Дмитрий Вересов - Дети белых ночей
– А почему не про это? – опять возмутилась Ленка.– Раньше, между прочим, браки между кузенами были очень распространены, а уж мимолетные связи... Я не ожидала от тебя. Ты мне всегда казался плюшевым медвежонком. А как ты относишься к мимолетным связям с кузиной? Не в общих чертах, а конкретно?
– Ты можешь заткнуться?!
Ленка даже обиделась, до того не привыкла видеть его таким грубым. Дима Иволгин и сам не понимал, почему он вдруг так вспылил. Может, Ленка попала в самую точку, и он действительно в самой глубине души, в какой-нибудь Марианской впадине, хранил эту фантазию с привязанным к ней тяжелым якорем?
– Все, сейчас пожалуюсь дяде Валере, что ты меня соблазнял и склонял к связи. Дядя Валера!..
– Перестань, Ленка. Я серьезно. Меня пригласили на день рождения. Это мой хороший друг, самый лучший. Кирилл Марков. Я тебе рассказывал. Там все будут с девушками...
– А у тебя никого нет?
– Ну, не так уж, чтобы совсем...
– А как? Абсолютно никого?
– Вообще-то, никого... Ты права.
– Еще бы. Никогда не ври старшей сестре.
– Всего-то на три года старше.
– На три с половиной. А по жизненному опыту лет на тридцать.
– Знаю я твой жизненный опыт.
– Что ты можешь знать, плюшевый. Ты даже вообразить не сможешь. Сидишь тут в полном одиночестве. Слушай, а можешь мне сказать, по дружбе? Как же ты тогда?.. Ну, не буду... Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на день рождения? Я секунду думаю и... соглашаюсь. Всякой замужней женщине хочется хоть на один вечер представить себя свободной. А мальчики там будут симпатичные?.. У тебя есть фотографии?.. Слушай, какая блестящая идея у меня родилась! Ты вообще авантюрист в душе? Я предлагаю такой сюжет. Давай я влюблюсь в кого-нибудь с первого взгляда, отобью его, изменю тебе, а его девушка в отместку изменит с тобой? Все честно, без кровосмешения. По-моему, блестящая идея! Надо делать цветное кино из нашей серой жизни!
– То-то у тебя в жизни все серые: и попугай, и обе собаки, и...
– Ну, договаривай. Ты хотел сказать: «и муж тоже серый...»? Спасибо, братик... двоюродный! Собаки, положим, не серые. У них языки красные, а глаза такие... выразительные. И муж мой не такой серый, как ты думаешь. Ты просто плохо его рассмотрел...
– Зато ты рассмотрела и теперь спешишь ему изменить.
– Ты опять ничего не понял, Дима. Не ему, а тебе. На этот вечер я становлюсь твоей девушкой, то есть снимаю с себя брачные узы и вешаю на гвоздик до утра. И вообще, ты рассуждаешь, как маленький плюшевый медвежонок...
Пошло-поехало! Теперь не остановишь. Зачем только плюшевый медвежонок потревожил диких пчел? Кто от кого отдыхает душой в этой семейке? Есть подозрение, что по пятницам, когда Ленка уплывает в тихую пристань Иволгиных, за закрывшейся дверью ее квартиры раздается всеобщий вздох облегчения. Радуются и муж-первогодок, и свекровь, и неодушевленная мебель. Собаки с попугаем, наверное, и вовсе облегчаются от восторга... Нет, Ленка отпадает. Да и Костя с Кириллом видели ее фотографию. Правда, они листали альбом здорово датыми. Но у Сагирова хорошая память на лица. Ленка не подходит. Тогда кто?
Кирилл Марков очень изменился за последние два месяца. Стал другим, можно сказать, незнакомым, чтобы только не употреблять слово «чужим». Насмешки его стали злыми, он словно стал фехтовать с другом не тренировочным, а боевым оружием. Раны от их последней пикировки еще не зажили в мягкой, домашней душе Иволгина. Теперь вот: «Вообще-то в приличную компанию принято приходить со своей девушкой. Все придут не одни, Иволгин, так и знай. Ведь ты не Алеша Карамазов, которому это можно было бы простить. А тебе... Короче, без спутницы можешь не появляться. Что ты будешь делать? Пластинки переворачивать, горячее подавать?..» А он бы согласился подавать горячее, только бы быть вместе с ребятами, с Кириллом. Марков был для него тем самым пляшущим огоньком, вспыхивавшим среди серой и сирой действительности. И что ему вдруг дались эти девицы? До Нового года он был такой же, как и Дима Иволгин, как и Костя Сагиров.
Все началось с того, что его отыскал какой-то школьный приятель и устроил диск-жокеем в кафе «Аленушка». Теперь Кириллу было не до учебы. Теперь вокруг Кирилла вьются какие-то торгаши и спекулянты, на шею ему вешаются размалеванные под индейцев девицы. Дима хорошо помнил, как на первые лекции второго семестра Марков приходил сонный, ошарашенный, со следами помады на лице, но еще свой. А потом он появлялся уже совсем другим: таким же сонным после шумной ночи, но надменным, с презрительной полуулыбкой на лице человека, познавшего все в этой жизни.
