Питер Бигл - Тихий уголок
Кусты снова затрещали, и верзила вышел на свет, застёгивая пояс. Он высматривал мистера Ребека, и его голова медленно, как пушка, поворачивалась из стороны в сторону.
– А, ты здесь, приятель, – его голос прогромыхал в ночи, как пушечный выстрел. – Ты здесь? – казалось, он беспокоится.
– Да, здесь, – отозвался мистер Ребек. Его здравый смысл сдался, словно запертый на ночь старичок, и вернулся домой.
– Хорошо, – сказал парень. Он подошел к мистеру Ребеку, уверенному, что слышит, как дрожит земля.
Мистер Ребек остался где был, как можно крепче сжав бутылку. Сильное чувство неуверенности вдруг потрясло его и заставило чувствовать себя больным.
– Что я тут делаю? – сказал он вслух. – Я – Джонатан Ребек. Мне пятьдесят три года. Как я сюда попал?
Парень взял у мистера Ребека бутылку, отпил из горлышка, и кадык его зашевелился, как бакен на волнах. Он вытер рот тыльной стороной ладони и воззрился на мистера Ребека. Парень был огромен, как грузовик, как бульдозер, он покачивался на пятках туда-сюда, угрюмо изучая мистера Ребека, и тень его двигалась за ним следом по твёрдому асфальту. Затем он совершенно внезапно поскреб затылок. Его правая рука медленно поднялась, описав полукруг, и погрузилась в жесткую шевелюру. Ногти, проехавшись по коже, издали звук, похожий на скрежет наждачной бумаги. Он заморгал. И эти две вещи заставили его выглядеть молодым и неуверенным в своих силах.
– Что же мне с тобой делать? – спросил он. Это действительно был вопрос, и парень ждал ответа.
– Не знаю, – сказал мистер Ребек. Внезапно он рассердился и почувствовал себя обманутым. – Это твоё дело. Я тебе подсказывать не собираюсь.
– Рома у меня больше нет, – словно защищаясь, сказал верзила. Он сжал бутылку, которую держал у бедра, как если бы пытался её спрятать. – Это – всё, что у меня осталось. И мне это нужно.
– Да ладно, – сказал мистер Ребек. – Я и не хочу.
«А он не так уж и громаден, – решил мистер Ребек, – очень велик для человека – да, но его развязность и почёсыванье в голове явно не свидетельствуют о его принадлежности к роду бульдозеров». В свете, льющемся из широко раскрытой двери сторожки, мистер Ребек разглядел, что глаза у парня тёмно-синие, и, в данный момент – растерянные. И мистеру Ребеку стало немного лучше. Он опасался, что глаза эти окажутся бесцветными и невыразительными, словно пеньки.
– А, черт возьми, – сказал наконец верзила, – пошли со мной. – Он двинулся к сторожке, то и дело оглядываясь, дабы убедиться, что мистер Ребек идёт за ним. У дверей он сделал мистеру Ребеку знак остановиться и пропал в домике. Мистер Ребек услышал, как что-то летит на пол, затем – короткую и весьма изобретательную брань и далее – грохот выдвигаемого ящика комода. Стоя там, где незнакомец его покинул, мистер Ребек подумал: «Должно быть, это неуверенный в себе новичок. Вот он и пошёл позвать кого-то на помощь. Через несколько минут сюда придет человек, который знает, как поступать с нарушителями». Люди, которые знают, что делать, всегда, вопреки желанию мистера Ребека, производили на него впечатление.
Торжествующий вопль в сторожке. Снова грохот. И вот незнакомец – в дверях. И держит в руке новую бутылку.
– Нашёл я этого сукина сына, – похвастался он. – Прямо у меня под носом валялся, – он поднес бутылку к носу и хихикнул. – К счастью, нюх у меня что надо. Вот так, – он протянул бутылку мистеру Ребеку. – Держи. А я пока подумаю, что мне с тобой делать.
Мистер Ребек бутылку не взял. Затянув потуже пояс халата, он спросил:
– Вы – дежурный сторож?
Верзила кивнул.
– Я самый. Дежурю с полуночи до восьми. Затем иду домой.
– Ну, так ради Бога! – негодующе воскликнул мистер Ребек. – Вы и сторожите хоть что-нибудь! А что это за сторож, который ходит и предлагает выпить каждому, кого ни встретит?
Верзила отнёсся к вопросу вполне серьезно.
– Не указывай мне, – сказал он, закрыл поплотнее глаза, сморщил лоб, и сам себе забормотал возможные ответы. – Великодушный сторож, – предположил он. – Безмозглый и великодушный сторож – верно?
Мистер Ребек был человеком благовоспитанным и уважал собственность. Позиция верзилы задела его.
– Черт возьми, – сказал он. – А вы уверены, что я не вор? Откуда вы знаете, что я не задумал что-нибудь украсть?
Изо рта верзилы вылетел низкий, чуть пьяный смех.
– Нечего тут красть. Воры не приходят шляться среди могил. Зачем?
– Зато похитители трупов приходят, – сказал мистер Ребек, не желая уступать. – Грабители могил. Может быть, я могилы граблю.
Синие глаза тщательно оглядели его.
– Ты, должно быть, ограбил совсем крохотную могилку. У тебя только и есть, что один карман.
Что-то должно пробудить в этом человеке чувство ответственности. «Удача, что он мне подвернулся», – подумал мистер Ребек. Он встал поудобнее и похлопал по распахнутой ладони указательным пальцем.
– Предполагается, что вы не принимаете решений, – сказал он терпеливо. – Предполагается, что не вы определяете, кто вор, а кто нет. Это не ваше дело. Вы меня слушаете?
– Ага, – сказал тот и потряс бутылкой перед лицом мистера Ребека. – Ну, так ты хочешь выпить или нет?
– Дай её мне, – устало согласился мистер Ребек. Он был рад, что этот парень не собирается его арестовывать. Но то, как легко незнакомец пренебрегает своими обязанностями, опечалило мистера Ребека и слегка испортило ему настроение. Он вспомнил все ночи, когда он дрожал от испуга в уборной, двигался на цыпочках, отчаянно желая, чтобы дверь не скрипнула, угадывая свою участь в эхе каждого своего шага, опасаясь даже взглянуть ненароком на освещённый домик по ту сторону дороги: а вдруг и это как-то привлекло бы внимание сторожей? «Я мог бы маршировать здесь в армейских ботинках, – горестно подумал он, – пьяным голосом распевая песни и кидая в дверь камни, а он бы даже и не шелохнулся во сне». Теперь мистер Ребек понял, что испытывал удовольствие от своих тайных прогулок к уборной и жалел, что этого больше не повторится.
Он отхлебнул из бутылки – и не подавился, хотя пил впервые за 19 лет. Шоколадно-угольный букет рома согрел ему горло, пробегая в желудок.
– Спасибо, – сказал он и протянул бутылку хозяину.
Тот покачал головой.
– Это тебе, – сказал он, пихнув бутылку назад, к мистеру Ребеку, с достаточной силой, чтобы тот пошатнулся. – Я ещё свою не кончил.
– Что же, это достаточно справедливо, – сказал мистер Ребек и снова отхлебнул. Затем, вспомнив о хороших манерах, протянул верзиле руку и представился:
– Меня зовут Джонатан Ребек.
– Кампос, – представился верзила и пожал руку мистеру Ребеку со сдержанной любезностью человека, знающего свою силу. Почти что сразу же он расслабился. – Давай присядем где-нибудь с этим добром.
– Очень хорошо, – сказал мистер Ребек. – Но я хочу выяснить одну вещь. Вы – прекрасный парень и прекрасно угощаете своих посетителей, но сторож вы – самый никудышний из всех, каких я только видел. Пусть у нас не будет взаимных претензий.
– Не будет, – согласился. Кампос. – Никаких. Только я всегда думал, что я довольно неплохой сторож.
– Ты – ужасный сторож, – сказал мистер Ребек. Он тронул Кампоса за руку. – Извини, я не хотел тебя обидеть. Но кое о чём надо сказать.
– Я – ужасный сторож, – громко промычал Кампос. И вяло пожал плечами. – Что ж, не каждый день узнаёшь что-то новое. Садись. Ну, давай садись.
И они уселись вдвоём на траве перед сторожкой. Кампос тут же вскочил и бросился в сторожку. Почти немедленно он вернулся с переносным транзистором в кожаном футляре, прижатом к груди.
– Моя музыка, – объяснил он. Он поставил приёмник наземь, включил и настраивал его до тех пор, пока не поймал станцию, передававшую классическую музыку. Затем опёрся о стену домика и ухмыльнулся мистеру Ребеку. – Всё время её слушаю.
Мистер Ребек уселся рядом с ним.
– Очень здорово, – с наслаждением сказал он. Бутылку он держал на коленях, перекатывая её в ладонях.
– Все это чёртово время я её слушаю, – сказал Кампос. – С тех пор, как здесь работаю.
– И как давно?
– Уже год. Меня сюда Уолтерс устроил.
Мистер Ребек потерял осторожность.
– Это такой светловолосый парень?
– Угу, – на мгновение в чернильно-синих глазах Кампоса вспыхнуло подозрение. – А ты откуда знаешь, каков из себя Уолтерс?
Легкомысленная надежда, что возмездие отменено, которую позволил себе мистер Ребек, умерла где-то в желудке с возгласом упрека. Струйка рома, попав в трещину на губе, вызвала жжение.
– Я уже видел его, – сказал он, – когда бывал здесь раньше. Видел, как он ведёт грузовик. Кажется, ты в тот раз был с ним.
Но от Кампоса было не так легко отделаться. Его громадная лапа схватила бутылку, которую держал мистер Ребек, и вырвала её.
– Не смей расплескивать мой ром. Как ты вообще очутился здесь в такое время? Мы закрываемся в пять.
