Алексей Иванов - Географ глобус пропил
— Не-ет, — виновато сказала Люська.
— Ну, тогда ладно, — ожив, быстро успокоился Служкин.
— Виктор Сергеевич, — осторожно спросила Маша, — а как вы ногу сломали?
— Градусов говорит, что вы пьяный с берега упали, — добавила Люська. Она пила чай из блюдца, поднимая его к губам и дуя.
— Поклеп это, — отрекся Служкин. — Просто я ключи дома забыл.
— Ну и что?
— Как что? Дверь заперта, а войти надо. Ну, я вспомнил детство в Шао-Лине, решил дверь ногой выбить. Разбежался, прыгнул, да силы не рассчитал. Дверь высадил, пролетел через всю квартиру, проломил стену и рухнул вниз с четвертого этажа. Нога пополам.
Люська обожглась чаем.
— Врете вы все, — с досадой сказала она, вытирая губы. — Непонятно даже, как вы, такой, учителем стали…
— А я и не учитель, — пожал плечами Служкин.
— А кто вы по образованию?
— Сложно объяснить. Вообще-то я окончил Подводно-партизанскую академию по специальности «сатураторщик», но диплом вот защищал по теме «Педагогические проблемы дутья в маленькие отверстия».
Люська проглотила это, не моргнув глазом. Маша опустила голову и покусывала губы, уши ее покраснели.
— Как же вы географию-то учить попали? — удивилась Люська.
— Это история романтическая…— вздохнул Служкин.
— Расскажите, — предложила Люська. — Вы здорово рассказываете.
— Язык Златоуста, да мыслей негусто…— Служкин поскреб затылок. — Ну-у, у одного моего друга младший брат учится в вашей параллели. Как-то я рассматривал у него школьные фотографии и увидел одну девочку. Тут же влюбился, конечно. Познакомиться — стесняюсь. Решил устроиться в ее класс учителем. Все меня отговаривали: мол, девчонка стремная, последнего разбора, — а я уперся. Пришел в вашу школу, спрашиваю: какие учителя в девятые классы требуются? Мне отвечают: на географию. Так я и стал географом.
— А кто та девушка? — с подозрением спросила Люська.
— Ты.
— Так и знала. — Люська фыркнула.
— Нам, наверное, пора…— мягко и виновато предположила Маша.
— Куда? — испугавшись, спохватился Служкин. — Ну, пойдемте, например, в комнату, покажу вам чего-нибудь интересное…
— А у вас телефон есть? — спросила Люська, вытаращив глаза.
Они переместились в комнату, где Служкин усадил девочек на диван. Люська сразу поставила себе на колени телефонный аппарат и, прижав плечом к уху трубку, принялась быстро крутить диск.
— А покажите свою жену, — робко попросила Маша.
Служкин подумал и вытащил из шкафа увесистый семейный альбом. С ним в руках он плюхнулся на диван рядом с Машей.
— Алло, Ленка? — заорала Люська. — Знаешь, откуда я звоню?..
— Вообще-то семейные альбомы однообразны…— Служкин начал без интереса листать толстые страницы. — Невеста из сдобного теста, жених — на свободе псих… Регистрация, цветы, кольца, тещин иудин поцелуй, прочая фигня… Ну, пьянка, естественно, застолье как в период застоя… Свидетели наставляют в добродетели… Тамада над столами реет… Короче, все как надо. А потом свадебное путешествие: молодая пара в туче дыма и пара… Тут пауза — бац! — и ребенок родился. Голыш во всех видах, теща сюсюкает, молодые родители… В общем, смотреть нечего.
— Ну покажите свои студенческие фотографии, — предложила Маша. — Времен Подводно-партизанской академии.
— Танька, ты? — орала в это время Люська. — А я от Виктора Сергеича звоню!.. Он ногу сломал!.. С Машкой!..
Служкин достал другой альбом и начал показывать другие фотографии — маленькие, черно-белые, мутные. Он указывал пальцем на незнакомые Маше лица — молодые, смеющиеся — и рассказывал про друзей, оживляясь и улыбаясь воспоминаниям, а Маша послушно вглядывалась в снимки, чуть нагибаясь над альбомом и сдувая с глаз падающую челку.
— Что-то, Виктор Сергеевич, вы со всеми своими друзьями расстались, — наконец осторожно заметила Маша.
— Ну да, — подумав, согласился Служкин и закрыл альбом. — Видишь ли, Маша… По-моему, нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им. Я вот каким был тогда, в университете, таким и остался сейчас… А друзья… Друзья переменились — вместе со временем, вместе с обстоятельствами…— Одни бизнесом занялись, другие — спились. Кое-кто в столицу подался, а некоторые — даже за океан. А я после университета домой поехал. В Пермь, в глухую провинцию, на самый край географии. Ведь все мы что-то ищем, и все что-то находим.
— А вы нашли здесь, что искали?
— Видишь ли, Маша, в чем парадокс… Находишь только тогда, когда не знаешь, чего ищешь. А понимаешь, что нашел, чаще всего только тогда, когда уже потерял.
Факты и выводы
Тата немного простыла и сидела дома. Служкин на кухне занимался четырьмя делами сразу: чистил картошку, жарил рыбу, следил за Пуджиком и принимал посильное участие в играх Таты. Пуджик задумчиво бродил по краю раковины и делал вид, что его интересует лишь исключительно содержимое мусорной банки, а вовсе не сковородка с минтаем. В это время в прихожей затрещал звонок.
Ругаясь, Служкин взгромоздился на костыль, сунул Пуджика под мышку и пошел открывать. На пороге стояла Сашенька Рунева.
— Витя-а…— с ужасом протянула она, увидев гипс и костыль.
— Проходи, Сашенька, — велел Служкин и упрыгал обратно на кухню.
Сашенька вошла в кухню и робко присела у стола.
— А я от Будкина иду, — виновато сказала она. — Будкин мне и сообщил, что ты ногу сломал, в гипсе лежишь… Как это случилось?
— Упал, — лаконично ответил Служкин.
— А я думала, ты больше не хочешь видеть меня с тех пор, как узнал про Колесникова… Не заходишь, не звонишь…
— Он что, все еще благоуханный цветок твоего сердца?
— Когда одиноко, очень хочется, чтобы хоть кто-нибудь рядом был…— печально пояснила Сашенька. — Я знаю, что он дурак… Но он всегда вокруг вертится, говорит, что любит, зовет замуж, обещает развестись…
— Это не причина, чтобы с ним спать.
— Я уж и не знаю, как так получилось… Сама себе противна… И не нужно мне его, а не могу остановиться…
— Лучше ты его на фиг пошли, — посоветовал Служкин.
— У меня не выйдет, — безнадежно призналась Сашенька. — Я уже думала об этом. Да Колесников и не уйдет. Он уже у меня как дома себя чувствует, звонит и говорит, чего на ужин приготовить…
— Н-да-а… Ловко ты Будкина кинула.
— Не кидала я его, что ты, Витенька!.. — испугалась Саша. — Я его, может быть, даже сильнее люблю оттого, что сознаю, как плохо по отношению к нему поступаю… Но разве я могла иначе? Ты же сам мне советовал завести любовника, чтобы не мучиться.
— Я же и виноват, — мыкнул Служкин. — Когда я тебе советовал, Сашенька, дорогая, извини за откровенность, я имел в виду себя.
