Пол Теру - Вокруг королевства и вдоль империи
— Мне жаль, что вы уезжаете, — сказала Цветок Вишни, когда мы подошли к трапу.
Такой фразы я не слышал больше ни от кого в Китае. Цветок Вишни была просто прелесть, несмотря на все свое старомодное жеманство и старомодные избитые выражения. Я пожелал ей счастья, и мы пожали друг другу руки. Мне хотелось объяснить ей, как я признателен за ее заботу. Я было заговорил об этом, но она оборвала меня.
— Держите хвост трубой и нос пистолетом, Пол, — сказала она и снова захихикала, упоенная собственной дерзостью.
В ТИБЕТ НА АВТОМОБИЛЕ
Голмуд с трудом можно было назвать городом. Дюжина низких построек, расположенных вразброс, несколько радиовышек да водокачка. Легковых машин в городе было раз-два и обчелся, считая идиотский «галант» господина Фу. Правда, имелись автобусы — ужасные рыдваны, самые заезженные транспортные средства, какие я только видел в Китае. Впрочем, что удивляться — ведь эти автобусы то карабкались на Тибетское нагорье, то снова спускались на равнины.
— Снег, — сказал Фу. Таково было первое слово, которое я от него услышал.
Снегопада я не ожидал. И Фу, судя по его похоронному голосу, тоже. В городе снег лежал тонким слоем, но за окраиной тянулись эффектные сугробы — даже в тени, отбрасываемой горным хребтом, они словно бы сияли.
Фу сказал:
— Мы не можем поехать в Лхасу завтра. Может быть, послезавтра, или через два дня, или…
Я спросил, в чем дело.
— Снег. Снег везде — очень глубокий, — сказал он, меж тем как машина, которой управлял Фу, быстро неслась по улицам Голмуда. Улицам с глубокими колеями. Собственно, ехал Фу даже слишком быстро, но я уже познакомился с его стилем вождения в Синине и понимал: это он еще не спешит. Фу даже в спокойные моменты газовал, словно бы в панике.
— Снег завалил дорогу, — добавил он.
— Вы уверены?
— Да.
— Асами вы это видели?
Он рассмеялся («ха-ха! Ну и дурак же вы!»):
— Поглядите на снег!
— Вам кто-то сказал, что дорога завалена снегом?
Фу промолчал. Значит, ответ отрицательный. Наш поединок продолжался. Снег — сверкающий на солнце с таким видом, точно расположился здесь навечно — означал, что мне не повезло. Но неужели ни у кого нет сведений о состоянии дорог?
— В Голмуде есть автостанция?
Фу кивнул. Мои расспросы его бесили. Ему хотелось все решать самому, но как тут решишь, если я все время задаю вопросы? Вопросы, на которые он в большинстве случаев не может ответить.
— Люди говорят, дорога плохая. Посмотрите на снег!
— Мы спросим на автостанции. Шоферы автобусов знают.
— Сначала едем в отель, — сказал он, пытаясь взять командование на себя.
Отель был уже известного мне типа — похожий на тюрьму, с холодными коридорами, крикливым персоналом и странным графиком работы. В моем номере имелись три кактуса, а также календарь и два кресла. Но не было ни горячей воды, ни занавесок на окнах. — Позже, — сказали мне насчет воды. В холле пол был мокрый и грязный: постояльцы наследили. Декоративный пруд позади отеля был порыт зеленой коркой льда, тропинка к ресторану завалена снегом на фут. Я спросил, можно ли пообедать. — Позже, — сказали мне. В некоторых номерах было по шесть-восемь коек — точнее, нар. По гостинице все разгуливали, не снимая теплых пальто и меховых шапок — спасались от холода. Как только мои кактусы не померзли? Номер на двоих в отеле стоил девять долларов, плюс два доллара за еду.
— Теперь поедем на автостанцию, — сказал я.
Господин Фу промолчал.
— Спросим кого-нибудь о снеге.
Я слышал, что между Голмудом и Лхасой регулярно снуют автобусы, особенно теперь, когда по воздуху не доберешься — авиационное сообщение с Тибетом приостановлено. Какой-нибудь водитель наверняка введет нас в курс дела.
Мы поехали на автостанцию. По дороге я подметил, что Голмуд — типичный китайский город на краю цивилизации. В сущности, то была военная база с несколькими магазинами, рынком и широкими улицами. Зданий было немного, да к тому же они были невысокие, — в общем, не особенно уродовали пейзаж. То было поселение первопроходцев — добровольцев, которые приехали сюда, в дикие края, в 50-е годы XX века, когда Мао призвал осваивать нищие и безлюдные районы Китая. Вдобавок Тибет, естественно, требовалось завоевать и покорить, а это было невозможно без надежной инфраструктуры для снабжения: поселков, дорог, телеграфных линий, казарм. Сначала приехали изыскатели и инженеры, вслед за ними — железнодорожники и военные, а затем учителя и торговцы.
— Какого вы мнения о Голмуде, господин Фу?
— Слишком маленький, — сказал он со смехом, подразумевая, что городок не стоит внимания.
