Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни
Я возвращаюсь в свое купе в подавленном настроении. А между тем здесь царит веселье и ощущение кратковременного счастья. Ребята/гопники, подогретые пивом, решили продолжить праздник жизни и желудка. На столе стоят бутылка водки и пара граненых стаканов в подстаканниках. Пьяный треп этих придурков с уровнем интеллекта ниже табуретки все продолжается. Разговор строится на том, что они «конкретные и крутые пацаны», а в Москве живут одни жлобы.
– Слыш, брателло, — это уже ко мне, — а ты из Москвы?
Я смотрю в налитые кровью и пиво-водочными напитками глаза, и мне становится не смешно.
– Не, я в Воронеж, — правдиво отвечаю я.
Видимо, мой ответ полностью их устраивает. Парни так обрадовались, словно я сообщил им, что прилетел с далекой альфа Центавра с целью перетереть с ними возможность нанесения совместного удара по зажравшимся московским жлобам. Лед растаял. Они наперебой принялись предлагать мне выпить с ними. Я отвечаю, что типа мне нельзя, потому что я типа подшит.
– Слышь, а про москвичей я правильно говорю? В натуре, нах.
– Ты правильно х-говоришь, — подтверждаю я, стараясь подражать их манере произносить «гэ».
Атмосфера теплеет еще больше, так что растаявший лед отношений, превратившийся в воду, начинает испаряться.
– Меня Диман зовут, давай выпьем, бля! — не на шутку привязался тот из однояйцовых близнецов, что сидел ближе ко мне.
– Да мне по херу, как тебя зовут, я все равно не запомню, — пытаюсь я урезонить Димана. — Сказал, что не буду пить, — значит, не буду!
Чтобы полностью от них отрешиться, я вынужден уступить свою нижнюю полку этому самому Диману. Я разматываю матрас и устилаю его влажными простынями. Затем лезу наверх и пытаюсь уснуть. Телка тоже откладывает стоивший ей нескольких морщин на лбу кроссворд и раскатывает матрас на благородно уступленной вторым гопником верхней полке. Постелив постель, она ложится на нее прямо в своих бесформенных джинсах и горошкообразной кофточке. Я отворачиваюсь к стенке и пытаюсь уснуть, что само по себе очень непросто. Я вообще плохо сплю в поездах, а при «тихом» шепоте бухающих внизу заснуть никак не удается. Перспектива бесперспективности сна реально и перманентно нависает надо мной, как никогда реально.
Теперь настала очередь стелить постели двум чувакам. Помогая себе матом и смехом, они справляются со сложной задачей, и начинается самое интересное. Так называемое «Носки-шоу». Узконосые туфли снимаются под взаимные остроты на предмет духана. Духан действительно бодрящий! Это будет посильнее зарина, иприта и кокоса, вместе взятых. Чувствую, как начинает кружиться голова. Ныряю с головой под одеяло, замечая, что телка/чувиха напротив проделывает то же самое. Два идиота не прекращают перешептываться. Я слышу, что бухла им мало и они хотят отправиться в вагон-ресторан за шампанским. Под стук колес я пытаюсь загипнотизировать этих двух идиотов, повторяя про себя нечто, напоминающее мантру/заклинание: «Замолчитемудаки, замолчитемудаки, замолчитемудаки…» Мудаки не замолкают, но я вроде начинаю слегка кимарить под собственное рэп-заклинание и вскоре окончательно засыпаю и реально вырубаюсь.
…Я уснул, и приснился мне наш президент Владимир Владимирович Путин, который былинным богатырем в белых одеждах дзюдоиста охранял рубежи Родины от посягательств равноудаленных олигархов и отловленных в сортирах террористах. В одной руке у него была вертикаль власти с серебряным наконечником на конце, а другая рука твердо сжимала удвоенный ВВП. Я четко понимаю, что только я в этот поздний час являюсь единственным свидетелем того, как Путин стоит на страже законности, порядка и безопасности России. Нас двое бодрствующих в этом сонном царстве. Я знаю это и горд этим знанием. Меня переполняет собственная значимость, и душа зажигается огоньком духовности. Мне дико хочется помочь президенту в его нелегком труде. Я кричу ему:
– Здравствуйте, Владимир Владимирович! Господин президент! Я хочу помочь вам, но не знаю как. Что я могу сделать для страны и для вас лично?
Путин обернулся и посмотрел на меня:
– Здравствуй, здравствуй, Сережа. Не спится?
– Никак нет, — почему-то по-военному отрапортовался я. — Могу я быть чем-нибудь полезен?
– Полезен? — Он пожал плечами. — А что ты можешь?
– Я могу помочь вам защищать Родину.
