Эйсукэ Накадзоно - СВИНЕЦ В ПЛАМЕНИ
Вернувшись домой, Куросима переоделся в гражданский плащ и сапоги и, несмотря на то, что ветер и дождь становились всё сильнее, отправился в Токио. Он решил встретиться с Тангэ. Вышел он из электрички не на Токийском вокзале, как в прошлый раз, а на станции Канда: отсюда ближе пешком до лаборатории на набережной Камакура. Но пока он добрался до места, он промок до нитки, так что ни плащ, ни зонтик, собственно, уже не были нужны.
К счастью, Тангэ был у себя. Как и следовало ожидать, встретил он Куросиму с удивлённым видом.
— Это опять ты, сержант? Ну что скажешь сегодня?
— Мне очень нужно посоветоваться с вами, господин Тангэ, — стараясь держаться подобострастно, ответил Куросима.
— Посоветоваться? По делу Омуры, что ли?
— Да. Вы, вероятно, знаете, что вчерашняя антропологическая экспертиза провалилась? — Желая потрафить Тангэ, Куросима умышленно употребил слово «провалилась».
— Нет, первый раз слышу, — щуря глаза, ухмыльнулся бывший майор разведки. Он сидел, развалившись в кресле, словно слушая доклад подчинённого, и весь вид его говорил о том, что он очень доволен. — Провалилась, говоришь? Значит, они не сумели определить, китаец он или кто другой? Этого и следовало ожидать. Я ведь говорил, что одно дело — теория, а другое — практика.
— Да, вы оказались правы. С экспертизой мы потерпели неудачу.
— Куросима чувствовал угрызения совести. Он поступал несправедливо по отношению к профессору Сомия, но не покривить душой сейчас не мог. Упёршись руками в захватанное сиденье кожаного дивана, он подался вперёд и продолжал: — В конечном счёте так и не удалось установить, японец Омура или китаец. По данным экспертизы, он в равной мере может принадлежать как к тем, так и к другим… Но сейчас получилась такая история. Международное христианское общество помощи беженцам добилось согласия бразильского правительства на въезд в эту страну известного количества беженцев. И вот срочно принято решение об отправке Омуры как человека, не имеющего подданства, в Бразилию.
— Хо! — удивлённо воскликнул Тангэ и, как бы что-то обдумывая, устремил взгляд на карту Азии, висевшую на стене.
— Но ведь если… — снова заговорил Куросима, — если Фукуо Омура, как вы утверждаете, ваш бывший разведчик подпоручик Угаи, то как это можно допустить!
— Н-да, вопрос, конечно, серьёзный, — довольно равнодушно отозвался Тангэ.
— Я был ответственным за дело Омуры, — горячо продолжал Куросима, — и до сих пор старался делать всё, что мог. Но приостановить его высылку из Японии мне одному не под силу. Тут может помочь лишь влиятельный человек со стороны. Вы утверждаете, что Омура ваш бывший подчинённый. Так поставьте этот вопрос непосредственно перед начальником лагеря. Повлияйте на него и заставьте отменить решение. Только вы один сейчас в силах это сделать.
Скрестив руки, Тангэ молчал. За столом у окна сидела женщина с землистым лицом (второго сотрудника Тангэ на месте не было). Словно статуя или манекен, она уставила неподвижный взгляд на темень и дождь за окном. В комнате слышно было только дыхание сидевших друг против друга Тангэ и Куросимы.
— Господин Тангэ! — горячо воскликнул Куросима. — Список беженцев завтра представят в Красный Крест. Умоляю вас вмешаться.
— Это исключено! — отрезал Тангэ.
— Значит, вы отказываетесь от подпоручика Угаи?
— Твердишь: подпоручик Угаи, подпоручик Угаи… А сам-то ты веришь, что это он?
Куросима промолчал.
— Послушай, сержант, — продолжал Тангэ. — Я ведь понимаю, поверить в это трудно. Я и сам не уверен. Но… — Рот Тангэ скривился в злой ухмылке. — Ты, сержант, кажется, парень честный, открою тебе секрет. Месяца два назад от таиландских студентов, приехавших учиться в Японию из города Нонкая на границе с Лаосом, я получил интересную информацию. Один японец, работающий в американской военной разведке, пропал без вести в Долине кувшинов. Судя по всему, этот японец принадлежал к числу бывших японских военнослужащих, оставшихся там после войны. Куда он исчез, никто не знает. Не то захвачен войсками капитана Конг Ле, не то убит. Прочитав в газете заметку о Фукуо Омуре, я предположил: может он? Не исключено, что этот человек бежал из плена и, не пожелав вернуться на работу в американскую разведку, решил вернуться на родину… Я подумал: если это бывший японский военнослужащий, ставший американским военным шпионом, то, может, заговорив с ним о подпоручике Угаи, я вызову его на откровенность. Но оказалось, что этот Омура вовсе не симулирует сумасшествие, а на самом деле лишился памяти и не в своём уме. Так что теперь не только не установишь, кто он такой, но он и вообще уже ни на что не годен.
