Фумико Энти - Пологий склон
– Поразительно! Какие странные речи! Я уверена, он пошутил. Ты сама подумай: Конно на десять лет младше Сугэ, – натянуто улыбнулась Томо.
Мия, хитро поблескивая щелочками глаз, залилась смехом, точно свекровь изрекла что-то чрезвычайно забавное.
– Да, конечно, но в данном случае это совершенно не важно. Что в этом такого, если они любят друг друга? Как бы там ни было, отец будет очень переживать – расстаться с Сугэ после стольких лет… – Голос Мии звучал беспечно, словно грядущие перемены нисколько ее не касались.
– Думаю, нам всем будет тяжело. Все так сложно… Придется опять подыскивать какую-нибудь женщину в дом, и вообще… Нет-нет, мне кажется, тут что-то не так. Сугэ по-дружески относится к Конно, опекает его. Но она не увлечена им, нет, – твердо заявила Томо и вышла из комнаты.
С тех пор она стала внимательно следить за Сугэ и Конно, подмечать все особенности их поведения.
Любовные похождения Юкитомо причиняли его жене горестные муки. Но страдания каким-то необъяснимым образом обострили ее интуицию, развили внутреннее видение. Окруженная толпой незнакомых людей, она теперь могла почти безошибочно вычислить тайных любовников – определяла их шестым чувством, по блеску глаз, жестам, позам.
Сугэ и Конно? Нет, интрижкой здесь и не пахнет. Томо знала это абсолютно точно. Да, Сугэ во всем поддерживала юношу, помогала ему, заступалась за него. С Юкитомо она была, как всегда, мила и приветлива, а хозяин, похоже, искренне радовался дружескому сближению молодых людей.
Как-то раз Конно получил письмо от родителей. Они мечтали приехать к сыну и погулять по Токио. Юноша показал послание Сугэ, а та передала его хозяину. Господин Сиракава пригласил стариков остановиться в его доме.
Родители Конно были покорены радушием хозяина. Им показали фейерверк на реке, традиционные пляски на празднике Бон, свозили на прогулку в Иносиму и Камакуру. Сугэ каждый раз сопровождала гостей, была с ними вежлива и обходительна, как будто действительно намеревалась в скором времени выйти замуж за Конно.
Сугэ стала больше внимания уделять своей внешности, по-особому укладывать волосы, носить тонкие летние кимоно в стиле акаси. Она знала, что выглядит великолепно, и чувство гордости переполняло ее. Однако эти чары, похоже, не действовали на Юкитомо. Он не обращал на нее внимания, поддерживал светскую беседу с гостями, вежливо интересовался датой отъезда, расспрашивал о прелестях деревенской жизни. Простодушные провинциалы восторгались всем подряд, а господин Сиракава вызывал в них глубочайшее уважение. Необычайно польщенный, Юкитомо переполнялся гордостью и чувством собственного превосходства.
А ведь когда-то все внимание этого человека было приковано только к молоденькой наложнице. Его охватывала ревнивая злоба, стоило Сугэ взглянуть на другого мужчину или заговорить с ним. Неужели за эти годы Юкитомо так сильно изменился, и кокетство Сугэ, которая любезничала с жалким, ничтожным студентиком, лишь забавляло его? Или же обладание другой женщиной, желанной Мией, делало его холодным и безразличным к Сугэ, и он надеялся избавиться от нее?
Томо продолжала свои наблюдения за молодыми людьми, но так и не смогла проникнуть в тайну их взаимоотношений. Она пыталась предостеречь Сугэ от опрометчивых поступков, но та при первом же упоминании о Конно замыкалась, уходила в себя, оберегая свои тайны. В конце концов Томо решила: будь что будет.
Неужели бедную Сугэ настигла нежданная любовь и пустила корни в ее сердце? Чем мог привлечь ее этот малопримечательный и пустой человек? Звезд с неба он не хватал, силой духа и характера не обладал… Одно было очевидно: увлечение Сугэ до добра ее не доведет.
Томо не могла оставаться в стороне и списывать все на глупость молодой женщины. Она страдала от собственной беспомощности и личной причастности к трагической судьбе Сугэ, не могла заглушить в себе голос совести и предаться спасительному забвению. У нее перед глазами стояло измученное лицо матери Сугэ. Она помнила скорбный взгляд и слезы старушки, не забыла, как поклялась заботиться о ее дочери.
Однажды, когда Сугэ отправилась за покупками, Томо вызвала Конно и с невинным видом поинтересовалась его планами на будущее, спросила, собирается ли он жениться на Сугэ.
– О небесные силы! Нет! Во-первых, госпожа Сугэ старше меня на целых десять лет! А потом, она физически недостаточно выносливая, чтобы быть нормальной женой. Для меня брак – это дети, дом, внуки. Нет, мне не нужна бесплодная немощная женщина, большое спасибо, – ответил Конно, и по губам его скользнула презрительная улыбка. Всем своим видом он давал понять, что никогда не строил матримониальных планов относительно наложницы господина Сиракавы.
