Михаил Барщевский - Лед тронулся
Приехали. В офисе жилого комплекса получили ключи от квартиры. Контракт Кевин подписал заранее от имени фирмы. Разгрузились.
Машку оставили дома, включив ей телеканал мультиков, и втроем отправились в „тот самый магазин“.
Добрались быстро, до цели было каких-то три километра. Выяснилось, что Кевин привез чету Осиповых в „Хегтс“. В прошлый приезд Вадим с Леной несколько раз заходили в другой „Хегтс“, на Седьмой улице. Это был шикарный и очень дорогой магазин. Там продавались и одежда, и мебель, и домашняя посуда. Но дорого!
Вадим сам расстроился и заметил, как вытянулось лицо жены. Спросил у Кевина:
— А подешевле магазина поблизости не найдется?
— Все о’кей! Не бойся. Это сток. Здесь все за копейки.
Кевин оказался прав. За полтора часа Осиповы купили постельное белье по десять долларов за комплект, посуду — китайский сервиз на четыре персоны, который обошелся в совсем смешные деньги — семь долларов, кастрюли, электрочайник, вилки-ложки, мыло, шампунь и далее по нескончаемому списку, который Лена заготовила еще в Москве. Больше всего Вадима позабавил пункт „чайное ситечко“. „Ну чистая мадам Грицацуева!“ — про себя усмехнулся Вадим и тут же вспомнил Леру, которая всегда ассоциировалась у него с этим персонажем. „Как они там устроились в Нью-Йорке? Надо бы позвонить, когда вернемся. Хотя нет, лучше позвоню завтра из офиса бесплатно!“ Вадим переключался на американские стандарты. Здесь все подчинялось только одному закону — экономь, на чем можешь. А не можешь — откажись. Вспомнилась очередь в метро в ожидании окончания „дорогого времени“… Да, все это казалось ему просто дичью чуть больше года назад. Сегодня он понимает Америку.
— Вадь, кофейник покупаем?
— А сколько?
— Двенадцать долларов.
— Обойдемся. В кастрюльке сварим. И так уже набрали три тележки.
— Ладно, надо будет, потом купим, — смирилась Лена.
На кассе выяснилось, что „размер катастрофы“ не так уж велик. Кругом-бегом, даже вместе с вожделенной Барби все стоило меньше двухсот долларов. И это с учетом микроволновой печи, трех огромных банок кофе „Максвелл“, по полкило каждая, порошка для посудомоечной машины и прочей „химии“. Вадим отметил, как экономно тратила деньги его жена, Хотя, конечно, кое в чем она не могла себе отказать. Губочки для посуды, разноцветные, яркие, как детские игрушки, продавались и по одной, и упаковкой по пять штук. Лена купила две упаковки! Вадим промолчал. Как она на них смотрела! Это, конечно, не ванна шампанского, но тоже радость. Заслужила…
После „Хегтса“, набив машину Кевина под завязку, вспомнили, что продуктов-то дома вообще нет. Разумеется, кроме колбасы и черной икры, привезенных из Союза. Решили зайти в супермаркет, благо он находился хоть и не на той же, а на соседней „плазе“, но все равно недалеко.
В Москве Вадим с Леной часто вспоминали американские „плазы“. Как правило, эти огромные площади располагались на пересечении нескольких загородных дорог. Гигантскую автомобильную парковку, каких в Союзе и в помине не было, окружали одно — и двухэтажные строения. В них помещались химчистка, которую, как правило, держали китайцы, магазин автозапчастей, канцелярский магазин с поздравительными открытками, оберточной бумагой для подарков, конвертами и еще кучей всякой бумажной мелочи.
Центром площади, так сказать, „плазообразующим“ объектом всегда выступал большой универмаг. Десятки, а бывало даже сотни фирм, вели торговлю в небольших по площади секциях. Но случалось и иначе. Вадим помнил универмаг, который поделили между собой три фирмы, занявшие фактически по целому этажу. Но все равно еще пара десятков фирмочек примостилась в переходах, боковых коридорчиках и закуточках.
Обязательным атрибутом любой „плазы“ был супермаркет. Либо „Джаинт“, и тогда вся „плаза“ считалась дорогой, либо <Шоперс», и тогда здесь, в основном, отоваривались негры и латиносы.
В «Джаинте» и «Шоперсе» продавалось практически одно и тоже. По крайней мере, Лена не находила в их ассортименте никакой разницы. Ну, может, «Джаинт» предлагал чуть больше расфасованных продуктов. А в «Шоперсе» значительно больше места, чем у конкурентов, занимал отдел, где продавали товары огромными упаковками, видимо, в расчете на состав семей традиционных покупателей именно этой сети.