– Я очень благодарен и за сегодняшнюю встречу, и за добрые слова. В России всегда было что защищать: необъятные просторы и огромные ресурсы — все это в разные периоды истории часто привлекало и искушало агрессоров. Нам и сегодня нужен надежный национальный щит. Но многое, конечно, зависит от нас с вами. Мы все очень рассчитываем на объективность, взвешенный, профессиональный, доброжелательный подход к выбору кандидата на пост будущего президента. Ну а мы со своей стороны, — Владимир Владимирович заулыбался, — здесь ни у кого сомнений быть не может, сделаем все для того, чтобы не только все вовремя сделать, но и организационно обеспечить на самом высоком уровне. Это наша цель. Но в любом случае это уже пошло нам на пользу, потому что мы смогли сконцентрировать и финансовые, и административные ресурсы в одной вертикали — вертикали власти.
Президент продемонстрировал мне эту самую вертикаль. Я засмеялся счастливым смехом.
– Во ржет, придурок нах.
Раздавшийся голос не был голосом президента, это я понял четко.
Я приоткрыл глаза и уставился на дверное зеркало, в котором отражались воронежские чуваки/кидалы. Я перевернулся на другой бок и поспешил заснуть. Видеть во сне президента Путина всяко прикольнее, чем Комск с его грузчиками, и уж тем более приятнее, чем пьяные рожи гопников.
На сей раз Владимир Владимирович приснился мне в облике полководца. Путин, восседая на белой лошади, вел полки налоговой полиции на борьбу с серой зарплатой и черными схемами ухода от налогов.
– Ты с нами, Сергей? — строго спрашивает меня президент. — Ты спишь беспокойно. Может, не платишь налоги?
– Плачу, Владимир Владимирович, — искренне заявляю я. — Плачу и плачу, в смысле рыдаю. Видите, господин президент, какую сумку потрепанную ношу?
Я предъявляю Путину для осмотра свою дорожную сумку «Filth&Glamour». Владимир Владимирович смотрит на нее по-доброму:
– Да, сумка не фонтан. Замучаешься, как говорится, пыль глотать. Становись с нами.
И вот я рядом с президентом верхом на норовистом скакуне. Я горд и счастлив! Но и враги не дремлют!
– Дай я, дай я! — слышу я откуда-то снизу. — А то выстрелит.
Я не сразу сообразил, что готовится покушение. Но я быстро врубаюсь и въезжаю в ситуацию. Я смотрю вниз и вижу под собой роту вражеских солдат в прикиде от дизайнера Пекинесова.
– Господин президент! — кричу я. — Готовится теракт/ покушение!
Но Владимир Владимирович, в пылу атаки на оборотней в погонах, не слышит меня. Я чувствую, вижу, как один из врагов поднял ружье и целится в гаранта конституции! Волосы на моем затылке моментально взмокли и зашевелились самым мистическим образом. Я принимаю единственно верное решение и вижу, как недрогнувший палец врага давит на спусковой крючок.
– Господин президент! — снова пытаюсь я привлечь внимание Владимира Владимировича, но, видя безрезультатность собственных усилий, прикрываю Путина своим телом.
По моим расчетам пуля должна пронзить мне сердце, но, к моему удивлению, она попадает в голову. Я чувствую не то кровь, текущую по виску, не то мозги, вылезающие из раны. Я тупо раскидываю мозгами, силясь понять, что же это за жидкость, стекающая по волосам и лицу, и… просыпаюсь!
Глаза щиплет от крови или чего-то другого.
– Брателло, извини нах… Шампанское, бля, стрельнуло. — Надо мной нависает тупорылая рожа Димана.
– Прости, братан, — вторит ему собутыльник, показывая виновницу переполоха — бутылку шампанского.
Я зло матерюсь, вытираюсь полотенцем, переворачиваю подушку сухой стороной вверх и закрываю глаза в поисках сна. Удовлетворяет то, что эти два оладуха снизу тоже угомонились и после распития остатков шампанского легли спать.
Наконец сон накрывает и меня. В последние секунды бодрствования я ловлю себя на том, что сон мне снится беспутный, то есть Путина я больше не вижу. А вижу уже успевший надоесть Комск. Я постепенно проваливаюсь в дремоту и крепко засыпаю во сне.
– Так, — слышу я сквозь сон, — стаканчики кто у меня брал? Возвращаем.
Я просыпаюсь от дикого желания убить проводницу, укравшую у меня сон. Абсолютно бесцеремонно она вламывается и в мой сон, и в наше купе. Включается свет, и звенящие в подстаканниках стаканы уносятся из купе под раскатистый храп гопников.
Все! Больше уже не заснуть. Я тупо пересчитываю овец, баранов и прочих тварей, но они бессильны меня усыпить, несмотря на большое поголовье. Чтобы чем-то занять мозги, я начинаю думать. Думы касаются разбудившей меня железобетонной проводницы и всех проводниц в целом. Думы в голове отзываются не самым лестным для них образом, все больше уходя в дебри ненормативной лексики и различных извращений/измов. Я прихожу к выводу, что слово «проводница» происходит от слова «провести», то есть обмануть. Все проводницы — обманщицы. На этой перспективной мысли я все-таки впадаю в предутреннее забытье и отключаюсь на час с небольшим.
