Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
О-о-о!
Холл третьего этажа, как и трибуны стадиона в Ливерпуле, сомкнулся в выдохе остервенелого упоения. Ну, Бене! Тебе оказывается мало забить гол, мало поразить. Для полноты счастья тебе надо еще и покуражиться над Голиафом.
Да, это была не игра. То, что происходило на поле было выше человеческого понимания.
Бразильцы не смутились. Вдобавок ко всему вратарь венгров так и не сумел справиться с самим собой. Отбил несильный удар прямо перед собой и один из бразильцев добил мяч в ворота.
1:1.
Мы очнулись. Чудес на свете не бывает.
Человека видно по походке издалека. Наконец зажегся Флориан
Альберт. В Ливерпуле пробил его звездный час.
Выверенными, плассированными ударами раз за разом он отправлял
Бене пытать удачу. И в тот вечер Лайоша Бене никто бы не смог удержать. Ветер победы дул в его паруса.
Бене получил мяч от Альберта и на противоходе обошел защитника.
Не входя в штрафную, он косым, – справа-налево, – резанным ударом направил, по роковой для бразильцев дуге, мяч. Шедший из глубины поля Фаркаш не опоздал. С полупрыжка, оттянувшись корпусом назад, обводящим ударом он наказал Мангу.
О-о-о!!!
Нет, футбол это не игра и даже не жизнь. Разве такое возможно в жизни?
В предвкушении победы венгры стали пятиться к своим воротам.
Получил повреждение Кальман Мэсей. Бразильцы заторопились. Страх перед двукратными чемпионами мира был сильнее меня. Я боялся, что еще чуть-чуть и венгры дрогнут, сломаются.
Бене вновь продрался по правому краю и его сносят в штрафной.
Пенальти?
Да. Пенальти.
С повязкой через плечо к мячу подходит Мэсей. Несколько венгров не выдерживают, закрывают лица руками, кто-то отворачивается.
Холл в "Лесных далях", как и стадион в Ливерпуле, умер как один.
Капитан венгров поправил мяч, разбежался. Удар. Гол.
Потом началось и продолжилось. Мушкетер Флориан Альберт с невозмутимой безупречностью графа де Ла Фера нанизывал на шпагу одного за одним сникших гвардейцев кардинала – бразильцев. Альберт то подбирал под себя мяч, то держа на невидимой привязи, отпускал его далеко от себя. Все у него получалось. И он делал все, что хотел.
Дядя Боря много не говорит. Он делает. Дядя устроил посещение
Мавзолея Ленина без очереди. Коля, дочь управляющего Госбанка республики Бондаренко и я ждали дядю Фархата. Друг дяди Бори работал в Верховном Совете СССР. Очередь к Ленину начиналась в
Александровском саду, змеилась мимо Музея революции и неторопливо втекала на Красную площадь. Вообще-то ничто не мещало нам, как всем, с утра занять место в общей очереди. Ничего бы с нами не случилось.
Однако без очереди лучше и дядя Боря хорошо понимал, как важно дочери Бондаренко и племяннику по приезде в Алма-Ату похвастаться перед друзьями: "Я и в Мавзолее побывал без очереди".
Дядя Фархат вышел из Кремля, и, подойдя к офицеру, молча показал бордовую кожанную корочку с золотым тиснением "Кремль". Офицер кивнул и так же взглядом пасанул нас другому офицеру. Старший лейтенант выбросил руки в разные стороны, вошел во вступавшую в
Мавзолей очередь и наклоном головы сделал нам троим знак: "Вставайте".
Мы вошли в Мавзолей Ленина.
Через неделю дядя Боря за ужином сообщил:
– Завтра в одиннадцать вы должны быть на Красной площади… Я договорился с ребятами… Побываете в "Музее-квартире Ленина в Кремле".
Когда он успевает со всеми договариваться и, главное, не забывать об обещаниях?
Мы без очереди осмотрели уже и Бородинскую панораму. В
Музей-квартиру Ленина в Кремле не хотелось.
– Дядя Боря может не надо в музей?
Мамин брат не согласился со мной.
– Надо. Обязательно надо. Заодно и Кремль изнутри увидишь…
Музей "Квартира Ленина в Кремле" находится в здании Совета
Министров. Туда кого попало не пускают.
Наташа Бондаренко поддержала дядю.
– Правильно.
Дочь бывшего начальника дяди Бори училась в седьмом классе.
Неделю назад прилетела посмотреть Москву и тоже жила у Сабдыкеевых в
"Лесных далях".
Дядя Боря на два года младше мамы. Про таких, как наш дядя Боря, папа говорил: "Пьян да умен – две выгоды в нем". Фронтовик. После войны окончил техникум, позже финансовый институт в Ленинграде.
"Атлетико Байдильдао" – человек-сфинкс.
