Назим Ракха - Плакучее дерево
На другом конце провода раздался смех.
— И вы можете посоветовать мне, как это сделать?
Мейсон бросил взгляд на фотографию на книжном шкафу. Как бы он поступил, если бы Латиша неожиданно стала жертвой убийцы? Как бы он потом жил без нее? Мейсон не видел дочь вот уже пять лет, так что на портрете была изображена совсем другая девушка, нежели та, которую он помнил. Боже, как он был на это зол, как был зол на ее мать — за то, что та это допустила. И ему никуда не деться от боли, от понимания того, что им больше никогда не быть одной семьей.
— Извините, — произнес он, с силой нажимая ногтем на карандаш, — но я действительно не могу вам дать такого совета.
— А я могу.
— То есть?
— Я хочу знать, не захочет ли он, чтобы я обратилась с прошением к губернатору отменить казнь? Я действительно хочу это сделать. И надеюсь довести до его сведения, что я хочу, чтобы казнь отменили. Ибо никакая казнь не способна искупить смерть моего сына.
Мейсон кивнул и в очередной раз подумал о собственной матери. Как она умоляла, как слезно просила спасти то, что осталось от жизни Тьюлейна.
— Вы просто зря потратите свое время.
— Что?
Мейсон задержал дыхание и пригнулся.
— Вы пытаетесь остановить процесс, который уже запущен. Губернатор принял решение, так же как и Роббин.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что Роббин не стал подавать апелляцию, миссис Стенли. Он отказался от сотрудничества с адвокатами. Говорит, что готов умереть.
В трубке раздался какой-то звук, похожий на всхлип. Хотя кто знает, может, ему только послышалось.
— Послушайте, он лично мне это сказал. И вот теперь вы пытаетесь дать этому делу задний ход. А вдруг в конечном счете тем самым вы ему только навредите? Подумайте сами, если он вам небезразличен, вы должны принять во внимание и такую возможность.
Мейсон был готов поклясться, что видит, как на том конце провода миссис Стенли кивает в знак согласия. Впрочем, иначе и быть не может. В конце концов, она должна понять, что из ее затеи ничего не выйдет. Роббина через три недели казнят. И если даже их встреча состоится, его смерть будет значить для нее очередную потерю. Она должна это понять.
— Пришлите мне необходимые бланки.
— Что?
— Форму заявления о посещении Роббина. Они мне нужны. Только не посылайте их на домашний адрес. Все письма Роббина приходили ко мне на почтовый ящик в Колд-Спрингс. Туда же можете отослать и бланки.
Мейсон глубоко вздохнул — так глубоко, что крахмальная рубашка натянулась, а потом опала.
— Миссис Стенли…
— Прошу вас, не лишайте меня этой возможности, мистер Мейсон. Я прошла через ад и знаю, что это такое, поэтому прошу вас, не говорите мне, что я не имею права навестить того, кто сначала вверг меня туда, а потом помог оттуда вернуться.
Мейсон покачал головой. Эта женщина ищет себе неприятности. Он чувствовал это едва ли не кожей. Более того, ему самому при мысли об этом стало не по себе.
Черт, подумал он, это же надо так вляпаться.
Глава 28. 7 октября 2004 года
Через весь кухонный стол, словно полосы автострады, пролегли солнечные лучи, рассекая солонку и перечницу, рассекая вазу с яблоками, угол пластикового коврика, на котором было изображено поле подсолнухов. Ирен положила на стол влажную от пота ладонь, оттолкнувшись от стола, встала с места и проследовала за телефонным шнуром к стене, отказываясь верить в то, что только что совершила. Как только она могла быть так груба, так требовательна, как ей вообще хватило духа не слушать то, что говорил ей директор тюрьмы? Ведь в конечном итоге он согласился выслать ей формы.
Всю ночь напролет она пыталась решить для себя, как ей быть с Дэниэлом. Его казнь представлялась ей полной бессмыслицей. Все эти годы окружной прокурор твердил ей, что казнь означает лишь то, что «дело закрыто». Такие у них в ходу слова. Словно ее сын был книгой, которую можно взять и закрыть. Что ж, может быть, именно это он и имел в виду. Как только Дэниэла не станет, все они — адвокаты, надзиратели и прочие — смогут со спокойной совестью закрыть свои книги, которые хранят историю и ее сына, и того, кто его убил. Именно так в полиции и говорят — «дело закрыто». Именно так считает и Нэт. «Закрыто и забыто».
