Татьяна Соломатина - Папа
Потом Артур проснулся, и они с Викой ушли из комнаты Викиной подружки-с-первого-класса в однокомнатную, чистую, уютную съёмную Викину квартирку.
Где-то через месяц они сходили в ресторан. Тоже втроём. И Артур стал хватать Викину подружку-с-первого-класса за всякие места, и это не понравилось ни Викиной подружке-с-первого-класса, ни самой Вике.
– Обязательно позвони! – сказала тогда, более двадцати лет назад, уходя из ресторана Викина подружка-с-первого-класса. – Давай увидимся без твоего Артура хоть раз. Обязательно позвони!
– Я обязательно позвоню! И постараюсь увидеться с тобой без него. Это сложно, потому что я работаю сейчас секретарём у его папы, так что вариант «задержалась на работе» не пройдёт. Но я обязательно что-то придумаю и обязательно позвоню! Давай на следующей неделе.
– Давай! Буду ждать звонка.
На следующей неделе Вика не позвонила подружке-с-первого-класса. Не позвонила она и на следующую после следующей недели. Ни в какую из недель того года, что был более двадцати лет назад, Вика не позвонила подружке-с-первого-класса. Потом, может, и звонила. Но к телефону коммунальной квартиры было некого звать. Потому что Викина подружка-с-первого-класса двадцать лет назад уехала из южного приморского города-порта.
* * *– Наверняка у этой неумело накрашенной серой мыши есть страничка на Одноклассниках, и она там развешивает свои фотки с обрезанными ногами на фоне какого-нибудь третьеразрядного турецкого отеля. И бесконечно постит туда своих некрасивых детей, сидящих на идиотском «банане».
– Откуда столько злого сарказма у такого молодого человека, Артём?!
Бармен в ответ лишь пожимает плечами и вежливо-отстранённо уточняет:
– Может быть, ещё чего-то хотите, кроме текилы?
– Кроме текилы, хочу кофе.
Умный, но злой мальчик. Это нехорошо. Умные мальчики злыми не бывают. Хотя… Я вспомнила Викину подружку-с-первого-класса. Она была умная, но временами очень злая. И вот так же издевалась над теми, кто, на её взгляд, заслуживал издёвки. Но Викина подружка-с-первого-класса хотя бы хотела «двигать науку» и полагала издёвку чем-то вроде целебной вакцины, предохраняющей хороших девочек и мальчиков от инфекции обыкновенности, от мутации их из хороших девочек и мальчиков в обычных заёрзанных взрослых дядь и тёть. А что хочет двигать этот умный злой мальчик? Что он может двигать тут, за барной стойкой? И почему он так язвительно и зло отзывается о совершенно незнакомых ему женщинах, оставляющих деньги в заведении, где он служит? А та, с конским хвостом толщиной в руку, яркими голубыми глазами и рыжими веснушками, наверняка и ему лично щедро отсыпает чаевых. И ему, и официанту, и прочим злым мальчикам.
– Вы хотите сказать, Артём, что у вас нет странички на Одноклассниках и вы там не развешиваете свои фотки? И вы настолько не серая ни капельки не мышь, что в качестве фона вам подходят только перворазрядные отели Объединённых Арабских Эмиратов или водопад, струящийся по стене Трамп-тауэра? И если вы и сидели на «банане», то только по факту вашего на нём водружения он переставал быть идиотским?
Ну вот, опять из крупнокалиберного орудия – по маленькому воробью мальчишеского эго. Разозлилась. Зря. Всё равно целебная вакцина снова мимо холки, и её бесценные капли всего лишь стекают по лохматой шерсти.
Бармен забавно трясёт головой. Буйные кудри падают на лицо. Загребает их рукой со лба назад. Смеётся.
– Вы правы. Я дурак. У меня есть страничка на Одноклассниках. Есть фотки на фоне третьеразрядного турецкого отеля, и я машу рукой в объектив с идиотского «банана». И я не был ни в Объединённых Арабских Эмиратах, ни в Англии.
О! Это уже не просто абстрактный ум в вакууме. Это зачатки профессионализма – признание в том, что дурак.
– Трамп-тауэр в Америке, в Нью-Йорке. Не всё то Англия, что тауэр.
Дружелюбно улыбается, подаёт кофе. Но маленькая мальчишеская злость снова берёт верх и над умом, и над профессионализмом. Змеино-ласково шепчет, наклоняясь ко мне:
– Можно подумать, у вас нет странички на Одноклассниках!
– Подумать можно. Думать – одно из наивысших наслаждений, дарованных человеку. В шкале моих ценностей размещено сразу после оргазма и перед чтением книг.
Я всё ещё достаточно молода для того, чтобы нравиться двадцатилетним глупым щенкам, и всё же достаточно стара, чтобы рассчитывать на понимание, лениво бросая подобное бармену за пустой стойкой.
Слово «оргазм» не вышибло бармена из седла. Потому как принцип берёт верх даже над оргазмом.
– Так есть у вас страничка на Одноклассниках?
– Нет.
– Врёте?
– Если бы я врала, я бы обманывала.
– В чём разница?
– В элегантности. Слово «обман» куда элегантнее слова «враньё». Врать – ещё к лицу двадцатилетним мальчикам. Сорокачетырёхлетняя женщина во вранье будет выглядеть нелепо. Она может позволить себе только обман. И то лишь изредка. В качестве вечернего наряда в компании взрослых мужчин, уже давно знающих, что не всё то Англия, что тауэр. Так что вам, Артём, я не вру. И уж тем более – не обманываю.
Улыбаюсь.
Улыбается в ответ. Понимающе. Играет в понимание. Теперь наверняка будет говорить своим девушкам, а также щеголять перед пацанами фразочкой: «Не всё то Англия, что тауэр», не особо задумываясь над смыслов громадьём. А может, – чем чёрт не шутит? – станет-таки писателем – а кем ещё становиться в этом южном приморском городе, если не стал моряком? – и фразочка сделается крылатой, и критики будут писать об Артёме, де, не умерла южнорусская литературная школа, вот вам, пожалте! – новый ярчайший представитель! Хорошо им, в этом южном приморском городе. Сиди себе на скамеечке, закрыв глаза, и слушай, как волны накатывают на берег. Или стой себе за барной стойкой и запоминай про враньё с обманом и прочие не все те Англии.
Но он только улыбается. Викина подружка-с-первого-класса уже бы достала свой вечный блокнот и стала строчить в него обгрызенным карандашом.
– Но как же вы узнаёте о своих одноклассниках?!
Вот настырный!
– Никак не узнаю.
– Разве вам не интересно, что с ними стало?
– Не интересно.
– А мне жутко интересно!
– Двадцать лет назад, Артём, мне тоже было интересно. И я узнавала. Что правда, тогда ни у кого из них не было странички на Одноклассниках, и самое интересное узнавалось самым интересным из всех возможных способов – случайным.
– Ну-у-у… Случайно бывает так редко.
Вот! Какая, к чертям, скамеечка! В этом южном приморском городе можно сидеть на высоком табурете у барной стойки и бонусом от заведения за какие-то смешные триста пятьдесят текилы и чашку кофе получить перл: «Случайно бывает так редко».