Очевидное различие двух супермаркетов обнаруживалось у кассы. В «Джаинте» тебе бесплатно упаковывали продукты в фирменные пакеты с ручками — мечта любой советской домохозяйки, а в «Шоперсе» законы были суровее. Сначала кассир задавала вопрос: «Пластиковый или бумажный?» Покупатель должен был выбрать не только вид пакетов, но и назвать их количество. Причем цена не разнилась — 3 цента. Но пойди прикинь, сколько пакетов понадобится, когда перед тобой полная тележка покупок? Хотя, с другой стороны, паковать-то все придется самому. Кто ж кроме тебя знает, как ты распихаешь свое добро по пакетам.
Кевин сказал, что в «Шоперсе» против «Джаинта» можно сэкономить процентов тридцать-сорок. За месяц набегала довольно приличная сумма. Но ездил он не в тот «Шоперс», что был в его районе, а в бедные кварталы. Сложность положения Кевина заключалась в том, что как юрист-ассистент крупной адвокатской фирмы, он обязан был жить в достаточно престижном районе. Там же обитали и многие люди, с которыми он встречался по работе. Так вот, «засветиться» в «Шоперсе» никому не хотелось. Над тобой точно стали бы подшучивать — нарушаешь этикет. Поэтому, если хочешь экономить на продуктах, придется ехать в район победнее, где «тебе подобные» не селятся.
Разумеется, следуя законам жанра, именно в «Шоперсе» ты и встречаешь «себе подобных», которые рассуждают точно так же и едут за продуктами в непрестижные районы. Однако в этой ситуации начинал действовать пакт о неразглашении — ты молчишь про меня, я про тебя.
— А ты здороваешься со знакомыми, если встречаешь их в «Шоперсе»? — поинтересовался Вадим.
— Нет. Мы друг друга не замечаем.
— Точь-в-точь как в туалете, — прокомментировала Лена.
Вадим хотел было провозгласить: «Вот оно, чисто американское лицемерие!» — но промолчал. Он забыл, как по-английски будет «лицемерие», а Кевин наверняка не знал этого слова по-русски. Жаль!
При входе в магазин Кевин взял какую-то брошюрку и быстро стал ее просматривать. Вадим заглянул через плечо. Картинки с баночками, пакетиками, куриными ножками и упаковками мяса перемежались изображениями фруктов, компотов, соков и йогуртов. Под каждым стояла цена, напечатанная черным шрифтом и зачеркнутая крест-накрест двумя жирными линиями, а рядом красовалось меньшее число, но уже красное! Кевин объяснил — это рекламка с перечнем всех скидок на неделю. «Своеобразное преломление в американском варианте русского выражения „красная цена“», — Вадиму понравилось собственное открытие.
Вместе с Кевином Осиповы быстренько пробежались по отделам, закупая все необходимое для начала хозяйства — от лаврового листа и соли до туалетной бумаги. Продукты на «текущий момент» Кевин разрешил покупать только из дисконтного списка. Лена поморщилась, но спорить не стала. Просто устала с дороги и хотела быстрее домой. Единственным, от чего она не отступила, был бананово-клубничный йогурт, по которому Машка сохла еще с того времени, когда Вадим впервые привез его из Финляндии. Возражения Кевина, что сегодня скидка на черничный йогурт, Лена проигнорировала.
Вадим попробовал встать на сторону американского помощника. Но не из экономии. Пока Лена искала нужный ей экзотический молочный продукт, Вадим успел насчитать тридцать два вида йогуртов. И это при том, что один из стеллажей-холодильников остался его вниманием не охваченным.
— Ленк! Все равно надо со временем все попробовать. Просто ради интереса. Какая разница, с какого начинать?
— Маша любит этот! — Тон Лены явно свидетельствовал о том, что дальнейшие препирательства бессмысленны.
Маша буквально впилась в мультики. Родители еле оттащили ее от телевизора поужинать, да и то с помощью Барби.
С такой скоростью дочь в Москве не ела никогда. Стимула не было — Барби отсутствовала, по телевизору ничего для нее интересного вечером не показывали, а торопиться в постель в ее привычки не входило.
Между тем, Кевину с Вадимом предстояло наметить планы на завтра. Дел навалилась масса. Правда, умница Кевин успел многое подготовить. Причем многое из того, о чем Вадим с Леной даже не задумывались.
По собственной инициативе он записал Машу в «юниор скул», среднюю школу, куда в свои тринадцать лет она должна была ходить согласно американским законам. Осиповы предполагали, что Маша станет посещать посольскую школу. Об американской и не помышляли. Оказывается, поскольку Вадим получил рабочую визу, его дочь имела право учиться за счет государства. Конечно, муниципальная школа — не частная, там учатся в основном дети людей малоимущих, но что поделаешь… Платить за полгода обучения в частной школе Вадим не собирался. Баловство!