На автостанции нам сказали, что, несмотря на снег, проехать по шоссе можно. В то утро из Тибета пришел автобус — конечно, запоздал, но тут — пояснили нам — автобусы всегда опаздывают, снег или не снег.
Я сказал:
— Выезжаем завтра, но как можно раньше. В полдень сделаем остановку. Если снег глубокий, вернемся и попытаемся на следующий день. Если все нормально, поедем дальше.
Этому предложению Фу ничего не мог противопоставить, тем более что оно позволяло ему сохранить лицо.
В тот вечер мы устроили себе пиршество — ели грибы «древесные уши»[64], лапшу, рубленое мясо яка и приготовленные на пару булочки mantou, без которых Фу, по его словам, просто жить не мог (он специально запасся ими на дорогу, чтобы не пропасть в Тибете). За наш столик села молодая женщина. Она разделила нашу трапезу. Женщина молчала, пока Фу не представил ее мне:
— Это мисс Сунь.
— Она поедет с нами?
— Да. Она говорит по-английски.
Сам Фу вообще английского не знал, но был уверен, что мисс Сунь владеет английским языком свободно. Однако за последующие четыре или пять дней мне так и не удалось выжать из мисс Сунь хоть одно английское слово. Иногда она произносила что-нибудь по-китайски и спрашивала меня, как это будет по-английски.
— Как сказать по-английски «luxing»?
— Путешествовать.
Ее губы трепетали, она кряхтела, точно подавилась:
— Путешусе…
И моментально забывала даже этот набор исковерканных слогов.
За ужином я спросил:
— В котором часу мы выезжаем завтра?
— После завтрака, — сказал Фу.
О, эта упрямая склонность китайцев питаться по графику! Она меня чуть с ума не свела.
— Надо бы выехать пораньше: снег не позволит нам двигаться быстро.
— Можем выехать в девять.
— Солнце встает в семь утра или в пол-седьмого. Давайте отправимся в путь на рассвете.
— Завтрак, — сказал Фу и заулыбался.
Мы оба знали, что завтрак подадут в восемь. Кроме того, Фу требовал выделять ему на трапезу целый час. Мне захотелось процитировать какую-нибудь «Избранную мысль» Мао о том, что нужно быть гибким, встречать грудью все помехи и преодолевать их на голом энтузиазме. Но я никак не мог вспомнить подходящего афоризма. В любом случае мысли Мао никак бы не подействовали на молодого, тощего, нервозного Фу, который слушал Бетховена, носил шоферские перчатки и на халяву прихватил с собой в путешествие подружку. Фу принадлежал к числу новых китайцев. Он даже солнечные очки носил.
— Можно купить еды и съесть ее по дороге, — сказал я в отчаянии: другого аргумента в пользу раннего отъезда я не мог придумать.
— Mantou надо есть, пока горячие, — возразил Фу.
Это меня взбесило. На следующее утро я взбесился еще больше: в девять тридцать я был вынужден ждать Фу, покуда тот ждал, пока ему выпишут квитанцию — подтверждение, что он оплатил проживание. И вот наконец, в десять без пяти, мы выехали; я сидел на заднем сиденье, тоскуя по поездам и морщась при мысли о том, что всю дорогу придется глазеть на затылок мисс Сунь.
До Лхасы оставалась тысяча миль.
Взглянув в сторону Тибета, я мельком увидел черный, окутанный туманом паровоз, который катил по ослепительно-белой равнине под голубыми вершинами и контрфорсами хребта Тангула. В Китае я мало чего видел прелестнее, чем этот пыхтящий поезд среди снежной пустыни, на фоне хрустальных гор и безоблачного неба.
Я чувствовал, что снега Фу боится, как огня. Он не имел опыта езды по снегу, зато наслушался страшных россказней. Потому и хотел остаться в Голмуде еще на неделю, пока снег не растает. Фу был уверен, что по снегу не пробраться. На деле все было не так уж ужасно.
В первых ущельях на нашем маршруте, столь узких, что в них почти всегда было темно, дороги обледенели. Теперь Фу сбавил скорость. Водитель из него был никудышный — это становилось очевидно, стоило проехать с ним пять минут — но снег и гололед принуждали его не спешить и проявлять осторожность. Обледеневшие участки казались опасными, но, двигаясь с черепашьей скоростью (и пытаясь не обращать внимания на пропасть, которая начиналась сразу за обочиной), мы их все-таки преодолели. Проехали много миль по скользкому снегу, но Фу и тут справился. Так прошло два часа. Был чудесный солнечный день, и снег кое-где подтаивал. Но ветер усиливался, и даже солнце не могло замаскировать того факта, что в горах чем выше, тем холоднее. Мы перевалили через первый хребет. За ним, несмотря на холод, снега было меньше, чем со стороны Голмуда. Фу начал разгоняться. Заметив, оголенный участок шоссе, он нажимал на газ и несся как оглашенный, и лишь на снегу или льду снова сбавлял Скорость. Дважды он напарывался на наледь — тогда меня подбрасывало на сиденье, и я ушибался макушкой.
