Екатерина Вильмонт - Два зайца, три сосны
Вечером, когда Гошка лег спать, Владимир Александрович налил нам по рюмке коньяка и сказал:
— Олесенька, я так понял, что Георгий уже поговорил с тобой?
— Поговорил, — вздохнула я.
— И что ты на это скажешь? — с некоторым даже страхом спросил он.
— А что я могу сказать, вы же все уже без меня решили… И вероятно это мудрое решение, хотя мне очень больно, но я сама виновата… Я оставила Гошку на маму, занялась своим писательством… И вот так теперь все вышло… Но когда Гошка сказал про армию, я даже в душе заткнулась. Все более чем понятно. Да и вы куда лучше сумеете воспитать в нем мужчину… Но я буду его содержать. Вы скажите мне, сколько нужно будет, я сейчас это могу… И за дом буду платить…
— Олеся, я хочу сказать тебе одну вещь, но ты пообещай, что ни звука не скажешь Георгию.
Я со страхом смотрела на него.
— Этот дом принадлежит… Гошке.
— То есть как? — опешила я.
— Год назад умерла моя сестра в Австралии…
— Я не знала, что у вас есть сестра в Австралии…
— В свое время сей факт приходилось тщательно скрывать и я привык… Так вот, она оставила мне в наследство… очень немалую сумму. И я поспешил купить дом, но Гошка об этом не знает. Я хочу переписать дом на тебя. Я же не могу пока, да и не хочу оформлять его на имя Георгия, а в том, что Юра и его нынешняя супруга поведут себя порядочно после моей смерти, я не уверен. А посему, я запишу его на тебя, и тогда он уж точно достанется Георгию. Понимаешь?
— Да, понимаю… Хотя Юра вполне порядочный человек.
— Но связался с непорядочной бабой. А говорить обо всем этом Георгию я не хочу, ибо у мальчишки в таком возрасте могут появиться нежелательные настроения. Он должен знать, что все в жизни достигается трудом, мы с тобой можем как угодно баловать парня, но он понимает, что и мне и тебе все нелегко дается. Кстати, он понимает, что ты работаешь как каторжная и очень тобой гордиться… Вообще, ты молодчина, и он растет хорошим малым, несмотря на воспитание Надежды Львовны. Так ты обещаешь мне, что ничего ему не скажешь?
— Обещаю. Это мудро, Владимир Александрович. И я доверяю его вам, как говорится, с легким сердцем.
* * *Прошло несколько дней. Мы успели съездить в Зальцбург, показавшийся мне поистине сказочным городом, переночевали там и на два дня смотались в Вену. Владимир Александрович так много знал об истории этих в высшей степени музыкальных городов и умел так интересно рассказывать, что мы с Гошкой слушали его буквально открыв рот. Потом мы с удовольствием вернулись в наш уютный дом.
Владимир Александрович сказал Гошке:
— Георгий, ты не удивляйся, в связи с твоим переездом сюда, нам с мамой придется решить ряд вопросов, так сказать, юридических, поэтому завтра мы с утра поедем по этим делам.
— Ладно, а я смотаюсь в зоопарк, охота посмотреть на жирафика! Мам, а ты не хочешь?
— Хочу, но позже! Завтра у нас дела.
И утром мы уехали. Оформление заняло кучу времени и нам предстояло еще множество формальностей. Мы возвращались домой под вечер, усталые до изнеможения. Еще из машины я увидела, что за столиком в саду сидят Гошка и какой-то мужчина. Я пригляделась, и мне стало нехорошо. Это несомненно был Миклашевич.
— Кто это? — спросил Владимир Александрович. — Я его не знаю.
— Один из двух зайцев, — вырвалось у меня.
— Мне всегда казалось, что погоня за зайцами не твой жанр, — усмехнулся он.
— Конечно, эти зайцы сами за мной гоняются.
— А ты?
— А я, кажется, заблудилась в трех соснах. Черт его принес!
— Я так понял, это не тот заяц?
— Откуда я знаю… Хотя вы правы, не тот.
— А я сам на него посмотрю, вдруг ты ошибаешься…
— Нет, этого зайца я хорошо знаю.
Но нам навстречу уже бежал Гошка, на его мордахе была написана искренняя радость. Миклашевич неспешно, деликатно шел за ним.
— Мам, дядя Митя приехал!
— Да уж вижу!
— Мам, поздравляю! Ты почему мне ничего не сказала?
Мне опять стало нехорошо.
— О чем это ты?
— Как о чем? О свадьбе!
— Олесенька, я так соскучился! Познакомь же меня с Владимиром Александровичем! Я, разумеется, прекрасно знаю вас, как потрясающего пианиста, неоднократно бывал на ваших концертах, но лично не имел чести…
Да я готова поклясться, что он даже забыл, где находится консерватория! Но Владимиру Александровичу его слова несомненно были приятны.
— Олеся, кажется, впала в ступор, посему представлюсь сам — Дмитрий Миклашевич, архитектор и будущий муж…
От его наглости я и впрямь впала в ступор. А они уже пожимали друг другу руки.
— В юности я всегда бегал на ваши концерты, особенно если в программе была H-moll’ная Шопена. Лучше вас ее никто не играл! А восьмая Прокофьева! Знаете, у меня есть запись Лондонского концерта восемьдесят второго года…
От изумления у меня в зобу дыханье сперло. Никогда в жизни я не слышала о его увлечении серьезной музыкой. А Владимир Александрович внимал ему более чем благосклонно. И Гошка смотрел ему в рот. Что же это такое?
— Господа, вы, вероятно, устали и голодны, а посему я предлагаю всем через полчасика поехать в ресторан, мы поужинаем и обсудим наши с Олесенькой, так сказать, матримониальные планы… Ужин обещаю дивный! Я знаю здесь неподалеку потрясающий ресторанчик. Фантастика, пальчики оближете. И я уже выяснил у Гошки, что вам это заведение незнакомо!
Обаяние было включено на полную мощность. Не поддаться ему просто невозможно. Проклятый паук, уже затянул в свою паутину и свекра, и сына, да и я уже начинаю барахтаться как измученная муха-цокотуха. А где мой комарик? Нету!
— Мам, а он классный! Ты почему мне ничего не сказала? — шептал Гошка, провожая меня наверх.
— Да что я должна была тебе говорить? — разозлилась я.
— Ну про замуж! Про свадьбу! Он сказал, что ты уже присмотрела платье для свадьбы, зеленое!
И тут мне в голову стукнуло, что это просто потрясающий эпизод для романа! Злой заяц берет ее нахрапом… Правда, в отличие от меня, Марина хочет замуж.
— Мам, а я тоже хочу на вашей свадьбе гулять! Дядя Митя обещал!
— Да? Может, он сказал, где будет свадьба и когда? Мне здорово интересно!
— А ты что ли не знаешь?
— Понятия не имею!
— Да ладно! — не поверил мне сын.
— Ей богу! Мы с Митей поссорились накануне моего отъезда…
— Да, он говорил… И приехал просить прощения… Он тебя жутко любит! Мам, я лично за! Он классный!
— Ты за? А я вот против.
— Он это тоже сказал, что ты здорово кобенишься, но просто потому что ты женщина, а женщины любят кобениться…
— Чего только не узнаешь о себе… Хорошо, Гошка, мне надо принять душ и переодеться.
— Значит, ты согласна поехать на ужин?
— У меня что, есть выбор?
