Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год
– Они скончались. Папа и мама мертвы!
Смех оборвался.
– Твои родители умерли? – осведомилась Руби.
– Бедное дитя! И прямо на Рождество! – посочувствовала Ивонн.
– Ага, я в это поверю не раньше, чем увижу свидетельство о смерти, – съязвила Брианна.
– Брианна, как ты можешь так говорить! – одернула внучку Ивонн. – Мне за тебя стыдно!
Поппи дерзко посмотрела на Брианну и сказала:
– Ну, документ еще не выписали.
– Пока я не увижу официальное свидетельство о смерти, я ни капельки не буду тебе сочувствовать, ладно? – не унималась Брианна. – Когда они умерли? Вчера? Сегодня?
– Этим утром, – сказала Поппи.
– И ты была с ними?
– Да, до самого конца.
– Они умерли одновременно, не так ли?
– Да, – кивнула Поппи. – Я обоих держала за руки.
Брианна оглядела сидящих за столом и сказала:
– Самое неправдоподобное совпадение из всех, о которых я в жизни слышала. Непорядок.
Поппи с подобием торжествующей улыбки объявила:
– Аппараты жизнеобеспечения отключили одновременно по моей просьбе.
– И во сколько же они умерли? – не отставала Брианна.
– В десять утра, – ответила Поппи.
– В Данди? – уточнила Брианна.
– Да, – кивнула Поппи.
– И как же ты добралась из Данди до Лестера к половине седьмого в день Рождества? Общественный транспорт ведь не ходит?
– Не ходит, – подтвердила Поппи. – Но я поймала такси.
Брианна, все больше вживаясь в роль проницательного инспектора Морса из телесериала, спросила:
– В такой снегопад? На севере сплошные метели. Ни черта не видно.
– Должно быть, нам повезло с погодой, – возразила Поппи.
– Останавливалась перекусить? – допытывалась Брианна.
– Нет, умираю с голода, – вздохнула Поппи. – Сейчас в обморок упаду. – Она пошатнулась и плюхнулась на свободный стул в конце стола.
– На что ты на самом деле потратила деньги, которые мои родители дали тебе на билет в Данди?
– Довольно, Брианна! – рявкнул Брайан.
Пискнула микроволновая печь.
Александр вытащил оттуда тарелку с едой для Евы, поставил ее на край стола и отвернулся, чтобы найти поднос. Поппи подвинула угощенье к себе, взяла чистый нож и вилку и сказала:
– Спасибо.
С минуту присутствующие в напряженной тишине смотрели, как она поглощает пищу, а затем хором завопили, что это еда для Евы. Поппи схватила добычу и выбежала из кухни. Александр крикнул ей вслед:
– Надеюсь, ты понесла тарелку Еве?!
– Зачем она вернулась? – тихо посетовал Брайан-младший. – Снова все испортит.
Алекс помчался наверх.
Ева лежала лицом к стене. Она обернулась к Александру и, увидев, что тот пришел с пустыми руками, снова отвернулась и прошептала:
– Я так хочу есть, Александр. Неужели обо мне все забыли?
Мужчина присел на краешек кровати и сказал:
– Только не я. Я постоянно о тебе думаю. Послушай мое сердце. – Он взял ее руку и приложил к белой ткани рубашки на своей груди. – Слышишь ритм? Оно выбивает «Ева! Ева!».
Пытаясь снизить накал, Ева пошутила:
– Я могла бы слопать твое сердце прямо сейчас – с имбирем, чесноком и острым перцем.
«О нет, а вот теперь я попала, и придется с этим разбираться», – тут же подумала она.
Александр перевернул ее руку и поцеловал ладонь.
Ева разглядывала его лицо, отмечая пигментные пятна вокруг глаз и сизую щетину на щеках.
– Я способна думать только о еде, – сказала она.
Александр резко встал.
– Сэндвич с индейкой?
Спустившись вниз, он увидела в гостиной Поппи. Та быстро-быстро запихивала остатки ужина в рот голыми руками.
Глава 34
После полудня на второй день Рождества Брайан поставил Еве на колени большой деревянный поднос с традиционным в День Подарков обедом Боберов.
– Внизу творится какой-то гребаный день сурка, – пожаловался Брайан. – Только еда отличается, а рожи те же самые. У них словно совсем нет друзей и пойти больше некуда.
Брианна снова пригласила Александра с детьми, несмотря на недовольство Брайана, и Александр принял приглашение, потому что хотел провести как можно больше времени с Евой до отъезда к бывшей теще.
Стэнли Кроссли пришел по настоянию Руби. Та сказала, что приятно видеть в доме настоящего джентльмена хотя бы по праздникам.