– А-а, понятно… Ну, значит, нет причин для беспокойства. Вы, господин Конно, должны подумать о своем будущем, понимаете? Если между вами и Сугэ что-то было, необходимо немедленно положить этому конец. Все это, наверное, болезненно и неприятно для вас обоих. Хозяин выглядит беспечным и благодушным, но его спокойствие обманчиво. С некоторыми вещами он ни за что не станет мириться.
Томо ни словом не обмолвилась о размышлениях самого Юкитомо по поводу возможного замужества Сугэ. Говорила она спокойно, в упор глядя на Конно. Удостоверившись, что он не влюблен в Сугэ, Томо отважилась на довольно бесцеремонный шаг, действовала властно и решительно. Как она и предполагала, Конно дрогнул под ее натиском. Щеки его покрылись мертвенной желтизной, глаза испуганно заморгали за стеклами очков, застывшее лицо внезапно сморщилось и превратилось в безобразную маску подобострастия.
После разговора с хозяйкой Конно старался держаться от Сугэ подальше. Он помалкивал о своей беседе с госпожой Сиракавой, хотя та, возможно, и рассчитывала, что он немедленно доложит обо всем Сугэ.
Если бы отношения между молодыми людьми развивались естественным путем, быть может, у Конно и возникли бы романтические идеи. Но общаться с Сугэ было непросто. Наедине с Конно она становилась холодной и неприступной. Студент несколько раз предлагал ей повеселиться вдвоем, приятно провести время, но она даже слышать об этом не желала.
Конно долго скитался по съемным углам, привык к благосклонности добропорядочных хозяек и никак не мог взять в толк, почему Сугэ отвергает все его попытки сблизиться. Несмотря на всю свою изворотливую проницательность, он не постиг сущности Сугэ. Где-то глубоко внутри взрослой женщины спала девочка, но Конно не смог разбудить ее. Для него так и осталось загадкой, почему на людях она была так приветлива и заботлива, а оставаясь с ним с глазу на глаз, замыкалась в себе, пряталась в скорлупу.
Наступила осень. Сугэ слегла с приступом геморроидальной лихорадки, что случалось с ней все чаще и чаще в последнее время. Конно даже в голову не пришло навестить больную. Что касается Юкитомо, то от него трудно было ждать жалости и сострадания. Воспитанный в духе самурайских традиций, он, как истинный мужчина, был всегда нетерпим к слабым, убогим и немощным. Не вызывала в нем сочувствия и бедная Сугэ.
Она лежала одна в своей комнате. Время от времени до нее долетал раздраженный голос хозяина. Некому было успокоить его разгоряченную плоть, вот он и набрасывался с придирками на всех, кто попадался ему под руку.
Сугэ задыхалась от одиночества. И впервые испытала безысходную тоску по покойной матери.
– Ты ужасно бледная… Может быть, все-таки следует пригласить врача? – озабоченно спросила Томо, с тревогой всматриваясь в лицо Сугэ. Хозяйка часто навещала больную, ее беспокойство росло.
– Не волнуйтесь. Со мной все в порядке, правда. Так уже много раз бывало. Еще недельку полежу и встану. Вот увидите: все обойдется, – слабым голосом проговорила Сугэ и подняла на хозяйку глаза, тусклые, мутные, лишенные живого блеска. Словно сквозь туман она видела, как Томо склонилась к ней, и ее лицо, обычно строгое, надменно-холодное, смягчилось, озарилось материнской нежностью и добротой.
– Тебе надо в уборную? Сама ты туда не доберешься. Я помогу тебе, обопрись на меня…
Сугэ попыталась встать на ноги, но ее пронзила такая острая боль, что она вскрикнула и зашаталась. Томо подхватила ее.
– Спасибо, госпожа… Не беспокойтесь, я позову кого-нибудь…
– Перестань, пожалуйста, я сама тебе помогу.
Томо бережно обняла Сугэ за плечи. Бедняжка едва могла идти и дрожала от слабости. Тесно прижавшись друг к другу, женщины медленно прошли по коридору к туалету. Томо прикрыла за Сугэ дверь и застыла в нерешительности. И тут вдруг она заметила ярко-красные капли крови на полу и даже на подоле своего кимоно, ахнула и прижала руки к груди. По лицу пробежала судорога. Кровь! Это кровь Сугэ! Томо испытывала неловкость и брезгливое отвращение. Но внезапно эти чувства испарились, им на смену пришла всепоглощающая жалость.
Томо вытащила из-за пазухи кусочек мягкой бумаги. Пятнышки крови тянулись цепочкой вдоль всего коридора. Бесчисленные капельки, похожие на маленькие красные цветочки. Томо принялась старательно стирать каплю за каплей.