За ним ушел и Костя Сагиров. Они приходили теперь в институт вместе, помятые, но самодовольные. Они сидели на задней парте, в облаке из женских духов и водочных паров, и Марков что-то строго втолковывал Костику, как раньше тот ему технику бокса. Иволгин неуверенно подходил к ним с прежней улыбкой искренней радости, но получал короткий встречный:
– Домовой, отвали! Здесь тебе не кружок вязания и кулинарии.
А иногда еще похуже:
– Дима, иди трахать своего ложного крокодила!
Это было очень больно. Иволгин отходил и слышал, как его друзья увлеченно перекидываются женскими именами и названиями частей тела. Он был чужим на этом празднике плоти. Но приближался день рождения Кирилла. А у Димы был для него умопомрачительный подарок – Пастернак из большой серии «Библиотеки поэта». За него он отдал всю свою повышенную стипендию и еще одолженные у Лехи Симакова пятнадцать рублей. И еще унижался, клянчил... Ни за одну книгу он не отдал бы такие деньги, разве что за старинное издание Елены Молоховец. Но это была не просто книга в синем переплете. Это был спасительный круг для их дружбы, хлебнувшей уже хорошего «огурца». И вдруг: «Вообще-то, в приличную компанию принято приходить со своей девушкой...» Надо было обидеться, отвернуться, уйти в учебу, съездить на дачу в Вырицу, но он не смог.
Если бы Дима Иволгин сочинял, как Кирилл Марков, он бы начал эту главу своей жизни так: «Никогда еще так буквально не стояла перед ним проблема: „Ищите женщину!“...» Но где и как ее искать? Воспользоваться разработками Сагирова и Маркова или просто подойти к девчонке, некрасивой, обычной. Но ведь ей может достаться на этом дне рождения, причем ни за что, просто потому, что у нее не такое лицо и одежда...
А Ленка все болтала. Она рассказывала о какой-то своей подруге, которая не считала пьяную измену изменой, потому что в таком виде человек совершенно другой, не похож сам на себя. Шаманы, например, накушавшись мухоморов, попадают в другое измерение, а в другом измерении измена считается нормальным, даже хорошим делом.
Ее вдохновенную речь прервал телефонный звонок.
– Ну, это, конечно, мой муженек,– сетовала Ленка, пока Иволгин шел к телефону.– Почувствовал, что я про измену говорю. Сейчас будет спрашивать, когда я приеду и люблю ли его по-прежнему... Люблю тебя по-прежнему, как Кастро Леню Брежнева...
Но это был не Ленкин муж, а Леха Симаков, бывший одноклассник, а теперь однокурсник Димы. Хочет напомнить про долг? Ведь договорились, что пятерку он отдаст на неделе, а остальные – со следующей стипендии. Вот жмот!
– Димыч, привет! У тебя какой вариант по ТММ?.. СМ-17В?.. Во! И у меня такой же. А то мне ребята говорят, что есть парные курсовые. Все уже состыковались, а у меня пары нет. А на следующей неделе срок! Ты, Иволгин, наверное, забыл про все – на дискотеке у Маркова пропадаешь?.. Что? Уже все начертил и рассчитал? Ну, ты даешь, Иволгин! Слушай, ради нашего общего тяжелого детства и отрочества, дай скатать? Спасибо, Димыч! Ты меня спас. Я через полчасика забегу к тебе? Лады... А то у всех есть пары по ТММ, а я – холостой...
– Леш! – Иволгин крикнул в трубку, почему-то торопясь, будто Симаков, живущий в соседнем квартале, кудато может исчезнуть.– Постой. Я вот что хотел спросить. У тебя есть девушка, ну, не твоя, а... Как сказать?.. Чтобы ты меня с ней познакомил? Всего на один вечер, вернее, на день... день рождения. Мне надо тут сходить к товарищу на день рождения, а...
– Все будут с девчонками. Понимаю. Димыч, я всегда готов помочь однокашнику. Что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем, не волнуйся. Этого добра мне для тебя не жалко. Считай, что девчонка уже у твоего подъезда...
Конечно, Леша Симаков был как раз тем самым человеком, к кому Иволгину давно следовало обратиться. Это было стопроцентное попадание. Как у подарочного Пастернака, которого Дима полистал, чтобы потом можно было говорить с Кириллом.
Как в пулю сажают вторую пулю
Или бьют на пари по свечке...
Какой бы это был хороший разговор! Как раньше, даже лучше, потому что он теперь немного знал Пастернака. А Леша Симаков! О! Этот тоже бил без промаха. Девушек он менял гораздо чаще, чем советские студенты перчатки.
– Слушай! – теперь Симаков так заорал на том конце не такого уж длинного провода, что Дима вздрогнул, и мурашки побежали вниз по его спине.– Гениальная идея! Есть для тебя выдающаяся девушка! Не на вечер, а хоть на всю жизнь! Как я раньше не догадался тебя с ней познакомить?! Это судьба, Иволгин, не спорь, это судьба...
