые грудь ее сковал подлинный ужас.
– Нет, Джеки. Пожалуйста. На это я не пойду. – Она отшатнулась от него.
Он поднял ладони:
– Окей-окей-окей. Стихни.
Она несколько раз учащенно вздохнула. Ей отчаянно хотелось убраться из этого места. Ведь Билли мог вернуться обратно.
Когда Джеки заговорил, голос его был мягок и заботлив, словно он уговаривал сестру отойти от края обрыва:
– Кто-то причинил тебе боль.
У Санди затряслась голова, а вслед за ней и вся верхняя часть тела.
– Я всего-то выпила четыре джина.
Джеки побледнел, но тут же взял себя в руки.
– Нужно, чтоб кто-нибудь тебе помог.
Как было бы просто позволить ему взять все на себя. Он бы и полицию вызвал, и в больницу ее отвез. Там медики ее бы почистили. Ей было бы куда легче, если бы она позволила обстоятельствам управлять собой.
Но потом она подумала о последствиях. Она могла сообщить в полицию о том, о чем она помнит. Но разве ей поверят? Она знает, что с ней произошло, но никаких доказательств у нее нет. И что полиция будет с этим делать? Ей придется пойти домой и рассказывать матери. И Грааль… Она рассказывала Санди о том, через что приходится проходить потерпевшим и насколько грубо разбираются такие дела. И в конечном счете жертвы насилия оказываются под судом. Только в прошлом году Грааль рассказала ей о женщине, которую изнасиловал коллега после корпоратива. Женщина прошла обследование в больнице и заявила в полицию, сделала все, что полагалось. Однако в суде ей отказали в рассмотрении дела на том основании, что потерпевшая выпила несколько бокалов вина и никаких свидетельств применения силы не было, а другие участники корпоратива намекали, что в тот вечер она с тем парнем вела себя дружелюбно.
Санди пришлось бы предъявлять обвинения и назвать Билли Уэлша и лицом к лицу сойтись с ним в суде. Ее спросят, сколько она выпила и почему оказалась одна в таком месте. Уэлш (а может, и парни в углу) скажет, что она была болтлива, пьяна и неуклюжа. И ведь у Билли не было оружия, не так ли? Она сама не помнит ни борьбы, ни призывов о помощи. Сколько раз ей придется повторить эту историю, которую она даже вспомнить не в силах?
Когда же Санди подумала, что через три дня домой вернутся Кейл, Денни и отец, ее решимость обрела прочность стали.
Джеки снял джинсовую куртку и укутал в нее Санди.
– Все образуется. Прорвемся вместе.
– Мы. НЕ вызываем. Полицию.
У Джеки поникли плечи.
– Но я готова с тобой договориться, – произнесла Санди уже чуть окрепшим голосом. – Можешь отвезти меня в больницу на освидетельствование, ЕСЛИ пообещаешь, что мне не придется об этом заявлять. Если ты пообещаешь не говорить никому о том, что случилось.
Джеки запустил пальцы в волосы (в те времена почти такие же короткие, как и у Денни) и обдумал ее предложение. Невзирая на боль и страх, Санди все же догадывалась: то, о чем она его просит, это чересчур.
Однако Джеки согласно кивнул:
– Окей. Ты позволяешь отвезти тебя в больницу… – покачал он головой, – …и все, что дальше, это твоя забота.
Она прищурилась и посмотрела на брата.
– Клянусь: мы никому не расскажем до тех пор, пока ты не будешь к этому готова.
Даже когда Джеки давал клятву, Санди понимала: он надеется, что она передумает, успокоится и решит рассказать о случившемся в кругу семьи. Или, может, он считал, что сумеет уговорить ее на это, и видит Бог, он старался. Только о чем бы в тот момент Джеки ни думал, а все шесть лет он оставался верен своей тяготевшей его клятве.