Нет, ей все-таки нужно с ним встретиться, убедить его вступить вместе с ней в борьбу. Она найдет адвокатов, хороших адвокатов, которые хорошо разбираются в смертных приговорах. Они вместе явятся к губернатору и заставят его отменить этот бессмысленный приговор. Более того, они наверняка привлекут к себе внимание общественности, потому что такое трудно утаить. Мать, которая говорит государству: «Стоп! Не убивайте убийцу моего сына!» — люди наверняка к ней прислушаются. Они не могут не прислушаться. Они просто обязаны это сделать.
— Все к черту! — Ирен резко придвинула стул к столу и потянулась за чашкой с кофе — это была старая фарфоровая чашка, не иначе как принадлежавшая ее бабушке. Схватив чашку, Ирен что есть силы швырнула ее через всю комнату. Чашка ударилась о навесной шкафчик и разбилась вдребезги, а по полу расползлась лужица недопитого кофе.
Скрипнула дверь. Ирен обернулась: в дверном проеме — руки в боки — стояла Кэрол.
— Что ты здесь делаешь? — потребовала у нее ответа Ирен.
— Что я здесь делаю? — переспросила Кэрол. — Ты лучше скажи мне, что это ты здесь такое делаешь?
С этими словами сестра решительно протопала в кухню, подошла к раковине и мизинцем извлекла оттуда ручку от разбившейся чашки.
— Не хочешь сказать мне, что здесь происходит?
Ирен уставилась себе под ноги.
— Нам пришло письмо, — сказала она, — с датой казни.
Кэрол подошла к мусорнице, нажала ногой педаль и бросила внутрь ручку.
— Я в курсе. Нэт позвонил мне сегодня утром.
Крышка со стуком встала на место.
— Верно, — сказала Ирен, — такие вот дела.
— И поэтому ты бьешь мамины чашки?
— И как долго ты простояла у двери?
— Долго. — Кэрол поставила сумочку на кухонный стол и посмотрела на сестру. — Честное слово, у тебя такой вид, будто тебя укусила змея.
Ирен сглотнула комок и оттянула от шеи горловину свитера.
— Садись, я сама уберу. — Кэрол вытерла столешницу и схватилась за швабру. — Да, пожалуй, никогда не знаешь, как реагировать на известие вроде этого. Думаешь, что можно будет вздохнуть с облегчением, а вот и нет. Не получается. Хм… — И она принялась подметать пол, качая в такт движениям швабры головой. — Правда, я надеялась, что ты сама позвонишь мне первой. Надеялась услышать эту новость от тебя.
Ирен ничего не ответила.
— Нэт сказал, будто ты не хочешь присутствовать при казни. Я правильно поняла?
Ирен кивнула. Присутствие сестры уже начинало действовать ей на нервы. Кэрол умела докопаться до правды, вытянуть любой секрет, как бы глубоко тот ни был запрятан.
— Не могу сказать, что это меня удивило. Если бы они не тянули с этим делом, а сразу же казнили бы его, все было бы иначе. А теперь тебе вряд ли интересно это видеть. Черт, не знаю, захотелось бы мне самой присутствовать при казни, будь я на твоем месте. Но Нэт очень за тебя беспокоится. Ему кажется, что ты уж слишком переживаешь за судьбу этого типа. Я успокоила его, сказала, что такого быть не может.
Кэрол бросила на пол пластмассовый совок и, придержав его ногой, смела на него осколки чашки.
— Но теперь меня начинают одолевать сомнения по поводу того, была ли я права.
С этими словами она выбросила осколки в мусорницу, а сама пронзила Ирен испытующим взглядом:
— Я спрашиваю тебя, сестрица, что происходит?
Ирен поднесла ко рту правую руку и укусила ноготь.
— Прекрати, кому говорят! Ты ведь не маленькая девочка. Живо признавайся, что здесь происходит. С кем ты говорила по телефону? И с какой стати тебе понадобилось просить, чтобы тебе что-то прислали до востребования, а не домой?
Ирен положила ладонь на стол и надавила ею на столешницу.
— Так, ерунда.
Кэрол сделала шаг вперед:
— Только не надо морочить мне голову. Даже не пытайся, слышишь?
Неожиданно Ирен ощутила себя малым ребенком, которому в голову взбрела какая-нибудь глупая затея, например прорыть подземный ход в Китай. Господи, о чем она думала, когда звонила начальнику тюрьмы? На что она рассчитывала, на что надеялась? Поехать в Орегон? Остановить казнь? Боже, да что это на нее нашло? И если ей не хватало духу поделиться с сестрой своими секретами, то как она могла надеяться, что ей хватит духу обратиться с просьбой к самому губернатору?
— Ирен, я, кажется, спросила тебя, что ты задумала?
Ирен уставилась в стол, изучая узор на деревянной поверхности, словно видела его в первый раз.
— Ты помнишь, как какое-то время назад, когда я была больна, твой муж пришел и выручил меня?
