Михаил Попов - Колыбель
С отвычки очень растарахтелось сердце. Когда вбежал на холм из страшного канала между двумя стенами джунглей, не мог и полглотка воздуха сделать распахнутым ртом.
Посреди площадки меж тремя хижинами горел большой, хорошо раздутый костер, вокруг него теснились плечом к плечу все его «кавалергарды». Они были не глупее своего царя, не побежали в далекий Вавилон, спрятались в ближайшем убежище.
Правитель подошел, успокаивая дыхание, встал за спинами сгорбившихся от стыда мужчин. Впрочем, он не был уверен, что именно стыд сейчас превалирует в их эмоциональном настрое. По крайней мере, способность испытывать панический ужас они доказали.
— Кто это был?
Они согнулись еще ниже.
— Он один или таких много?
Снова ноль информации.
— Если это такие здешние морлоки, тогда я что–то понимаю. Петрония, Эсмеральду и детишек искать нет никакой необходимости. Поэтому и кладбищ у вас тут нет. Тогда все сходится. Или, наоборот, все как раз ни с чем не сходится, а?
Его величество сплюнул: ну какое дело можно провернуть с такими подданными! Не просто бараны, а трусливые бараны.
Подошел к своей первоначальной убудской хижине, она так и стояла в дальнем конце холма. Когда попробовал отодвинуть полог, закрывавший ход, изнутри раздался голос Параши:
— Не входи!
— Почему это?
— Я не хочу тебя видеть.
Вошел и, нащупав кучу травы у стенки, лег. Жена лежала у противоположной стены.
— Послушай, может, ты мне скажешь по старой памяти, кто это такой? Кто это ходит ночью по острову? Он приплывает сюда или здесь живет?
Задав этот вопрос, его величество понял, что не смог бы сказать, удалялся с острова этот четвероногий или просто вышел из чащи, чтобы искупаться. Или просто приплывал на охоту?
Параша молчала. Так молчат люди, которые отлично понимают, о чем идет речь.
— Если приплыл, надо его поймать и спросить, откуда он.
Параша то ли кашлянула, то ли усмехнулась.
— Да, ты права, с моими вояками… А если у него есть на острове логово… — Договаривать его величество не стал, потому что слишком было ясно, где это логово находится.
Ладно, с лунной частью убудской жизни пока разбираться рано и не до того, наведем пока порядок в части солнечной, там есть чем заняться.
10
Маршалы ждали у входа, вид у них был еще немного виноватый.
Всю утреннюю дорогу до Вавилона его величество не обращал на них внимания, он мусолил мысль о том, что в свете открывшегося вчера мрачного обстоятельства, возможно, стоило бы пойти на контакт с инженером без всяких условий. Узнать для начала, что он знает об этом животном. Вдруг оно неопасное? Типа местный леший, ты его не трогаешь, и он тебе лишь время от времени кажется издалека. А если даже и хищник, может быть лишь ночной. Ночь, конечно, не так уж и важна, но всю ее целиком отдавать какому–то невразумительному четвероногому волосачу не хочется. И надо конечно же разобраться с тем, в каких реально отношениях убудцы с этим существом. Идея, что они скармливают ему своих младенцев, слишком уж ночная идея и радикальная, но чем ее заменить?
А вдруг это — регулятор численности народонаселения? Мальтузианство оформилось на Убуди в конкретно орудующего монстра?
Нет, товарищ инженер наверняка что–то знает, и знает уже довольно давно. Пойти с ним на сближение придется. Надо лишь подумать, чем готов Вавилон пожертвовать за этот тактический союз.
Свита то бежала бегом за своим царем, то стояла в сторонке, когда он изволил цепенеть под обвалом очередной мысли. Лица у всех были нерадостные — наверно, прикидывали, что им будет выписано в качестве наказания за вчерашнее поведение.
Одну лишь ночь не ночевал правитель в своем дворце, а в столице уже началось шатание и брожение. Жители являли собой вид полной неприкаянности, мало кто пошел в поля для земледелия, скот выражал тревогу в загонах.
Возобновление царя на тронном месте атмосферу очистило.
Астерикс приступил к исполнению своих успокаивающих умы обязанностей. Дети сбились в несколько запыленных, как райкомовские газики, свор, помчались вон со столичного хутора. Значит, днем не было опасности столкнуться с чудищем.
Помпадур доложил, что с помощью Йорика новая белотелая синеокая красавица окончательно локализована, диссиденты готовы попробовать ее выкрасть — за большую, естественно, мзду.
