Питер Кэри - Джек Мэггс
— Нет, нет, мистер Бакл. Теперь уже поздно это делать.
Перси Бакл замотал головой, как лошадь, которая не хочет, чтобы ее взнуздали.
— Тогда заберите его, сэр, — закричал в отчаянии старик. — Пожалуйста, приходите и заберите его к себе, в ваш дом.
— Вы сами настаивали, чтобы он остался у вас, — сурово напомнил ему Тобиас.
— Вы не можете заставить меня, — сопротивлялся Перси Бакл.
— Скажите мне, — ухмыляясь, спросил Тобиас. — Вам когда-нибудь посвящали книги, мистер Бакл? Кто-нибудь?
— Какая связь между этим и, скажем, ценой на яйца?
— Мистер Бакл, пожалуйста, успокойтесь. А что, если вы вернетесь к мистеру Мэггсу и скажете ему, что я лично гарантирую ему полное молчание в четырех стенах?
— Он не поверит мне.
— Скажите ему, что отныне в вашем доме вводится карантин, и ни единая живая душа не войдет в него и не выйдет. Разве это не обрадует его?
— Вы запрете мою экономку? Моего дворецкого? Сэр, прошу прощения, от этого все станет еще хуже!
Тобиас пока еще не знал, как он это сделает, но был глубоко уверен, что ему удастся.
— Если вы передадите ему то, что я вам сказал, тогда на книге, которую я сейчас пишу, в один прекрасный день будет стоять ваше имя.
Мистер Бакл ответил не сразу.
— Мое имя?
— Да.
— Где?
— Где? — необдуманно переспросил Тобиас. — Вы собираетесь торговаться со мной, сэр?
— А почему бы мне не поторговаться с вами? — с дрожью в голосе от обиды возразил бакалейщик. — Вы заставили меня нарушить закон.
— Ваше имя будет на обложке, над названием книги, — объяснил Тобиас Отс, снизив тон. — Я напишу так: «Моему другу Перси Баклу, Литератору и Покровителю искусств, без чьей помощи эта книга никогда бы не была написана». Ну, как? Правда, красиво?
— Когда меня крестили, то назвали Персивалем.
— Да, да, Персиваль. — Тобиас положил руку на костлявый локоть бакалейщика. — Я зайду к вам вечером. Вы к тому времени все ему расскажете. А текст посвящения я напишу и дам вам, чтобы вы заранее ознакомились с ним. Потом мы вместе все обсудим.
Перси Бакл позволил ему проводить себя сначала до двери гостиной, а затем хозяин заботливо помог гостю спуститься по ступеням парадной лестницы на тротуар.
Наконец Тобиас Отс тихо запер за ним дверь на засов. Наведавшись в кухню и убедившись, что миссис Джонс еще не вернулась, Тобиас снова запер дверь кухни и поспешил наверх к Лиззи.
Глава 37
Мистер Бакл не расстался с привычками и манерами мелкого торговца. Обычно он был скромен и порой даже подобострастен. Теперь же, узнав о том, что Мэггс не только заточил в темницу Мерси, его «Доброго собеседника», но и завладел его письменным столом, он не на шутку разгневался. Негодование подогревалось еще и тем, что он не мог выразить его из-за запрета на любой вид общения с прислугой.
Он внимательно присматривался к Мерси, ища каких-либо следов насилия, и хотя ничего не обнаружил, все же не успокоился.
— Садитесь на оттоманку, — предложила ему Мерси.
— Я постою, большое спасибо.
Мерси отложила вязание.
— Я не устала.
— Сидите, — строго приказал ей мистер Бакл.
А потом, сложив свои грубые рабочие руки на груди, он прислонился к стене и стал ждать обещанного визита Тобиаса Отса.
Вскоре, слава Богу, послышался звонок у парадной двери, а затем голоса и шаги Констебла по лестнице. Когда шаги приблизились, Перси Бакл тоже сделал несколько нетерпеливых шагов к двери кабинета, но был грубо отодвинут в сторону Джеком Мэггсом, который первым заговорил с вошедшим лакеем, а ему, Перси Баклу, хозяину дома, пришлось молча созерцать взмокшую спину вора-грубияна. Мэггс, узнав, что в дом пожаловал доктор, чертыхнулся и, вернувшись к хозяйскому столу, самому хрупкому предмету мебели в кабинете, беспощадно ударил по нему кулаком.
Мистер Бакл понял, что ему остается делать вид, будто этой безобразной выходки просто не было в его доме.
— Это доктор Крон? — спросил он у лакея.
— Нет, сэр, — ответил Констебл и, как положено опытному лакею, сделал вид, будто не замечает накаленной атмосферы в комнате. — Это не доктор Крон. Джентльмен говорит странно, а имя его я не расслышал.
— Тогда скажите, что меня нет дома…
— Примите его, сэр, — вмешался Джек Мэггс. — Никто не должен думать, что между нами что-то произошло.
