Алина Знаменская - Дочки-матери
Наташа подлетела к нему и вцепилась в рубашку. Тряхнула изо всех сил. Он разлепил глаза и ошалело уставился на нее.
— Ты чё, мать?
— Это тебе за Лерку, сволочь! — просипела она, набрасываясь на него с кулаками.
Рожнов попытался подняться, но Наташа навалилась на него, злость придавала ей неестественную для нее силу. Рожнову только и осталось, что прикрыть голову руками.
— Ты что, мать? За что?
— Ты… на ребенка руку поднял, тварь? — шипела Наташа, вцепляясь ему в волосы. Она била его по лицу, колотила в грудь, куда попало.
— Ты хоть объясни, — вякал Рожнов, уворачиваясь от ударов и пытаясь отцепить разъяренную как фурия жену.
— Не прикидывайся, Рожнов! Прикрываешься своей пьянкой, как одеялом! Лучше молчи теперь, а то хуже будет!
Рожнов и сам догадался, что будет хуже, и потому только слабо оборонялся, давая Наташе излить на него всю свою ярость.
Наташа успокоилась не скоро. Когда руки стали чувствовать боль, а одышка не давала возможности больше кричать, Наташа оставила Рожнова и ушла в спальню. Она собирала вещи дочери в сумку, а Рожнов басил на полу в гостиной:
— Ну правда, мать, ну не помню я ничего… Натоптал — щас вытру. А Лерку обидел — не помню… Зря ты, мать, так…
— Заткнись, Рожнов, — попросила обессиленная Наташа.
Она торопилась. Лерка сейчас в таком состоянии, что не натворила бы глупостей. Отправить ее в деревню. Все равно осенние каникулы через два дня. Классной руководительнице соврать что-нибудь. А уж потом думать, что делать дальше. Как жить…
Глава 11
— Теть Юль! Я к вам в гости!
Юля распахнула калитку, и перед ней воочию предстала Наташина дочь Лера. Девочка с Юлю ростом, но тонкая как камышинка. Ее красный нос говорил о том, как она замерзла.
— Ты одна?
— Как видите… — Лерка только плечами пожала. Сейчас она могла думать только о тепле и горячем чае.
Дома у Юли было жарко натоплено. От тепла и горячих щей Лерку разморило. Слипающиеся глаза выдали ее, и Юля отправила гостью спать. Сквозь дрему Лерка видела какого-то мальчика с охапкой дров и думала, что это сон. Проснулась, не сразу сообразив, где находится, какое время суток теперь. Потом постепенно реальность вернулась к ней, она прислушалась. В доме было тихо. Вероятно, уже ночь. Лерка выбралась из-под одеяла и на цыпочках прошла через большую комнату. На диване спал мальчишка, которого она видела во сне. Юля сидела за столом и штопала носки. Перед ней стояла корзинка с нитками, лежали куча носков и несколько пар Олиных колготок.
— Вот кого бы никогда не представила за этой работой, так это вас.
— Я бы и сама себя не представила, — улыбнулась Юля.
— Теть Юль, я поживу у вас? Немножко…
— Живи, — отозвалась Юля, не отрывая глаз от работы. — А что, проблемы с родителями?
— С отцом, — вздохнула Лерка и поняла, что не в силах рассказывать сегодняшний эпизод. Она просто не сможет пережить его снова даже в мыслях.
— Бывает… — кивнула Юля. — Я рада, что ты обо мне вспомнила в трудную минуту. Правда, развлечений для тебя здесь никаких. Соседи — одни старики.
— Ничего, это мы переживем. Теть Юль, а мальчик — ваш родственник?
— Не совсем. Скорее — квартирант.
И Юля поведала Сашкину историю, Лерка слушала с открытым ртом.
— Кстати, на днях мы с Санькой поедем в госпиталь, а ты с Оленькой побудешь. Ладно?
— На все согласна, только не прогоняйте, — Лерка молитвенно сложила руки.
— А мама-то знает, что ты здесь?
Лерка замялась с ответом, и этой заминки оказалось достаточно, чтобы Юля все поняла.
— Мама велела мне ехать в деревню. Но поймите, теть Юль, на праздники туда обязательно двинет отец. А я его видеть не могу. Он начнет прикидываться, что ничего не помнит, а бабушка будет выспрашивать.
— А как же мама?
— Мама… у нее своя жизнь, — вздохнула Лерка. — У них любовь с Евгением Петровичем, Ей не до меня. Они так редко видятся, что на праздники скорее всего она уедет к нему. Или они встретятся где-нибудь посередине.
Лерка помолчала и усмехнулась:
— Мама всегда думала — стоит сплавить меня в деревню любящей бабушке за пазуху, и все мои проблемы решены.
— По-моему, ты ошибаешься, — осторожно возразила Юля, отодвигая штопку. — Ты просто немного ревнуешь…
Лерка пожала плечами.
— Да нет… Я рада за нее. Потому что, не будь в маминой жизни Евгения Петровича, ей было бы очень тоскливо и одиноко. Нет, не то. Ей было бы просто невыносимо жить. Вы не представляете, теть Юль, что иногда выкидывает наш отец!
— И все-таки мне показалось, в душе ты осуждаешь маму.
Юля поднялась, поставила чайник на газ, достала конфеты.
— Меня никто не любит, — вдруг брякнула Лерка. Юля уселась напротив нее на табуретку.
— Ты имеешь в виду родных?
— Нет. Родные, конечно, любят. У родителей я единственная дочка.
— Значит, из ребят?
Лерка обреченно кивнула.
— У меня полно друзей, все ко мне хорошо относятся. Но…
— Но нет парня, — закончила за нее Юля и улыбнулась.
Лерка на улыбку не ответила. Конечно, другим кажется, что это не проблема, но для нее-то!
— Тебе только шестнадцать. Ты присматриваешься, к тебе присматриваются…
— Со мной что-то не так, — возразила Лера, болезненно морща лоб. — И я не пойму, в чем дело. Вот этим летом приезжаем мы с мамой в лагерь. Ну, вы знаете, ее от работы всегда посылают воспитательницей. Мы еще только идем с чемоданами, а на маму уже все тренеры оборачиваются, шеи сломали. А к вечеру стая ухажеров вьется с комплиментами. А я одна! Смотрю на себя в зеркало — вроде не страшилище, стройная, ноги длинные. А нет у меня толпы поклонников. Влюбиться не в кого!
Лерка уложила свою безутешную головушку на руки и уставилась на Юлю.
— Вы с твоей мамой как… как Кристина с Аллой Пугачевой! — засмеялась своему сравнению Юля. — Мама, она источает уверенность, тепло, мягкость и силу одновременно. Мужчины это чувствуют за версту. А ты пока в себе не уверена и свою неуверенность прячешь под иголками. А кому же охота уколоться? Но зато у тебя все впереди. И толпы поклонников — это не главное.
— А что главное?
Юля на минуту задумалась, глядя мимо Лерки в окно, где сквозь туман продирался желток луны.
— Когда Никита был жив, заботился обо мне и я могла одеваться, выглядеть… Ну, короче, когда мы жили в достатке… Так вот, тогда многие мужчины пытались ухаживать за мной, даже в любви объяснялись. А случилось с нами то, что случилось, осталась я ни с чем, их всех как ветром сдуло. Ни один на помощь не бросился…
Юля невесело усмехнулась. Помолчали.
— Нужно, чтобы один был. Надежный, — добавила она, обращаясь даже не к Лерке, а к самой себе.
