Эрик Сигал - Исцеляющая любовь
Линк отхлебнул из кружки кофе и спросил:
— А вас не хватятся в Красном Кресте?
Мужчина отчаянно замотал головой:
— Нет-нет-нет! В Красном Кресте я встретил женщину, она тоже из Берлина, друг нашей семьи. Она говорит, что несколько дней назад видела мою жену. В Нордхаузене. Я слышал, вы сегодня как раз туда выезжаете. Вы должны взять меня с собой!
Линк был озадачен. Он понятия не имел, что на сей счет может говорить устав. Но кошмар последних дней позволял ломать рамки любого протокола.
— А вы думаете, что выдержите дорогу, мистер?..
— Хершель. Зовите меня просто Хершель.
— А фамилии у вас что, нет?
— Сэр, до вчерашнего дня у меня был только номер. «Хершель» будет уже хорошо.
— Что ж, Хершель, если вы считаете, что в состоянии ехать в кузове грузовика, милости прошу. Но обещать, что ваша жена еще там, я не могу.
Запах ощущался задолго до прибытия на место. Хотя печи уже были остановлены, воздух был пропитан запахом горящей плоти на многие мили.
Они миновали фермы, обитатели которых занимались своим каждодневным трудом, будто не замечая, что солнце застилают облака смерти. Они пахали и сеяли, словно находясь в другом времени и другом пространстве, а не в этом водовороте Зла.
Линк в бинокль разглядывал фермеров, здоровых и счастливых, мирно возделывающих свои плодородные оазисы в Гарце.
В голове у Линка не укладывалось, как нация, родившая Бетховена, могла совершать такие сатанинские зверства.
* * *Тот вечер никто из 386-го батальона подполковника Беннета уже никогда не забудет. Они достаточно насмотрелись на истощенных и голодных, но теперь их взорам предстали поистине живые мертвецы.
Их были тысячи. Освобожденные Третьей армией днем раньше, они еще оставались пленниками собственного страха, напуганные до того, что боялись даже дышать. Само их количество потрясало. А грязи, экскрементов, вшей и крыс было больше, чем в сточной канаве.
С ввалившимися щеками, выпирающими ребрами и вздутыми животами, вчерашние узники лишь отдаленно напоминали людей. Походка их была медленной и неуверенной, движения слабыми.
Едва колонна остановилась, Хершель спустил ноющие ноги на землю и из последних сил заковылял к длинному ряду бараков, откуда слышались стоны несчастных.
Солдаты Линка смотрели, как медики борются за жизни освобожденных узников.
Нацисты ушли, но ангел смерти еще был тут.
Кто-то слабо улыбался, еле-еле взмахивал рукой, приветствуя чернокожих американцев. Ведь даже для выражения радости требуются силы, а их у здешних обитателей было ничтожно мало.
Картины и запахи были таковы, что Линку пришлось закурить сигару и собрать все свое самообладание, иначе он не сумел бы преодолеть несколько десятков метров, отделявших его от штаба, где его ждали с докладом.
— Добро пожаловать в Дантов ад! — поприветствовал генерал-майор Шелтон, лысеющий уроженец Среднего Запада сорока с небольшим лет. Они пожали друг другу руки. — Садись, Линк. У тебя ужасный вид.
— У вас тоже, генерал. Я только мельком видел, что здесь творится, но думаю, это уже предел…
— Да ты что, парень, решил, что здесь плохо? Британцы сегодня вошли в Бельзен, это немного севернее, и, поверишь ли, там еще хуже. Ты уже видел печи?
— Никак нет, сэр, да я и не спешу.
— Знаешь, поразительно, но здесь даже не было газовой камеры. Они давали бедолагам такую непосильную работу, что к концу дня покойников было достаточно, чтобы обеспечивать крематорию круглосуточную загрузку. Конечно, помогали еще дизентерия, туберкулёз и тиф, но основная заслуга принадлежит молодцам из СС.
Несколько минут Линк не мог выдавить ни слова Наконец он пробормотал:
— А что будет со всеми этими людьми?
— Мы подтягиваем сюда все медицинские ресурсы, какими располагаем. У нас уже есть врачи, и новые в пути, даже ребятки из британских медицинских вузов. Но нашим солдатам придется им помогать. Тут столько…
— Я знаю, генерал, — угрюмо сказал Линк.
Шелтон вгляделся в усталое лицо Беннета и уловил его подавленное настроение. Он вдруг с подчеркнутой строгостью приказал:
— Подполковник Беннет, не соизволите ли встать?
Линкольн поднялся, не сразу поняв, что у Шелтона на уме. Но тут генерал полез в ящик стола и достал небольшую коробочку. В ней лежала пара золотых петлиц в виде дубовых листьев.
