Михаил Барщевский - Лед тронулся
Между тем, Кевину с Вадимом предстояло наметить планы на завтра. Дел навалилась масса. Правда, умница Кевин успел многое подготовить. Причем многое из того, о чем Вадим с Леной даже не задумывались.
По собственной инициативе он записал Машу в «юниор скул», среднюю школу, куда в свои тринадцать лет она должна была ходить согласно американским законам. Осиповы предполагали, что Маша станет посещать посольскую школу. Об американской и не помышляли. Оказывается, поскольку Вадим получил рабочую визу, его дочь имела право учиться за счет государства. Конечно, муниципальная школа — не частная, там учатся в основном дети людей малоимущих, но что поделаешь… Платить за полгода обучения в частной школе Вадим не собирался. Баловство!
Лена засомневалась. Две школы — не многовато ли для дочери? Но та сама разрешила все сомнения:
— А английский я где выучу? Настоящий английский?
— Думаешь, потянешь? — больше из педагогических соображений поинтересовался Вадим.
— А кто в студенческие годы три работы тянул? — с вызовом откликнулась Маша.
— Так тому и быть! — не дав слова Лене, уже набравшей воздуха, чтобы отчитать дочь за наглый тон, подвел итог Вадим.
Следующая проблема — покупка автомобиля. Уже в прошлую поездку Вадиму стало ясно, что без машины здесь жить нельзя. Тем более теперь, когда до метро придется добираться на автобусе.
Кевин захватил специальный журнал, где публиковались объявления о продаже сотен, если не тысяч автомобилей. Номер был свежий, поэтому шанс, что объявленное и есть сущее, представлялся весьма весомым. Мало того, выяснилось, что Кевин обзвонил десятка два продавцов и предложил Вадиму на выбор пять, с его точки зрения, наиболее подходящих вариантов.
Ни Вадим, ни тем более Лена, ничего не понимали в американских машинах. Выбор, как ни странно, сделала Маша:
— А какая из них самая большая?
— Пожалуй, «Бьюик Ригал» восемьдесят шестого года. Но она берет очень много бензина, — для истинного американского юноши разбираться в машинах было делом чести.
— И сколько за нее просят? — прагматично поинтересовалась Лена.
— Две тысячи триста долларов. Но думаю, можно получить дисконт до двух тысяч.
После этого Кевин подвергся десятиминутному допросу: Вадим выяснял, чем же хорош именно этот автомобиль. Возникли проблемы — автомобильная терминология на иностранном языке не была коньком ни для истца, ни для ответчика. Пришлось рисовать агрегаты машины на бумаге. Первой расхохоталась Маша, к ней присоединилась Лена, а вскоре и Кевин с Вадимом покатывались со смеху от собственной изобретательности при выяснении вопроса о месторасположении запасного колеса, количестве оборотов двигателя и его мощности в лошадиных силах. Форма общения явно доминировала над важностью содержания разговора.
— А где мы деньги на машину возьмем? — прервала веселье взрослых Маша.
— Лоун от фирмы, — откликнулся Кевин.
— Может, нарисуешь, что это такое? — предложила Лена.
Кевин напрягся. Погрыз кончик ручки, точь-в-точь как это делают студенты в Союзе, а потом быстро стал чертить. Сначала он изобразил два кружочка и обозначил их «я» и «ты». Потом от «я» провел стрелку к «ты» и над ней написал «3000$». Затем под линией поставил «02/04/91».
— Что это за дата? — Лена ткнула пальцем в цифры.
— Сегодня. Четвертое февраля девяносто первого года.
— Американцы пишут сначала месяц, потом число, потом год, — проявил осведомленность Вадим. Кевин радостно закивал.
Покончив с первым рисунком, Кевин правее изобразил те же самые кружочки, но только теперь стрелка шла от «ты» к «я». И дата под чертой стояла другая — 04/04/91.
— Через два месяц вернуть, — пояснил Кевин. — Без процентов. Фирма не имеет права кредитовать сотрудников под проценты. Это — закон.
— Так «лоун» — это кредит?! — Машин смех поддержали взрослые. Оказывается, все так просто!
Глава 12
Прошла неделя. Каждое утро, отправляясь на работу, Вадим с восхищением оглядывал свой «Бьюик». Особую радость доставлял багажник. В нем было пусто. Ни набора инструментов, ни канистр с бензином, ни буксировочного троса, ни насоса. Пустота! Даже странная запаска, много меньше но размеру стандартного колеса, пряталась в пол багажника, и ее не было видно.
Когда Вадим с Кевином забирали автомобиль у прежнего владельца, Вадим поинтересовался, где же инструменты, трос и прочие постоянные обитатели багажника. Продавец не сразу понял, о чем речь. Кевин объяснил, что в Советском Союзе автосервис не очень развит, и советские люди привыкли ремонтировать свои машины сами. Вадим с гордостью посмотрел на продавца, но встретив его взгляд, полный сострадания, понял, что тупоголовый «америкос» не понимает всей прелести независимости от чужих услуг. Повисла пауза. Вадим решил, что хватит, должное впечатление на продавца он произвел.
