Марк Барроуклифф - Говорящая собака
Казалось, воздух пришел в движение, завибрировал под воздействием неведомой биоэнергии, которая струилась сквозь Кота, производя на свет слова.
— В таком случае, — заявил он, — я бы хотел получить свои деньги обратно. Сейчас же. Верните мне, пожалуйста, мои деньги. — Злоба его невидимо закипала под крышкой. Злоба его медленно распространялась вокруг, овладевая и остальными.
Когда я говорил, что деньги нереальны для игрока, вы могли понять меня несколько превратно. Наличие денег не реально, а вот их отсутствие как раз очень даже реально, реально, как дождь.
Я похлопал себя по карманам, ощутив, что в этот момент потерял несколько сантиметров в росте.
— Вы все получите обратно. Я верну все до пенса, — сказал я, правда не совсем уверенный, как это сделаю. Затем в голову мне ударила новая идея. — В самом деле, — торопливо добавил я, — если вы одолжите мне пять тысяч, я смогу отыграться.
Кот снова усмехнулся, прикусив нижнюю губу, так что вдруг стал похож на одну из устрашающих самурайских военных масок.
— Кредит исчерпан, — услышал я. — Мне нужны мои деньги.
Я уставился в лакированный дубовый паркет. Вдруг мне представилось, что под ногами у меня поверхность какого-то загадочного озера, манящего нырнуть и скрыться в его глубине от этих пронизывающих взоров.
— В данный момент я не располагаю наличными…
— В таком случае определим процент в счет задержки выплаты, — сказал Кот.
— Какой же?
— Сто процентов в неделю, — сказал он. — Девять тысяч фунтов плюс два лимонада каждый по полтора фунта (это цена по клубному прейскуранту) и три фунта — закуски в баре. За несколько недель набежит миллион, и тогда вы все равно продадите мне дом на моих условиях. Только прибыли никакой с этого не получите. Вы сделаете все для меня задаром.
— Боюсь, что не приму ваших условий, — честно ответил я.
— У нас уже были такие люди, которые не принимали наших условий, не правда ли, Гарри? — обратился Кот к человеку, которого представил как «старшего сотрудника полиции». — И что с ними случилось, напомните мне, пожалуйста?
— Не знаю, — напыщенно ответил полисмен. — Их давно уже что-то не видно.
— Вы мне угрожаете? — уточнил я.
— Он определенно угрожает, — фыркнул пес, очевидно задетый за живое моей несообразительностью. — От него несет потом — значит, готов к драке! Дай-ка я зарычу на него, а если не подействует, то, может быть, по-быстрому смоемся?
— Да, я кое-что забыл вам сказать, — заговорил Кот. — Делайте, как мы сказали, или — выбирайте сами.
— Я бы предпочел уйти, — ответил я.
— Грр! — подтвердил Пучок, но рычание его было довольно нерешительным.
— Ступайте, — сказал Кот, — и подумайте о том, что для вас лучше. Мистер Уилкс свяжется с вами утром. Он посвятит вас в детали и сообщит, где найти адвоката, которого вы наймете для нашей пожилой леди, хозяйки Чартерстауна. А теперь уведите этого глупого шелудивого пса из моего дома!
— Фас! — рявкнул пес. — Позвольте, сэр, хоть зубы ему показать напоследок. Думаю, это заметно изменит его отношение.
— Фу, Пучок, — бросил я, заметив, что он уже подбирает губу, чтобы оскалиться на хозяина дома.
Дворецкий показал нам на выход. Пучок не переставал рычать, даже когда дверь за нами закрылась.
— Я вам еще покажу! — рявкнул он на прощание в пустой лик дверей.
Когда мы добрались до парковки, машина не завелась, и пришлось вызывать техпомощь Королевского автомобильного клуба.
Вынужденно просиживая на парковке в ожидании техников и буксира, мы наблюдали, как банкиры, адвокаты и бухгалтеры залезают в свои «лексусы», «мерседесы» и «ягуары». Казалось, жизнь проходит мимо: настоящая, богатая, разноцветная, как игорные фишки, в то время как я торчу на обочине с беспризорным псом. И я, по меткому выражению Линдси, не свободен.
— Ходовая часть накрылась, — сообщил прибывший техник после нескольких безуспешных попыток завести машину.
— Само собой, — согласился я, — у меня уже все накрылось.
8 «ГАВ!» — СЛОВО ИЗ ТРЕХ БУКВ
Я был, конечно, здорово запуган Майклом Котом, но вот не принял ли этот испуг форму паранойи? Такие сомнения преследовали меня, когда я решил записать весь наш разговор на листке бумаги. Я так себе воображал, что если я вдруг пропаду, если вдруг со мной что-нибудь случится, то никто не будет иметь ни малейшего представления, где меня искать, если я не оставлю хоть какого-то письменного свидетельства.
Я сидел за столом и смотрел в окно, наблюдая за бодрым краснорожим субъектом в кепке газовщика, отключающим меня от централи. Миска с «Чириоуз», которые я собирался съесть на завтрак, казалось, суммировала мои перспективы: точно обломки кораблекрушения плавали передо мной круглые нули колечек для завтрака…
— Ах, — сказал Пучок, принимая асану, которую йоги называют позой спускающейся собаки, и поглядывая на поставленную перед ним миску с едой. — Вытяните конечности, дабы изгнать грязные наносы ночи!
Я так и не понял, что он хотел этим сказать.
Рядом с миской лежал листок бумаги формата А4, на котором было начертано: «Признание Д. Баркера». Звучало высокопарно и одновременно устрашающе, почти как завещание, так что я перечеркнул эту эпитафию и красивым почерком вывел следующее: «Информация о криминальных сношениях мистера Тиббса и Д. Баркера».
Затем, немного погодя, я изменил «сношения» на «взаимоотношения» и описал всю схему авантюры, перечисляя до последнего пенни все, что удержалось в памяти, указав на предложенную мне мзду и размер нелегальной прибыли, которую мой предполагаемый компаньон собирался беззастенчиво прикарманить.
Этот листок попадет к моим адвокатам, которые будут исполнять мою последнюю волю, фантазировал я далее. Таким образом, Тиббса ждали большие неприятности. Я сообщу ему, что предпринял для очистки совести, и, как знать, может быть, это удержит его от необдуманных шагов по отношению ко мне.
Посмотрим на светлую сторону событий, решил я, глядя в тарелку. Никаких «нулей», это просто маленькие спасательные круги, которые плавают в молоке, крошечные островки надежды.
Пучок вышел из асаны «собака на спуске» и шагнул вперед, чтобы превратить в кварки свою пищу. Кварк — элементарная частица на субатомном уровне, которая перестает существовать еще до того, как реально появляется. То же самое происходило с псом: граница между намерением поесть, самим процессом еды и его финалом была определима, вероятно, только в какой-нибудь засекреченной швейцарской лаборатории молекулярной физики.