Его произвели в полковники.
— Не снимете ли свои серебряные? — спросил Шелтон опять официальным тоном.
Линк подчинился.
Шелтон прикрепил ему на погоны новые знаки различия и заметил:
— Новое звание гоняется за тобой по всей Европе. Поздравляю, полковник Беннет.
— Что мне сказать, Джон?
— Побереги слова. Потому что, помяни мое слово, тебя еще ждет серебряная звезда.
На что Линк с улыбкой ответил:
— Нет, Джон, я думаю, наша армия пока не готова производить мне подобных в генералы.
Вечером полковник Беннет закончил письмо сыну. Разумеется, он не мог описать все, что увидел в тот день. Он даже не сумел подобрать подходящие сравнения, чтобы невинный ребенок смог это выдержать. Он был глубоко религиозным человеком.
Единственное, что приходило ему на ум, — это Голгофа и приведенные апостолом Матфеем слова распятого Христа: «Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» Ибо небо и земля, несомненно, отвернулись от несчастных жертв, а потом было уже поздно.
Голова у него болела — опять эта чертова лихорадка! А грудь ныла от кашля. Лучше побыстрей дописать письмо и лечь в постель. Он написал сыну, чтобы тот хранил свою веру и был внимателен к бабушке, а еще — молился о том, чтобы они поскорее вновь были вместе.
Он запечатал конверт и сунул в карман кителя. Развязал шнурки армейских ботинок и растянулся на койке.
Утром на инструктаже полковник Линкольн Беннет приказал своим людям присоединиться к другим подразделениям, уже выполнявшим различные задания. Одни охотились за лагерными надсмотрщиками, при приближении союзников попрятавшимися по соседним лесам. Другие распределяли лекарства и продовольствие. Сам он вместе с группой старших офицеров по приказу генерала Шелтона отправился осматривать лагерь.
Ряд за рядом они обходили бараки, чьи обитатели сейчас неподвижно лежали на улице, греясь в лучах весеннего солнца. Вдруг он увидел солдатские грузовики, доверху забитые трупами.
Какой-то офицер из другого полка спросил Шелтона:
— Прошу прощения, сэр, но разве нельзя умерших перевозить каким-то… более достойным образом?
Генерал помотал головой:
— Видит Бог, я бы тоже хотел сделать все как полагается, но мы не знаем, как помочь живым. В лагере уже бушует эпидемия тифа, и одному Богу известно, какую еще заразу могут таить в себе эти гниющие трупы. А уцелевшие в таком состоянии, что могут упасть замертво, если их просто похлопать по плечу.
«Или дать плитку шоколада», — подумал Линк.
Они осмотрели «рабочую зону» — место, где узников заставляли таскать с места на место тяжелые камни без всякой цели, затем только, чтобы их уморить. Они видели колючую проволоку, по которой каких-то сорок восемь часов назад бежал ток.
Когда дошло дело до крематория, где людей превращали в пепел и дым, у Беннета в мозгу осталась только одна мысль: человеческий разум не в состоянии найти оправдание действиям нацистов.
«Экскурсия» заняла около трех часов. В начале первого они вернулись в штаб. Генерал объявил, что церковная служба для офицеров состоится в час, и распустил людей. Все разошлись, а Линк задержался, чтобы задать Шелтону пару вопросов.
— Сэр, я знаю, что несколько охранников лагеря пойманы. Что вы намерены с ними сделать?
— Кто уцелеет, несомненно, предстанет перед трибуналом.
— В каком смысле «уцелеет»?
— Видишь ли, — с видимым волнением пояснил генерал, — иногда с ними успевают расправиться узники. Ты удивишься, но даже самые слабые, самые больные заключенные находят в себе силы разорвать этих подонков в клочья, прежде чем мы их остановим.
— А вы пытаетесь их остановить?
— Конечно, Линк, — ответил Шелтон. И, понизив голос, добавил: — Только мы не очень спешим.
В этот момент Линк услышал отчаянный возглас:
— Полковник! Подождите, пожалуйста, сэр!
Он обернулся и увидел ковыляющего к нему Хершеля. Глаза его возбужденно горели.
— Полковник Беннет, вы должны мне помочь. Пожалуйста, пожалуйста, я вас умоляю! Это Ханна, моя жена…
— Так вы ее нашли?
Хершель кивнул и выпалил:
— Она в лазарете. Вы должны мне помочь. Пожалуйста, скорее!
Линк попытался его успокоить:
— Послушайте, если ей оказывают медицинскую помощь…
— Нет-нет! Вы меня не поняли. Ей не оказывают медицинскую помощь. Они решили дать ей умереть. Пожалуйста, идемте!