— Кевин, а где можно купить канистры для бензина?
— Зачем? — проявил несвойственное деликатным американцам любопытство продавец.
— Чтобы не остаться без бензина в самый неподходящий момент! — вразумил невежду-иностранца гордый советский человек.
Кевин, изучавший не только русский язык, но и предмет, который у нас назвали бы «страноведением», знал, что в Союзе бензин — дефицит. Правда, каким образом в стране, добывающей неимоверное количество нефти, людям может не хватать бензина, он не понимал. Но о факте был наслышан. Об этом и в газетах часто писали.
— Вадим! У нас бензоколонки работают круглосуточно и есть на каждом углу.
— У нас тоже! — все еще преисполненный патриотизма, с вызовом отозвался Вадим.
— Но у нас там еще и бензин продают всегда!
Патриотическая эстафета перешла к Кевину. Ему и самому многое не нравилось в его стране. Например то, что он вынужден был взять огромный кредит в сорок тысяч долларов на обучение не в самом дорогом юридическом колледже, И впереди маячила «low school», то есть еще минимум пятьдесят тысяч. А Вадим, он сам рассказывал, получил бесплатное образование. И в школе, и в институте. У Кевина четверть зарплаты шла на медицинскую страховку. Вынь да положь! А Вадим о ней и не слыхивал. Но бензин, если не налетел ураган или город не завалило снегом, что в Вашингтоне раз в год, да случалось, был всегда!
Вадим не нашелся, что ответить. За полмесяца он не успел забыть, как раз в неделю ему, известному московскому адвокату, приходилось в два часа ночи, когда обэхээсэсники уже спят, приезжать к знакомой «королеве бензоколонки» и заливать полный бак плюс минимум пять двадцатилитровых канистр. Причем из красной «казенной» колонки, поскольку в желтой, для частников, бензин появлялся в лучшем случае под выходные, и очередь выстраивалась часа на три-четыре. Кроме того, на колонке для частников наполнять больше, чем одну канистру, не разрешалось. И сама очередь куда лучше, чем доблестные сотрудники ОБХСС, следила за строгим соблюдением этого правила.
Девочки на бензоколонках имели неплохой доход. Они покупали талоны на бензин у водителей автобусов, которые, в свою очередь, приобретали их у начальников колонн на автобазах. А те, списывая лишние талоны на ненаезженные километры, делились дивидендами с директорами автобусных парков. Этими талонами девочки отчитывались за бензин, проданный «налево» частникам, но уже по ценам много выше, чем для государственного транспорта. Конечно, кое-что приходилось отстегивать проверяющим всех уровней и ведомств, да и самим обэхээсэсникам, разумеется. Но все равно, оставалось прилично. И все были довольны. Вадим тоже. Потому что и у него, и у Лены, и у Михаила Леонидовича бензин не переводился.
Впрочем, такая система стала большим шагом вперед. Когда Вадим ездил еще на «москвиче», потреблявшем семьдесят шестой бензин, сливать топливо приходилось у грузовиков. Стоишь в любую погоду на обочине, голосуешь, заманивая какой-нибудь «ЗИЛ» или «Газ», отсасываешь через шланг, порой успевая прилично нахлебаться, бензин из его бака в свою канистру — вот это было тяжко. А нынче — раз в неделю, ночью… Пустяки!
Уже дважды после покупки «быоика» Вадим заправлялся на «газ-стейшен». Оба раза даже до пистолета не дотронулся. Подбегали мальчики в фирменных комбинезонах, вежливо спрашивали, какой нужен бензин, и все за него делали. Он только деньги платил и оставлял им чаевые, центов пятьдесят. Бензин был, а удовольствия — никакого!
Закончив очередной осмотр красавца «бьюика», Вадим степенно расположился в салоне, повернул ключ, и мотор еле слышно заурчал. В какой уж раз Вадим провел ладонью по обивке. Синий велюр, мягкий, ласковый на ощупь. Да, это не кожзаменитель его «жигулей». Что правда, то правда.
За последнюю неделю жизнь как-то наладилась. За Машей каждое утро секунда в секунду подъезжал огромный желтый школьный автобус, собиравший детей по домам, и отвозил в «Хамлет юниор скул». В основном там учились негры и латинос, но было и несколько белых детей. Машке все нравилось, в школу она рвалась, а придя домой много рассказывала о необычных привычках американских одноклассников. Все это Вадима не очень интересовало, но вот вооруженные охранники на входе и сетчатый забор, метра три высотой, опоясывавший территорию школьного двора и спортивных площадок, Вадима насторожили. «Значит, в американских школах не так уж безопасно», — сделал вывод Вадим, но пугать своих девушек не стал.
