Сара Уотерс - Нить, сотканная из тьмы
26 ноября 1872 года
Видела бы тетушка, где я сейчас! Ибо я в Сайденхеме, в доме миссис Бринк! Она перевезла меня к себе в тот же день, сказав, что лучше мне сгинуть, нежели еще час провести у мистера Винси.
— Забирайте ее, мэм, — сказал мистер Винси, — со всеми бедами, которые, надеюсь, она вам принесет!
А вот мисс Сибри заплакала, когда я проходила мимо ее двери, и сказала, что я непременно прославлюсь. Миссис Бринк увезла меня в собственном экипаже, и когда мы подъехали к ее дому, я думала, что грохнусь в обморок, ибо это невиданная роскошь: особняк окружен садом, к парадному входу ведет гравийная дорожка. Взглянув на меня, миссис Бринк сказала:
— Дитя мое, вы бледны как мел! Разумеется, вам здесь странно.
Она взяла меня за руку и подвела к крыльцу, а потом неспешно водила из комнаты в комнату, спрашивая:
— Ну как вам? Вы знаете, что это?.. А это?
Я путалась в ответах, ибо в голове был туман, но она сказала:
— Ничего, полагаю, со временем все уляжется.
Затем она отвела меня в эту комнату, где некогда жила ее матушка, а теперь буду жить я. Комната настолько большая, что вначале я приняла ее за еще одну гостиную. Но потом увидела кровать, подошла к ней и потрогала стойку балдахина; видимо, я опять побледнела, потому что миссис Бринк сказала:
— Ох, все же это слишком сильное потрясение для вас. Может, отвезти вас обратно в Холборн?
Я просила ее не помышлять об этом. Моя слабость вполне объяснима, сказала я, но это пустяки и скоро пройдет.
— Что ж, оставлю вас на часок, чтобы вы привыкли к своему новому дому, — сказала миссис Бринк и поцеловала меня, приговаривая: — Надеюсь, теперь мне это позволительно?
Я подумала обо всех плачущих дамах, чьи руки держала за последние полгода, а еще о мистере Винси, который трогал меня и слонялся под моей дверью. Однако с тех пор, как умерла тетушка, меня вообще никто не целовал.
До сегодняшнего дня я о том не задумывалась и вспомнила лишь теперь, ощутив на своей щеке губы миссис Бринк.
Когда она ушла, я выглянула в окно, из которого открывается вид на заросли деревьев и Хрустальный дворец. Впрочем, дворец не кажется мне столь великолепным, как о нем говорят. Все равно вид лучше того, что был в Холборне! Насмотревшись, я немного погуляла по комнате; здесь так просторно, что я попробовала шаги из польки — мне всегда ужасно хотелось станцевать ее в большой зале. С четверть часика я очень тихо танцевала, но перед тем разулась, чтобы в нижних комнатах не услыхала миссис Бринк. Потом я стала осматриваться.
Все же комната весьма необычная: вся уставлена шкапиками и комодами, где лежат кружева, бумаги, рисунки, носовые платки и тому подобное. Есть и огромный шкап, в котором полно платьев, целые ряды маленьких туфель и полки со свернутыми чулками и саше с лавандой. На туалетном столике щетки и гребни, полупустые флакончики духов и шкатулка с брошами, кольцами и изумрудным ожерельем. Все вещи ужасно старые, но нигде ни пылинки, все вычищено и пахнет свежо, так что всякий, кто не знает миссис Бринк, подумал бы, до чего же опрятна ее матушка. Он бы решил, что мне не следует лапать ее вещи, потому что дама вот-вот вернется, но вообще-то она уж 40 лет как умерла, и все можно трогать хоть до скончания века. Я-то об этом знала, но даже мне казалось, что к этим вещам прикасаться нельзя. Вот схватишь что-нибудь, думала я, потом обернешься — а в дверях стоит матушка миссис Бринк и смотрит на тебя.
Тут как раз я обернулась и взглянула на дверь, и там стояла женщина, которая смотрела на меня! Сердце мое подкатилось к горлу...
Но это была всего лишь Рут — горничная миссис Бринк. В отличие от Бетти, она вошла неслышно, будто привидение, как и подобает служанке истинной леди.
— Ой, прошу прощенья, мисс! — сказала Рут, заметив, как я подскочила. — Миссис Бринк сказала, что вы отдыхаете.
Она принесла воды, чтобы я умылась, и, приготовив фарфоровую чашу матушки миссис Бринк, спросила:
— В какое платье вы переоденетесь к обеду? Если угодно, я отнесу его в глажку.
В разговоре горничная не отрывала глаз от пола, но, полагаю, заметила, что я босая; интересно, догадалась ли она, что я танцевала? Рут ждала моего платья, а у меня имелось лишь еще одно, чуть лучше того, в каком я была.
— Думаете, миссис Бринк и впрямь захочет, чтобы я переоделась? — спросила я.
— Полагаю, да, мисс, — ответила служанка.
Я отдала ей свое бархатное платье, и позже она принесла его отглаженным и еще горячим.
В нем я сидела до 8 часов, пока не прозвучал гонг, призывавший на обед, который здесь проходит в столь удивительное время. За мной пришла Рут; она перевязала мне бант на поясе и сказала:
— Ну вот, это ли не красота?
Когда мы вошли в столовую и миссис Бринк воскликнула: «Ах, какая же вы красавица!» — Рут улыбнулась. Меня посадили за громадный отполированный стол, а миссис Бринк, сидевшая напротив, смотрела, как я ем, и беспрестанно говорила:
— Рут, предложи мисс Дауэс еще немного картофеля... Мисс Дауэс, позвольте, Рут отрежет вам чуточку сыра...
Она спрашивала, нравится ли мне еда и какие блюда я предпочитаю. Подавали яйцо, свиную отбивную, почки, сыр, а на десерт — фиги. Я вспомнила кролика миссис Винси и рассмеялась. Миссис Бринк спросила, почему я смеюсь, и я сказала — от счастья.
После обеда она предложила:
— Давайте-ка взглянем, как сей дом влияет на ваши способности.
С час я пребывала в трансе, и, по-моему, миссис Бринк осталась очень довольна. Завтра она собирается везти меня по магазинам и купить мне платьев, а днями — устроить круг для своих друзей, которые горят желанием, чтобы я для них потрудилась. Потом миссис Бринк привела меня в эту комнату и опять поцеловала, а Рут принесла горячей воды и вынесла мой горшок, отчего я покраснела, хотя она это сделала деликатнее Бетти. Сейчас 11 часов, сна ни в одном глазу, что всегда бывает после транса, только я не хотела никому о том говорить. В огромном доме не слышно ни звука. Во всем особняке лишь миссис Бринк, Рут, кухарка, еще одна служанка и я. Мы точно монашки в монастыре.
Миссис Бринк просила меня надеть белый кружевной халат ее матушки, который сейчас разложен на большой высокой кровати. Однако не удивлюсь, если всю ночь я вовсе не сомкну глаз. Я стояла у окна, смотрела на огни города и думала о грандиозных и удивительных переменах, вдруг произошедших со мной благодаря сну миссис Бринк!
Должна признать, что в огнях Хрустальный дворец производит впечатление.
Часть вторая
23 октября 1874 года
В эту неделю похолодало. Зима пришла рано, как в год смерти папы, и с городом происходят те же перемены, какие я наблюдала в злосчастные дни, когда отца свалила болезнь. На улице лоточники, обутые в рванье, притоптывают ногами и проклинают холод; на стоянке извозчиков кучки беспризорников жмутся к потным бокам битюгов, чтобы согреться. Эллис рассказала, что позапрошлой ночью на улице по ту сторону реки нашли истощенных голодом мать и троих ее сыновей, которые замерзли насмерть. Артур говорит, что, в предрассветные часы проезжая по Стрэнду, видит у подъездов нищих, скрючившихся под дерюгами, подернутыми инеем.
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)