Ему битый час рассказывали о том, как по пьяной лавочке поливал его грязью заместитель управляющего Областным банком. Рассказывали не просто так, а для того, чтобы дядька сделал поганцу вливание. Ему приводили слова, какие не пожалел для Сабдыкеева областной банкир, а дядя Боря молча читал газету.
Подчиненный закончил передавать агентурное сообщение и спросил:
– Что скажете Байдулла Сабдыкеевич?
Дядя Боря оторвал взгляд от газеты и сквозь очки сказал докладчику про злоречивца:
– Он собака такой. Я его давно знаю.
И продолжил чтение газеты.
В маминой палате пополнение. Черноволосая, с живыми глазами, грузинка лет пятидесяти.
– Ты какие газеты читаешь?
– "Советский спорт", "Футбол", "Комсомолку".
– Читаешь ли ты "Известия"?
– Не всегда.
– А читал ли ты репортажи Стуруа с чемпионата мира?
– Еще бы. Стуруа хорошо разбирается в футболе.
– Да ты что?! – женщина широко улыбнулвсь. – Как он красиво пишет! Как здорово написал он про бразильцев! "Она умирала на далеких берегах…". Как хорошо…
Она пододвинула ко мне тарелочку с апельсином и конфетами:
– Ты почему не кушаешь? Не стесняйся.
Рыжеволосая разговаривала с матушкой.
– Где ваш муж работает?
– В управлении делами Кремля.
В этот момент зашла медсестра и сказала матушке.
– Звонил из Горького ваш брат… Справлялся о здоровье, передавал привет.
Дядя Боря поехал в Горький за машиной для постпредства.
Черноволосая спросила маму:
– У вас брат золотой?
– Золотой.
– А сноха? – Черноволосая приоткрыв рот, внимательно смотрела на маму. – Серебряная?
– Серебряная. – нехотя согласилась мама.
Женщина взяла меня за руку:
– Кем ты хочешь стать?
– Раньше хотел стать футбольным комментатором. Сейчас не знаю.
Вмешалась мама.
– Он станет как его дядя постпредом.
Соседку мамин прогноз не устроил.
– Зачем же постпредом?- И, глядя мне в глаза, уточнила. – Если на то пошло, тогда уж лучше полпредом. Чрезвычайным и полномочным представителем нашей страны. – Она перевела взгляд на маму. – А вообще это не так уж и важно кем станет ваш сын. – И снова взяла меня за руку. – Правда?
– Э-э… Наверное.
Здесь на моей памяти единственный раз похвалили маму за ее детей.
– У вас хороший мальчик!
– Очень хороший мальчик. – горячо поддержала ее рыжеволосая.
Глава 10
Очень хороший мальчик стоял перед директором и завучем нашей школы.
Директор Николай Александрович и завуч Ефим Исакович премного недовольны мной.
– Думаешь, мы не знаем, чем ты занимаешься? – Директор сверлил меня сине-рыжими глазами. – Ты отбираешь деньги у одноклассников…
Кто меня заложил? Николай Александрович Мартемьянов не давал опомниться. Ефим Исакович Землянский, которого школьный народ звал
Ефимом, не отставал от него. Мне ничего не оставалось, как сказать:
– Отбирать деньги меня заставляет Ш.
Директор и завуч переглянулись. Выглядело правдоподобно. Ш. – десятиклассник лихой, Николай Александрович и Ефим и сами бы по его приказу с удовольствием обложили бы податями не только школьников, но и учителей. На Ш. повесить можно все что угодно. Только бы директор и завуч не заложили.
Мартемьянов вел химию. После войны работал председателм райисполкома, в Гороно и с 53 года директорствовал в 55-й школе, где учился Ситка Чарли.
Ефим Исакович Землянский вел математику с 5-го по 8-й класс.
Гонял нас за курево и прически. Поймает в туалете с сигаретой и давай коронное: "Ах ты турок этакий!". Турок у него хуже немца.
За прическу Ефим гонял Мурика Акишева и Ирка Молдабекова. Мурик отпустил длинные, под битла, волосы, и завуч отправлял его с уроков в парикмахерскую: "Если вернешься на стриженный – возьму ножницы и сам подстригу тебя под ноль". Акишев, огрызаясь, уходил с уроков.
Возвращался не стриженный, но Ефим так и не решился взять взять в руки ножницы.
Ирк Молдабеков в битлы не рядился и обрастал до первобытной волосатости по иным причинам. С ним завуч тоже намучился.
Мартемьянов, как и Ефим, педагог речистый, великолепно объяснял свой предмет. Но против Землянского выглядел немного скучноватым.
…Ложный донос на Ш. удовлетворил директора с завучем.
– Как брат?- спросил директор.
– Так же. Болеет.
– Э-эх… Какой парень…
– Чем болеет его брат? – заинтересовался Ефим.