— Принять его! — Голос мистера Бакла поднялся до визгливого крика. — Вы впадаете в панику, стоит кому-нибудь из нас сказать другому хотя бы единое слово. Чего ради я должен кого-то принимать?
Мэггс, игнорируя мистера Бакла, обратился прямо к Констеблу:
— Вы войдете сюда вместе с ним. Проследите, чтобы никто не нарушил наших планов.
— Констебл останется с Мерси? — предположил мистер Бакл.
— Идите вместе с вашим хозяином, — продолжал распоряжаться Мэггс, обращаясь к Констеблу. — О Джеке Мэггсе никто не должен упоминать.
Мерси Ларкин делала вид, будто ей безразличны эти раздраженные пререкания, однако от мистера Бакла не ускользнуло ее притворное безразличие и то, что она пыталась скрыть его чрезмерным вниманием к своему рукоделию. Мистер Бакл понял, что ей стыдно за него. Рассерженный и униженный, он покинул комнату вместе с Констеблом.
Гость оказался весьма странной личностью: тучный, в камзоле эпохи Регентства, он стоял спиной к холодному камину, широко расставив ноги и прижав к животу большой саквояж.
Мистер Бакл направился к нему с протянутой для пожатия рукой.
— Перси Бакл, эсквайр, к вашим услугам, — представился он.
— Отпустите его.
— Простите, сэр?
— Лакея. Пусть уходит.
— Возможно, он понадобится…
— Пусть уходит. Вон! Вон!.. — Доктор повысил голос и тут же замахал руками, требуя тишины. Констебл осторожно широкими шагами, как диковинная длинноногая болотная птица, попятился назад.
— Эй, послушайте, — не выдержал Перси Бакл, которому надоело, что его все время отодвигают в сторону. — Я с болью воспринимаю то, что происходит в моем доме.
— С болью? — Доктор ткнул мистера Бакла в бок своим коротким квадратным пальцем. — Я сделаю вас по-настоящему больным, сэр. На улице Грэйт-Куин-стрит эпидемия, а я здесь, чтобы принять экстренные меры и помочь вам всем избежать катастрофы.
Глава 38
Вскоре Эдвард Констебл был снова вызван в гостиную. Теперь в ней горели всего две свечи вместо шести. Они стояли в дальнем конце комнаты возле зашторенного окна, и в гостиной было так сумеречно, что лакей едва разглядел гостя. Затем из глубины хозяйского кресла раздался незнакомый чих.
— А, вот где вы. Принесите мне хороший кусок чеширского сыра и стакан портвейна.
— Я не уверен, сэр, что у нас есть чеширский сыр. — От мерцающих свечей лицо гостя казалось гладким, как у восковой фигуры. — Но, кажется, есть очень хороший «глостер».
— Это ваш единственный лакей, мистер Белт?
— Бакл, сэр, — поправил гостя хозяин, встав со стула, стоявшего рядом с креслом.
— О, пожалуйста, не стойте перед ним. Мистер Бакл, у вас один лакей? Сядьте, сядьте, мистер Бакл.
— Нет, у меня два лакея.
— Тогда пришлите мне второго, — сердито выкрикнул доктор. — Этот мне совсем не нравится.
— О нет. Не стоит заходить так далеко.
— Пришлите его мне. Я все равно должен видеть их всех.
Констебл, уже стоявший минут пятнадцать, приложив ухо к двери, тут же позвал мистера Мэггса занять его место в гостиной, хотя сам не понимал, для чего это доктору понадобилось.
— Что-то здесь не так, — заметила Мерси. — Если ты при нем, Эдди, зачем ему еще мистер Мэггс?
— Он из тех, кого называют: «господа с причудами». Богат, да не отесан.
Мэггс повернулся к Констеблю:
— Выгляните-ка на улицу.
— Зачем? Чего я там не видел?
— На улицу, черт побери! Может, там кто-нибудь болтается неспроста.
— Вас не слишком обременит… — Констебл чувствовал, как у него перехватило горло от волнения, — …закончить вашу просьбу таким словом, как «пожалуйста»?
Беглый каторжник посмотрел на лакея тяжелым, но понимающим взглядом.
— Пожалуйста, — промолвил он.
Констебл, готовившийся увидеть на лице Мэггса иронию или насмешку, не увидев их, тут же молча вышел под мелкий ночной дождик, чтобы увидеть проститутку с плетеной кошелкой и мальчишку с фонарем, сторожившего чью-то лошадь. Вернувшись в дом, Констебл так же неслышно на цыпочках поднялся по лестнице, минуя гостиную. Он встретил на лестничной площадке Джека Мэггса, который прятал в свой высокий башмак грубой работы нож.
Когда Констебл рассказывал ему, что он видел на улице, Мэггс, стиснув зубы и спрятав глаза под нахмуренными бровями, внимательно выслушал его.
— Очень хорошо, — коротко сказал он и вернулся в кабинет хозяина. Здесь он вынул из ящика стола листы писчей бумаги, а затем, свернув их в трубку и перевязав тесьмой, сунул во внутренний карман камзола.