Не хватало только Поппи. Новоявленная сиротка ушла рано утром, чтобы «накормить бедняков» на складе в центре города, где благотворительное общество «Кризис» проводило ежегодную акцию.
– У этой девочки золотое сердце, – расчувствовался Брайан, а близнецы синхронно изобразили рвотный позыв.
– Салат выглядит превосходно, – похвалила Ева подношение мужа.
– Мама утром совершила набег на «Сэйнсбери», – признался Брайан. – Вчерашнюю индейку обглодали дочиста.
Ева посмотрела на тарелку с холодными мясными деликатесами.
– Каждое блюдо смотрится бесподобно.
– Твоя мать все утро над этим пробездельничала, – презрительно хмыкнул Брайан.
На подносе стояла маленькая мисочка с салатом из выложенных слоями помидоров, огурцов, свеклы, редьки и зеленого лука. В другой мисочке дымилась огромная запеченная картофелина, являя в надрезе быстро тающее масло. На небольшом овальном блюде высилась горка тертого чеддера. Возле двух кусков пирога со свининой лежали морковные палочки и изогнутые полумесяцы сладкого зеленого перца. В подставке для яиц поблескивал коричневый соус, а салфетка была сложена веером. Ева особенно обрадовалась, увидев большой бокал розового вина.
– Сын Александра пришел в розовой балетной пачке, но пока никто не обратил на это внимания, – поделился Брайан.
– Твоя мама как-то рассказывала, что, посмотрев «Волшебника страны Оз», ты захотел себе рубиновые туфельки, как у Дороти.
– Но я же их так и не получил, верно? – обиженно насупился Брайан.
* * *
Когда Брайан присоединился к гостям, Александр спросил у него:
– У Евы все хорошо?
– А что с ней может быть не хорошо? Ее с ложечки кормят. Если Ева не изменит свое поведение, у нее скоро руки-ноги атрофируются за ненадобностью.
Ивонн положила в рот кусочек скрученной в трубочку тонкой ветчины и сказала:
– По многим вопросам я с тобой не согласна, Брайан, но по отношению к Евиным закидонам полностью тебя поддерживаю. Это элементарная лень. Что с ней случится, если мы перестанем ее кормить? Заморит себя голодом до смерти? Или образумится и все же спустится поесть?
– Стоит попробовать, – заметила Руби.
– Только не начинайте эксперимент на следующей неделе, потому что я уезжаю, – вставил Александр.
– Куда это вы? – всполошилась Брианна.
– Повидать маму моей мамы, – ответила за отца Венера.
– И положить цветы туда, где под землей лежит наша мама, – добавил Томас.
– Вы же не таскаете таких малюток по кладбищам? – потрясенно спросила Ивонн.
– Нет, мы с детьми посещаем только одно кладбище, – без улыбки ответил Александр.
Брайан-младший строчил в твиттер:
«Худший р-ский обед в мире. Как под копирку. День подарков, скука смертная – сижу с живыми мертвецами, мечтаю о зомби-апокалипсисе».
Он обратился к присутствующим:
– Прямо сейчас для нас с Брианной самое насущное – избавиться от Поппи.
– Девочка больна, – вступился за сиротку Брайан. – Утром я с ней разговаривал. Она предлагала уехать сегодня днем, но я сказал, что она должна остаться у нас, пока не почувствует, что справится с горем в одиночку.
– Я годами не могла смириться со смертью мамы, – добавила Руби. – То и дело вспоминала, как она в ветреный день развешивала белье. Давайте понадеемся, что бедная малютка Поппи сохранила хорошие воспоминания о тех днях, когда ее родители были живы и здоровы.
– Ваше лицо становится лучше, – обратилась Венера к Стэнли.
– Раз это слышать, – улыбнулся старик. Поворачиваясь к остальным, он спросил: – Кстати, о Поппи: кто-нибудь еще заметил, что у нее под этим аляповатым кольцом вытатуирована свастика? Интересно, понимает ли девочка значение этого символа?
– Молодежь постоянно заигрывает с шокирующими образами, и глупая татуировка не делает Поппи Евой Браун, – вступился за свою протеже Брайан. – Для нее всегда найдется место в этом доме, пока я здесь живу.
– Вы меня удивляете, доктор Бобер, – прищурился ветеран. – Разве для вас не оскорбительна фашистская символика? Никогда бы не подумал, что вы симпатизируете нацизму.
– Симпатизирую нацизму? Я? – переспросил Брайан. – Поппи всего восемнадцать, и она просто примеряет на себя различные философские концепции.
Прозвонил дверной звонок. Томас слез со стула и пошел открывать дверь.
– О, благослови Господь его маленькое участливое сердечко, – вздохнула Руби. – Он ведь не дотянется.
