Назим Ракха - Плакучее дерево
Блисс уселась поудобнее, обхватила колени руками и задумчиво посмотрела на горы.
Мейсон все это время стоял рядом с воротами, сунув одну руку в карман, а в другой держал коробку. Ирен помахала ему, чтобы он подошел ближе.
— Блисс сказала, что вы предложили стать нашим шофером.
— Да, мэм. Я подумал, что все равно еду в Чикаго.
— Вы решили, что втроем нам будет веселее преодолеть обратный путь?
— Да, иначе разве я предложил бы вам свои услуги?
Ирен кивнула.
— Пожалуй, вы правы, — сказала она. — Насколько мне известно, у вас в этом городе живет дочь?
— Да.
— В таком случае, думаю, нам будет о чем поговорить.
Теперь уже кивнул Мейсон, добавив, что очень на это надеется.
Затем с земли поднялась Блисс и встала между матерью и начальником тюрьмы. Все трое остались стоять, не проронив ни слова, существа без теней на фоне голого, продуваемого ветрами хребта. Тем временем солнце оставило на темном небе последнюю тонкую полоску огненной меди.
— Посмотрите, — указала Блисс. В вышине сияла, подмигивая искрой огня, одинокая звезда.
Все подняли взгляд к небу. Мейсон открыл коробку, которую держал в руках.
«Есть пути, по которым мы идем, — подумала Ирен. — Смерть ребенка. Боль, которую она несет. Отчаяние и невыносимое горе…»
— Как здесь прекрасно, — заметил Мейсон. — Дэниэлу понравилось бы.
А потом наступает ночь, и на небе загорается звезда, а в душу нисходят покой и благодать.
— Я тоже так думаю, — произнесла Ирен, принимая круглую серебристую жестянку у него из рук — из одной белой и одной черной. Одна протянута к Блисс, другая к тому, что ждет впереди.
Он достойный человек, подумала Ирен. Нэту он наверняка понравится. И она, Ирен Стенли, которая только что поставила жестянку с прахом Дэниэла Роббина рядом с могилой сына, научится считать их всех одной семьей — Дэниэла, мистера Мейсона, Нэта, Блисс. Себя и всех тех, кто прилагает усилия и терпит неудачи, а затем оборачивается и в конце концов находит в себе мужество принять и то и другое…