— Погоди со мздой, — сказал ему царь.
Если хочешь сговориться с соседним царством о совместных действиях, не кради у него пока красавиц.
Отправиться с прямым разговором к товарищу инженеру? Как правитель к правителю? При свете разгоревшегося дня этот разговор уже не казался таким немедленно насущным, как в рассветном тумане.
Короче, Афранию дано задание как можно внимательнее следить за развитием событий на той части берега, где было увидено то существо.
Понаблюдаем, как говорят врачи. А для спокойствия душевного учрежден из трех постоянно дежурящих маршалов пост в том месте, где начинается тропа, ведущая на столичный холм. И еще двое должны спать у входа на плетеную башню. Его величество очень верил в боевые качества своих вояк? Нет, он решил, что если зверь промышляет по ночам, то, скорее всего, удовлетворится тремя жертвами у подножия холма, а если нет, то догонится двумя у башни.
Рядом с ложем теперь стояло хорошо, по–колхозному изготовленное копье. Такими же были вооружены и все маршалы–стражники. Только будет ли от этого польза?
Две ночи прошли довольно тревожно, потом стало отпускать. Да и сами аборигены в обычном дневном поведении не выказывали никаких признаков нервозности.
А может, он вообще приплывает с другого острова, невидимого с убудского берега? Эту мысль нечем было подтвердить, но она все больше нравилась его величеству. Приплыл. С другого берега. Один раз. Больше не приплывет. А приплывал ли прежде? И не тачает ли свой ковчег товарищ инженер, имея в виду этот остров? Остров монстров. Не умнее ли остаться на тихой Убуди, чем вырваться с нее в объятия страшилищ?!
Этот волосатый минимум в полтора раза превосходит мужчину, вставшего на четвереньки, но движется не так, как, скажем, горная горилла.
Если бы ночной гость был страшным, но обычным для них явлением, этаким Кинг — Конгом, дикари бы выработали что–то вроде культуры отношения к нему. А тут… А что тут? Нет, можно голову сломать.
Меж тем заботы повседневной жизни начали затушевывать яркость ночного переживания, тем более что оно ничем, ни малейшей деталью не освежалось. Ни ночного вопля, ни страшного рассказа от какого–нибудь припозднившегося на поле крестьянина. Ни женской жалобы на ночное посещение Зевса, инопланетянина и т. п.
Изводимый более всего вынужденным бездельем, его величество на третий день не выдержал и отправил к соседу посольство: Черчилля, де Голля и еще одного тороватого мужичка, названного в сердцах Алексашкой.
Цели у посольства были две. Во–первых, задать вопрос: ну, что, как вы насчет олимпиады? Во–вторых, хотелось получить дополнительные впечатления о внешнем виде жизни в Колхозии, Афраний был прекрасный шпион, но плохой рассказчик.
Была и третья цель у посольства. Его величество велел всем троим взять с собой побольше припасов в дорогу, как будто они собираются провести за Глиняным ручьем не пару часов, а целую неделю. Поедать принесенную еду обязательно в присутствии максимального количества свидетелей и никогда не доедать, а равнодушно ронять большие куски еды прямо на землю. Террор видимостью до тошноты полной сытостью.
Вернувшиеся послы доложили, что миссия их была успешной. Глаза у колхозников горели от голода, и они с трудом удерживались, чтобы не кинуться подбирать оброненные фрукты. Но Председатель, приняв правила заочной игры, сделал и свой ход. Послам было продемонстрировано некое техническое чудо, машина из веток и веревок, выпускающая большую стрелу на расстояние в сто шагов.
— Катапульта, — задумчиво сказал его величество. — Голодные, но вооруженные до зубов.
Послы кивали.
— А как насчет олимпиады?
— В принципе они согласны, но хотели бы взглянуть на список дисциплин, в которых будут проходить состязания.
— Шашки, домино, карты, кости и перетягивание каната.
11
На третий день ожидания ответа из–за Глиняного ручья его величество впервые заподозрил, что его дурачат. Торговля–то идет. Корзины с припасами исправно пересекают переправу, а оттуда идет никому не нужные вервие и каменюки.
Почему Председатель играет с огнем? Почему перестал бояться голода?!
Афраний дознался — Йорика и троих его подельников взяли под стражу. Заткнули пробоину в своей убогой экономике.
Само собой, торговле — стоп!