— Значит, потому вы и отстранились от него?
— Да.
— Господин Тангэ, мне известно, что вы занимаетесь набором, точнее — вербовкой, шпионов. Если бы он не подходил для ваших целей, вы бы, конечно, сразу это поняли. Боюсь, что дело вовсе не в том, что вы действительно считаете его ненормальным…
По-видимому, рассуждал про себя Куросима, сначала Тангэ опасался, что его гипотеза будет отвергнута антропологической экспертизой. Но сейчас его, очевидно, отпугивает что-то ещё более серьёзное. Иначе он вряд ли так просто отказался бы от своих притязаний. Не такая деликатная это натура. Достаточно вспомнить хотя бы грубый фарс, который он с таким спокойствием разыграл во время свидания с Омурой в лагере.
— Нет ли какой другой причины? — настойчиво спрашивал Куросима.
— Ведь настоящая причина не эта?
— Хм! А ты, сержант, я вижу, малый не промах, — пропыхтел Тангэ.
— Ладно, кое-что я тебе приоткрою. Меня просили оставить в покое этого кандидата в шпионы.
— Кто просил? Ведь вряд ли это начальник нашего лагеря…
— Конечно, нет, — ответил Тангэ. — Речь идёт о секретном органе, с которым я связан.
— Иными словами, об Особом бюро при кабинете министров?
— Что?! — вдруг рассердился Тангэ и злобно сверкнул глазами. — Надеюсь, я не обязан отвечать на подобные вопросы?!
— Разрешите задать вам ещё только один вопрос, — не унимался Куросима. — Вы знаете американского японца по имени Дэв Ока?
— Понятия не имею. Кто это?
— По-моему, он тоже вхож в Особое бюро при кабинете министров.
— Не знаю, — резко повторил Тангэ. — А вот ты, сержант, кажется, слишком много знаешь. А слишком много знать не всегда полезно. Советую обратить на это внимание.
Куросима вышел из лаборатории Тангэ и зашагал по мокрой от дождя набережной Камакура. В ушах ещё звучали последние слова Тангэ. Мысли в голове теснились.
Как он и предполагал, из его намерения прибегнуть к помощи Тангэ, чтобы приостановить высылку Омуры, ничего не вышло. Зато он кое-что сумел узнать. Ясно, что решение о высылке Омуры продиктовано Особым бюро при кабинете министров. Вернее, теми силами, которые вмешивались и дела Особого бюро. Но что это за силы? Кто это? Дэва Оку Тангэ не знал. А ведь самого Оку не допросишь.
В последнее время Дэв Ока дважды запросто приезжал на приём к начальнику лагеря, а попасть к нему не так-то легко. Первый раз он заявился на третий день после заметки об Омуре в газетах. Второй раз — в тот день, когда начальник отделения сообщил о решении отправить Омуру в Бразилию. Каждый раз, когда Ока появлялся в лагере, линия поведения Итинари круто менялась, он вдруг проявлял несвойственную ему решительность. Положим, какая-то сила вмешивается в дела лагеря, но где доказательства, что именно Дэв Ока является этой силой? К тому же нельзя думать, что американские секретные военные органы так же вмешиваются сейчас в работу японских официальных органов, как в период оккупации. Значит, Дэв Ока просто вертелся вокруг лагеря, стараясь разнюхать что-нибудь о деле Омуры.
Ну, а если Фукуо Омура действительно бывший японский военный, ставший американским разведчиком и пропавший без вести в Долине кувшинов? Такая версия тоже не лишена вероятности.
Тогда он знает важные секреты. И вполне естественно, что тамошние американские разведывательные органы, проследив его дальнейший путь, немедленно связались с Токио и постарались принять какие-то меры.
Допустим, всё так. Но как они могли навязать свои меры японским официальным лицам? А если они не смогли заставить японские официальные органы действовать по своей указке, то к какому способу прибегли Дэв Ока и стоящие за ним силы?
«Наверное, существуют какие-то способы…» — думал Куросима, глядя на свои чёрные сапоги и чёрные лужи, по которым он шагал.
Неожиданно для себя Куросима оказался перед входом на перрон станции Канда. Контролёр подозрительно глянул на него. Обычно, когда Куросима ездил по служебным делам, он предъявлял удостоверение личности. Но тут он сказал себе: «Нет, это была частная поездка!» и спохватившись, побежал в кассу за билетом.
