Дэйв Пельцер - Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство
— Спасибо, Марк! — кричит один из них.
— Да без проблем!
Я тем временем пытаюсь вывернуться и разглядеть входную дверь, но Марк снова хватает меня за руку:
— Ты что здесь делаешь? И почему украл четвертак?
Я прячусь в своей скорлупе и упрямо смотрю в пол.
— Мальчик, — Марк повышает голос, — я задал тебе вопрос.
— Я ничего не крал. Я… я просто подумал, что… То есть я увидел четвертак и… Я…
— Во-первых, я видел, как ты украл деньги, а во-вторых, те ребята расплатились им за бильярд. И все же, что ты собирался делать с двадцатью пятью центами?
Я чувствую, как внутри поднимается волна раздражения и обиды.
— Поесть! — выпаливаю я. — Я всего лишь хотел купить кусок пиццы! Понятно?
— Кусок пиццы? — смеется Марк. — Откуда ты такой взялся? С Марса, что ли?
Я пытаюсь придумать ответ. Но внутри что-то заклинило. Я всего лишь тяжело вздыхаю и пожимаю плечами.
— Ладно, ладно, успокойся. Садись на стул. — Голос Марка смягчился. — Джерри, дай мне колы.
Марк смотрит на меня сверху вниз. Я пытаюсь спрятать руки в рукава, чтобы скрыть шрамы и синяки.
— Малец, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Марк.
Я мотаю головой из стороны в сторону. «Нет! — кричу я про себя. — Со мной не все в порядке. Со мной ничего не в порядке!»
Я ужасно хочу сказать это вслух, но…
— Вот, выпей, — Марк протягивает мне колу.
Я хватаю красный пластиковый стакан обеими руками, впиваюсь в соломинку и не отпускаю ее до тех пор, пока не допиваю последние капли газировки.
— Малец, — снова обращается ко мне Марк, — тебя как зовут-то? У тебя есть дом? Где ты живешь?
И тут мне становится ужасно стыдно. Я не знаю, что ответить. Поэтому делаю вид, что не расслышал вопрос. Марк неодобрительно качает головой.
— Не двигайся, — говорит он и забирает у меня стакан.
Когда Марк передает мне следующий, то в его руках я замечаю телефонную трубку. Закончив разговор, он опять садится рядом со мной:
— Не хочешь рассказать, что случилось?
— Мы с мамой не очень ладим, — бормочу я, надеясь, что меня никто не слышит. — И она… она… сказала, чтобы я уходил.
— Ты не думаешь, что она беспокоится за тебя? — спрашивает Марк.
— Да ну! С чего бы? — Ответ вырывается раньше, чем я успеваю понять, что именно сказал. «Закрой рот!» — мысленно одергиваю я себя. Стучу пальцами по барной стойке, стараясь не встречаться взглядом с Марком. Смотрю на мужчин, играющих в бильярд, и на других посетителей пиццерии: они едят, веселятся и хорошо проводят время.
Хотел бы и я быть настоящим человеком.
Внезапно меня снова начинает тошнить. Я слезаю с табурета и поворачиваюсь к Марку:
— Я должен идти.
— И куда же ты пойдешь?
— Ну… мне просто нужно идти, сэр.
— Мама правда сказала тебе, чтобы ты ушел?
Я киваю, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.
Марк улыбается:
— Готов поспорить, она действительно волнуется за тебя. А ты как думаешь? Давай так сделаем: ты дашь мне ее номер, и я позвоню твоей маме!
Я чувствую, как кровь отливает от лица. «Дверь, — твержу я про себя. — Просто доберись до двери и беги». Я верчу головой в поисках выхода.
— Да ладно тебе! К тому же, — продолжает Марк, поднимая брови, — ты не можешь уйти прямо сейчас. Я делаю для тебя фирменную пиццу!
Я вскидываю голову.
— Правда? — кричу я. — Но… у меня же нет…
— Не переживай, парень. Просто посиди здесь и подожди.
Марк встает и уходит на кухню. Я замечаю, как он улыбается мне, направляясь к плите. А у меня уже рот наполняется слюной. Я живо представляю, как буду есть горячую пищу — настоящую еду, а не объедки из мусорного ведра или черствый хлеб.
Проходит несколько минут. Я жду, пока вернется Марк.
В бар входит полицейский в темно-синей форме. Я не обращаю на него внимания, пока к нему не подходит Марк. Они о чем-то говорят, после чего Марк кивает и показывает на меня. Я вскакиваю со стула и начинаю судорожно оглядываться в поисках запасного выхода. Ничего. Я поворачиваюсь, ища глазами Марка. Его нет, и полицейский тоже куда-то делся. Я пытаюсь разглядеть их среди посетителей пиццерии, но ничего не могу разглядеть. Наверное, они оба ушли. Ложная тревога. Сажусь обратно на свое место. Сердце бьется уже не так сильно. Я снова могу дышать. И даже улыбаюсь.
— Извини, молодой человек. — Я поднимаю голову и вижу того самого полицейского. — Думаю, тебе придется пройти со мной.
«Ну нет! — говорю я про себя. — Никуда я не пойду!»
Впиваюсь пальцами в стул и оглядываюсь в поисках Марка. Не могу поверить, что он вызвал полицию. Он казался таким хорошим! Угостил меня колой, пообещал накормить. Зачем он это сделал? Теперь я ненавижу Марка, но еще сильнее ненавижу самого себя. Знал же, что лучше оставаться на улице. Что ни в коем случае нельзя заходить в пиццерию. Что нужно как можно скорее выбираться из города. Ну как я мог поступить так глупо?
Теперь я знаю, что все пропало. Еще недавно у меня были хоть какие-то силы, желание убежать, но теперь… теперь мне больше всего на свете хотелось забраться в нору, свернуться там и уснуть. Я слезаю со стула. Полицейский идет вслед за мной.
— Не волнуйся, — говорит он. — С тобой все будет в порядке.
Я его почти не слышу. Все мои мысли о том, что в ближайшем будущем мне предстоит встреча с мамой. Я возвращаюсь в «сумасшедший дом» — к злобной ведьме. Полицейский подводит меня к выходу из пиццерии.
— Спасибо за то, что сообщили нам, — говорит он на прощание Марку.
Я смотрю в пол. Меня переполняет злость, поэтому я не хочу встречаться взглядом с Марком. Если бы я мог стать невидимкой!
— Эй, малец! — Марк с улыбкой вручает мне плоскую белую коробку. — Я же сказал, что угощу тебя пиццей.
Сердце екает. Я улыбаюсь в ответ. И трясу головой, отказываясь от подарка. Я знаю, что недостоин его. Пытаюсь вернуть коробку с пиццей Марку. На долю секунды в мире не существует никого, кроме нас двоих. Мне удалось заглянуть ему в сердце. И я вижу, что он меня понимает. Он молчит, но я слышу, что он хочет мне сказать. И я беру коробку. Глядя ему прямо в глаза, я говорю:
